В момент создания человека, Святой, да будет Он благословен, говорит миру: «Мир, мир! знай, что ты, как и управляющие тобою законы, существуете только
силой Закона: поэтому Я сотворил человека и водворил его у тебя, дабы он посвящал себя изучению Закона.
Неточные совпадения
Однако
закон непрерывности и непротиворечивости дискурсивного мышления имеет
силу лишь в его собственном русле, а не там, где разум обращается на свои собственные основы, корни мысли и бытия, причем вскрываются для него непреодолимые, а вместе и неустранимые антиномии, которые все же должны быть им до конца осознаны.
В «
законах природы» нет ничего такого, что делало бы их единственно возможными, они существуют, потому что существуют,
силою факта, доколе не отменены или не изменены Божиим всемогуществом.
При данном состоянии мира и человека мировая душа действует как внешняя закономерность космической жизни, с принудительностью физического
закона [Эту софийность души мира, или общую закономерность всего сущего, стремится постигать и так называемый оккультизм, притязающий научить не внешнему, но внутреннему «духовному» восприятию
сил природы.
Как
сила непрестанного устремления всего сущего к своему Логосу, к жизни вечной, Красота есть внутренний
закон мира,
сила мирообразующая, космоургическая; она держит мир, связывает его в его статике и динамике, и она в полноту времен окончательной победой своей «спасет мир».
«Когда Бог хотел сотворить человека,
Закон сказал Ему: «если Ты сотворишь человека и он кончит грехопадением, как найдет он
силу переносить кару, которую Ты ему назначишь?» Святой, да будет Он благословен, отвечает ему: «Я создал покаяние раньше создания мира».
Первозданному человеку
законом целомудренного бытия,
силою которого он воссоединял в себе весь мир, становясь царем его, была любовь к Небесному Отцу, требовавшая от него детски доверчивого, любовного послушания.
Такое антиномическое задание, явно нарушающее логический «
закон тожества», вытекает в
силу логики спасения, не совпадающей с рассудочной логикой, определяется положением человека после грехопадения.
Последняя вплетается в ткань времени в качестве одной из образующих ее
сил, причем, однако, и при наличности вносимых ею вариантов сохраняет свою
силу общий
закон исторического ряда.
Ибо Бог для него есть трансцендентная норма,
закон, образец, пример, а человек должен обойтись своими человеческими
силами.
Но зато есть щели, куда не всегда протеснится
сила закона, где бессильно и общественное мнение, где люди находят способ обойтись без этих важных посредников и ведаются сами собой: вот там-то машина общего движения оказывается неприложимою к мелким, индивидуальным размерам и колеса ее вертятся на воздухе.
Но разрешающей или связывающей
силы закона он не знал и даже скорее предполагал, что закон есть не что иное, как дифирамб, сочиненный на пользу и в поощрение помпадурам.
Неточные совпадения
Он не был ни технолог, ни инженер; но он был твердой души прохвост, а это тоже своего рода
сила, обладая которою можно покорить мир. Он ничего не знал ни о процессе образования рек, ни о
законах, по которому они текут вниз, а не вверх, но был убежден, что стоит только указать: от сих мест до сих — и на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему, и направо и налево, будет продолжать течь река.
Но он не без основания думал, что натуральный исход всякой коллизии [Колли́зия — столкновение противоположных
сил.] есть все-таки сечение, и это сознание подкрепляло его. В ожидании этого исхода он занимался делами и писал втихомолку устав «о нестеснении градоначальников
законами». Первый и единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели чувствуешь, что
закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя в действии облегчит».
Ибо
закон, каков бы он ни был (даже такой, как, например:"всякий да яст"или"всяка душа да трепещет"), все-таки имеет ограничивающую
силу, которая никогда честолюбцам не по душе.
Организм, разрушение его, неистребимость материи,
закон сохранения
силы, развитие — были те слова, которые заменили ему прежнюю веру.
На это Плюшкин что-то пробормотал сквозь губы, ибо зубов не было, что именно, неизвестно, но, вероятно, смысл был таков: «А побрал бы тебя черт с твоим почтением!» Но так как гостеприимство у нас в таком ходу, что и скряга не в
силах преступить его
законов, то он прибавил тут же несколько внятнее: «Прошу покорнейше садиться!»