Неточные совпадения
Мало кто уже дерзает писать так,
как писали прежде, писать что-то, писать свое, свое не в
смысле особенной оригинальности, а в
смысле непосредственного обнаружения жизни,
как то было в творениях бл. Августина, в писаниях мистиков, в книгах прежних философов.
Философия церковная есть философия, приобщенная к жизни мировой души, обладающая мировым
смыслом — Логосом, так
как Церковь и есть душа мира, соединившаяся с Логосом.
Лишь рационалистическое рассечение целостного человеческого существа может привести к утверждению самодовлеющей теоретической ценности знания, но для познающего,
как для существа живого и целостного, не рационализированного, ясно, что познание имеет прежде всего практическую (не в утилитарном, конечно,
смысле слова) ценность, что познание есть функция жизни, что возможность брачного познания основана на тождестве субъекта и объекта, на раскрытии того же разума и той же бесконечной жизни в бытии, что и в познающем.
Что же такое есть знание, в чем его ценность, если смотреть на само знание
как на бытие, на
смысл познания
как на осуществляющийся в бытии?
Особенно труден стал язык с тех пор,
как реальный
смысл, реальное содержание слов почти утеряно, значение слов стало номинальным.
Я ведь отлично знаю,
какой реальный
смысл и реальное содержание имеет изреченная мною мысль, когда я говорю: «то-то есть», а «того-то нет».
Содержа в себе всю полноту бытия, абсолютное не подчиняется законам противоречия и исключенного третьего не в том
смысле, чтобы оно отменяло их, а в том
смысле, что они не имеют никакого отношения к абсолютному, подобно тому
как теоремы геометрии не отменяются этикой, но не имеют никакого применения к ней».
Только в приобщении к Абсолютному Разуму постигается
смысл целого, Логос
как бы сам себя сознает и познает.
Жаждой искупления наполнена вся история мира, и лишь
как искупление может быть понят
смысл истории.
Индийская идея метемпсихоза чужда и противна христианскому сознанию, так
как противоречит религиозному
смыслу земной истории человечества, в которой совершается искупление и спасение мира, являлся Бог в конкретном образе человека, в которой Христос был единственной, неповторимой точкой сближения и соединения Бога и человечества.
Дуалистический спиритуализм не может признать
смысла жизни и
смысла истории; для него выгоднее
как можно скорейшая смерть, естественный переход в другой, лучший мир.
Древнему, дохристианскому миру была также чужда идея прогресса —
смысла исторического развития, так
как идея эта предполагает сознание единства человечества и провиденциального его назначения.
Христос не совершал чудес в истории, отверг этот дьявольский соблазн, так
как в свободе человека видел
смысл истории, так
как чудеса были бы насилием и не оставили бы места для достоинства и заслуги любви к Христу.
Жажда личного спасения стала основным мотивом истории, и временное непонимание
смысла истории,
смысла земного существования человечества во времени стало
как бы исполнением этого
смысла.
Как можно отстоять религиозный
смысл истории, если произошел такой крах с самой религиозной эпохой, что пропала у человечества охота религиозно организовать жизнь и религиозно направить историю?
Идея прогресса и есть идея
смысла истории, истории
как пути к Богу, к благодатному концу, к Царству Божьему.
Мир имеет два
смысла: мир
как творение, отпавшее от Творца и обоготворившее себя, призрачный и бедный, и мир
как творение, соединенное с Творцом, реальный и богатый.
Глуповцы ужаснулись. Припомнили генеральное сечение ямщиков, и вдруг всех озарила мысль: а ну, как он этаким манером целый город выпорет! Потом стали соображать,
какой смысл следует придавать слову «не потерплю!» — наконец прибегли к истории Глупова, стали отыскивать в ней примеры спасительной градоначальнической строгости, нашли разнообразие изумительное, но ни до чего подходящего все-таки не доискались.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова.
Как теленок, мой батюшка; оттого-то у нас в доме все и избаловано. Вить у него нет того
смыслу, чтоб в доме была строгость, чтоб наказать путем виноватого. Все сама управляюсь, батюшка. С утра до вечера,
как за язык повешена, рук не покладываю: то бранюсь, то дерусь; тем и дом держится, мой батюшка!
Дома он через минуту уже решил дело по существу. Два одинаково великих подвига предстояли ему: разрушить город и устранить реку. Средства для исполнения первого подвига были обдуманы уже заранее; средства для исполнения второго представлялись ему неясно и сбивчиво. Но так
как не было той силы в природе, которая могла бы убедить прохвоста в неведении чего бы то ни было, то в этом случае невежество являлось не только равносильным знанию, но даже в известном
смысле было прочнее его.
Вероятнее всего, ему было совестно, что он,
как Антоний в Египте, ведет исключительно изнеженную жизнь, и потому он захотел уверить потомство, что иногда и самая изнеженность может иметь
смысл административно-полицейский.
Из рассказа его видно, что глуповцы беспрекословно подчиняются капризам истории и не представляют никаких данных, по которым можно было бы судить о степени их зрелости, в
смысле самоуправления; что, напротив того, они мечутся из стороны в сторону, без всякого плана,
как бы гонимые безотчетным страхом.
— Конституция, доложу я вам, почтеннейшая моя Марфа Терентьевна, — говорил он купчихе Распоповой, — вовсе не такое уж пугало,
как люди несмысленные о сем полагают.
Смысл каждой конституции таков: всякий в дому своем благополучно да почивает! Что же тут, спрашиваю я вас, сударыня моя, страшного или презорного? [Презорный — презирающий правила или законы.]