Неточные совпадения
И различие тут нужно видеть прежде всего в том, что христианская
любовь конкретна и лична, гуманистическая же
любовь отвлеченна и безлична, что для христианской
любви дороже всего человек, для гуманистической же
любви дороже всего «идея»,
хотя бы то была «идея» человечества и человеческого блага.
Тогда она требует отречения и жертвы всяким творческим вдохновением,
хотя бы то было вдохновение
любви к ближнему, во имя отвлеченной идеи личного совершенства и богопослушания.
Законническая этика решает вопрос очень просто: если происходит столкновение нравственного долга с
любовью,
хотя бы и обладающей высшей ценностью, то нужно пожертвовать
любовью во имя нравственного долга, если происходит столкновение ценности чисто нравственной с творческим призванием в познании или искусстве, то нужно пожертвовать творческим призванием во имя ценности чисто нравственной.
Христианство укрепилось и победило через аскетическое отношение к космической жизни, через отталкивание от природного и тварного,
хотя бы то был природный, тварный человек, и совсем не выработало этики
любви к космическому, к тварному, ко всему живому.
Христианство в принципе разрешает его откровением о богочеловечестве и богочеловеческой
любви, о
любви к Богу и
любви к людям,
хотя трагический конфликт остается и изживается лишь в опыте и творчестве.
Но половая
любовь имеет последствия, которые ввергают ее в социальную обыденность и подчиняют ее законам,
хотя она по сущности своей не принадлежит социальной обыденности.
Вопрос ставится лишь тогда, когда настоящей
любви нет, когда
любовь охладела или умерла, когда внутреннее
хотят заменить внешним, благодатную энергию законом.
Социальная обыденность пытается ослабить эту связь
любви со смертью, она
хочет обезопасить
любовь в мире и устроить ее.
Все, что делает человек из страха ада, а не из
любви к Богу и к совершенной жизни, лишено всякого религиозного значения,
хотя в прошлом этот мотив был наиболее использован для религиозной жизни.
Любовь есть сверхдобро, и в ней начинается райская жизнь,
хотя и омраченная страданием, порожденным греховной стихией.
«Он любит другую женщину, это еще яснее, — говорила она себе, входя в свою комнату. — Я
хочу любви, а ее нет. Стало быть, всё кончено, — повторила она сказанные ею слова, — и надо кончить».
— Ведь эта уже одряхлела, изжита, в ней есть даже что-то безумное. Я не могу поверить, чтоб мещанская пошлость нашей жизни окончательно изуродовала женщину, хотя из нее сделали вешалку для дорогих платьев, безделушек, стихов. Но я вижу таких женщин, которые не хотят — пойми! — не
хотят любви или же разбрасывают ее, как ненужное.
Хотя любовь и называют чувством капризным, безотчетным, рождающимся, как болезнь, однако ж и она, как все, имеет свои законы и причины.
— Наоборот: ты не могла сделать лучше, если б
хотела любви от меня. Ты гордо оттолкнула меня и этим раздражила самолюбие, потом окружила себя тайнами и раздражила любопытство. Красота твоя, ум, характер сделали остальное — и вот перед тобой влюбленный в тебя до безумия! Я бы с наслаждением бросился в пучину страсти и отдался бы потоку: я искал этого, мечтал о страсти и заплатил бы за нее остальною жизнью, но ты не хотела, не хочешь… да?
Неточные совпадения
—
Хочешь, молодка, со мною в
любви жить? — спросил бригадир.
Он
хочет доказать мне, что его
любовь ко мне не должна мешать его свободе.
Ей оставалась одна его
любовь, и она
хотела любить его.
И, несмотря на то, он чувствовал, что тогда, когда
любовь его была сильнее, он мог, если бы сильно
захотел этого, вырвать эту
любовь из своего сердца, но теперь, когда, как в эту минуту, ему казалось, что он не чувствовал
любви к ней, он знал, что связь его с ней не может быть разорвана.
— Что, что ты
хочешь мне дать почувствовать, что? — говорила Кити быстро. — То, что я была влюблена в человека, который меня знать не
хотел, и что я умираю от
любви к нему? И это мне говорит сестра, которая думает, что… что… что она соболезнует!.. Не
хочу я этих сожалений и притворств!