Неточные совпадения
Искусственное, складное удилище делается из морского тростника (камыша) разной толщины,
даже просто вытачивается из дерева,
так что одно коленце, будучи тонее, может вкладываться в другое, более толстое; целое удилище состоит из трех или четырех
таких коленцев; все они привинчиваются одно к другому или просто втыкаются одно в другое; верхнее коленце делается из китового уса или тонкой камышинки с маленьким проволочным колечком на верхнем конце для привязки лесы.
Такие складные удилища, хорошо отделанные, с набалдашником и наконечником, имеют наружность толстой красивой палки; кто увидит их в первый раз, тот и не узнает,
что это целая удочка; но, во-первых, оно стоит очень недешево; во-вторых, для большой рыбы оно не удобно и не благонадежно: ибо у него гнется только верхушка, то есть первое коленце, состоящее из китового уса или камышинки, а для вытаскивания крупной рыбы необходимо, чтобы гибь постепенно проходила сквозь удилище по крайней мере до половины его; в-третьих, его надобно держать всегда в руках или класть на что-нибудь сухое, а если станешь класть на воду,
что иногда неизбежно, то оно намокнет, разбухнет и
даже со временем треснет; к тому же размокшие коленца, покуда не высохнут, не будут свободно вкладываться одно в другое; в-четвертых, все это надо делать неторопливо и аккуратно — качества, противоположные натуре русского человека: всякий раз вынимать, вытирать, вкладывать, свинчивать, развинчивать, привязывать и отвязывать лесу с наплавком, грузилом и крючком, которую опять надобно на что-нибудь намотать, положить в футляр или ящичек и куда-нибудь спрятать…
Всякому известно,
что такое сачок. Но вот какие качества должен иметь он: 1) сачок должен быть легок; 2) ободок, к которому прикрепляется сетка, лучше употреблять железный, а чтобы ржавчина ее не переедала, можно обшивать ободок холстиной и к ней уже пришивать сетку; 3) мешок из сетки — тонкой и не частой; 4) мешок этот должен быть не мелок, четверти в три глубиною, для того чтобы рыба не могла выпрыгнуть и чтобы
даже можно было ее завернуть в нем.
Тут волосы употребляются разной длины и всучиваются или ввиваются один за другим: как скоро приходит к концу один волос, то другой впускается на его место, а кончики обоих обстригаются
так плотно,
что после
даже неприметно, где волосы оканчивались и где вставлялись.
Он насаживается точно
так же, только всегда с головы, как и обыкновенный червь, с тою разницею,
что находящуюся в нижней его части черную дрянь надобно слегка выдавить и червяка сполоснуть, а не то он в воде скоро весь посинеет и
даже почернеет.
Линючий рак тогда готов для насадки, когда можно с него и со всех его частей,
даже с ножек, слупить осторожно старую жесткую скорлупу; под нею останется тонкая, молодая кожица, и он сделается
так нежен и мягок,
что самого огромного рака может заглотать и язь, и головль, и линь, у которого рот очень мал относительно его величины.
Это несносно на уженье и
даже пугает рыбу;
такую лесу или надобно рассучить,
что довольно хлопотно, или бросить.
Не должно вытаскивать рыбу с одного приема, из всей силы: у мелкой рыбы вы станете рвать губы и забрасывать
так далеко на берег,
что иногда не скоро в траве и найдете,
даже потеряете; а с крупной рыбой можете порвать лесу или сломать удилище.
Рыба очень нередко задыхается зимой под льдом
даже в огромных озерах и проточных прудах: [Из многих, мною самим виденных
таких любопытных явлений самое замечательное случилось в Казани около 1804 г.: там сдохлось зимою огромное озеро Кабан; множество народа набежало и наехало со всех сторон: рыбу, как будто одурелую, ловили всячески и нагружали ею целые воза.] сначала, в продолжение некоторого времени, показывается она в отверстиях прорубей, высовывая рот из воды и глотая воздух, но ловить себя еще не дает и
даже уходит, когда подойдет человек; потом покажется гораздо в большем числе и как будто одурелая,
так что ее можно ловить саком и
даже брать руками; иногда всплывает и снулая.
В последний раз мне случилось видеть
такой мор в 1841 году: я жил это лето в подмосковном селе Ильинском; от него верстах в трех есть довольно большой, глубокий пруд и мельница при деревне Оборвихе на речке Сомынке; всякой рыбы много водилось в этом пруду, потому
что в нем нельзя было ловить неводом и
даже бреднем по множеству подводных каршей, коряг и густой травы.
Хотя в сравнении с прежним это гибельное добывание рыбы значительно уменьшилось, но, к сожалению, все уверены,
что отравленная
таким образом рыба,
даже снулая, служит безвредною пищею для человека.
Если кому угодно ее удить, то надобно употреблять маленькие удочки, наплавок пускать очень мелко, с крошечным грузилом или
даже без грузила; всего охотнее и вернее берет она на мушку; на червяка с хвостиком также клюет хорошо, но не
так верно, потому
что часто хватает только за свесившуюся половину червяка; без хвостика же клюет неохотно, а на хлеб еще неохотнее.
Головль любит воду чистую и свежую, водится
даже в
такой холодной воде, в которой язь не может держаться,
так что в реках всегда появляется вслед за породами форели.
Уженье больших головлей я считаю первоклассным уженьем как по осторожности, необыкновенной быстроте и бойкости их,
так и потому,
что они берут редко: поймать двух, трех крупных головлей в одно утро — богатая,
даже великолепная добыча.
Карпии, разводимые в прудах, легко приучаются к прикормке в назначенный час и в назначенном месте; если во время их кормления звонить постоянно в колокольчик, то они
так к нему привыкнут,
что станут собираться на звон колокольчика
даже и не в урочное время.
Что же я увидел? на отмели, острым углом вдавшейся в берег, не глубже двух вершков, большая стая порядочных окуней ловила мелкую рыбу, которая от неизбежной погибели выскакивала
даже на сухой берег; окуни
так жадно преследовали свою добычу,
что сами попадались на
такую мель, с которой уже прыжками добирались до воды поглубже: я
даже поймал трех из них руками.
Вода была превосходная,
так что в ней жили насаженные головли и
даже стерляди.
За щуками, особенно небольшими, водится странная проделка: по недостатку места, где бы можно было спрятаться, щука становится возле берега, плотины, древесного пня, торчащего в воде, сваи или жерди, воткнутой во дно, и стоит иногда очень близко к поверхности воды, целые часы неподвижно, точно спящая или мертвая,
так что не вдруг ее приметишь;
даже мелкая рыба без опасения около нее плавает; цель очевидна, но инстинктивную эту хитрость она простирает до неразумного излишества.
Разумеется, я расспросил обо всех подробностях этой необыкновенной охоты и
даже сам сходил посмотреть места по Малому Заю, на которых он стрелял красуль, водящихся в этой реке в большом изобилии: берега были высоки и удобны для того, чтоб за ними притаиться, а перекаты
так мелки,
что и небольшую рыбку нетрудно было застрелить.
Уха из одних налимов (
даже без бульона из ершей), живых непременно, особенно если положить побольше печенок и молок, до того хороша,
что, по моему мнению, может соперничать с знаменитой стерляжьей ухой. Из уважения к
такому высокому качеству и по невозможности удить налимов я допускаю и
даже люблю ловлю их мордами, по-заволжски, или неротами, по-московски. Она производится следующим образом...
Иногда вваливаются
такие огромные налимы,
что даже непонятно, как они могли пролезть в узкое отверстие, будучи почти вдвое его объемистее.
Для насадки можно употреблять всякую мелкую рыбу, кроме ершей, окуней и щурят: живую или снулую — для налима это все равно; я
даже считаю,
что снулая лучше: живая может спрятаться под траву и забиться под коряги,
так что налим ее не увидит.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает
даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья.
Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это
такой народ,
что на жизнь мою готовы покуситься.
Городничий. И
так даже напугал: говорил,
что застрелится. «Застрелюсь, застрелюсь!» — говорит.
Артемий Филиппович. Вот и смотритель здешнего училища… Я не знаю, как могло начальство поверить ему
такую должность: он хуже,
чем якобинец, и
такие внушает юношеству неблагонамеренные правила,
что даже выразить трудно. Не прикажете ли, я все это изложу лучше на бумаге?
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали
таких тюфяков и перин?
даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка
такая,
что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится
такая жизнь.
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли,
что,
даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы
так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно, в его воле; по крайней мере, я буду спокоен в сердце.