Неточные совпадения
Я
был так поражен, что находился точно в каком-то забытьи; все казалось мне сном, но страха и тоски я не
чувствовал.
Я никак не могу объяснить себе, отчего в первую минуту я не
почувствовал той великой радости, которую, казалось бы, должно
было мне
почувствовать?
Не
было ничего предосудительного, но Василий Петрович
почувствовал, что в глазах Николая Иваныча каждое мое слово
будет виновато, что он найдет тут ропот, обвинение начальства, клевету на учебное заведение и неблагодарность к правительству.
Открыть мне настоящее положение дел — ему сначала не хотелось: это значило войти в заговор с мальчиком против своего начальства; он
чувствовал даже, что я не пойму его, что не
буду уметь написать такого письма, какое мог бы одобрить Камашев; лишить мою мать единственного утешения получать мои задушевные письма — по доброте сердца он не мог.
На этот раз Бенис дал мне какие-то капли (вероятно, нервные), которые я должен
был принимать, как только
почувствую стеснение; по постным дням приказал давать мне скоромный обед из больницы и вместо черного хлеба булку, но оставить в больнице ни за что не согласился.
Надобно
было обходить полыньи, перебираться по сложенным вместе шестам через трещины; мать моя нигде не хотела сесть на чуман, и только тогда, когда дорога, подошед к противоположной стороне, пошла возле самого берега по мелкому месту, когда вся опасность миновалась, она
почувствовала слабость; сейчас постлали на чуман меховое одеяло, положили подушки, мать легла на него, как на постель, и почти лишилась чувств: в таком положении дотащили ее до ямского двора в Шуране.
Притом я
был так занят собою, или, лучше сказать, своим прошедшим, что не
чувствовал и не показывал ни малейшего к ним расположения; я подружился с Княжевичами уже во время вторичного моего вступления в гимназию, особенно в университете.
Коленки мои
были совершенно в прежнем положении, жара я не
чувствовал и с изумлением заметил, что все как будто сговорились лгать.
Несколько раз я
чувствовал стеснение в груди и готов
был упасть; но я молчал, крепко держался за ручку козел и за кучера, и стеснение проходило само собою.
Такие слова вкрадчиво западали в мой детский ум, и следствием того
было, что один раз тетка уговорила меня посмотреть игрище тихонько; и вот каким образом это сделалось: во все время святок мать
чувствовала себя или не совсем здоровою, или не совсем в хорошем расположении духа; общего чтения не
было, но отец читал моей матери какую-нибудь скучную или известную ей книгу, только для того, чтоб усыпить ее, и она после чая, всегда подаваемого в шесть часов вечера, спала часа по два и более.
Мутные и огромные волны хлестали через нас и окачивали с головой; по несчастью, Борисов, идя впереди, сбился с того броду, по которому прошел два раза, и попал на более глубокое место; вдруг он нырнул в воду, лошадь моя поплыла, и Евсеич отстал от меня; тут-то я
почувствовал такой страх близкой смерти, которого я не забыл до сих пор; каждую минуту я готов
был лишиться чувств и едва не захлебнулся; по счастью, глубина продолжалась не более двух или трех сажен.
Я не
чувствовал их, — я сам
пел в хоре, и строен, увлекателен показался мне этот хор.
Когда моя мать достигла исполнения этого пламенного и давнишнего своего желания, она
была так счастлива; так светла и радостна, что я глубоко
почувствовал, что с любовью матери никакая другая любовь сравниться не может.
Я
чувствовал к нему глубокое уважение и даже любил его; несколько странные и сухие его приемы не пугали меня: я хорошо знал, что эта холодная наружность, вследствие его взгляда на воспитание,
была принята им за правило в обращении с молодыми людьми; я думал тогда, что, может
быть, так и надо поступать, чего, конечно, не думаю теперь.
Долго звучал во мне гармонический строй этой жизни, долго
чувствовал я какое-то грустное умиление, какое-то сожаление о потере того, что иметь, казалось, так легко, что
было под руками.
Может
быть, он не совсем мне верил, но всего вероятнее, что он поступил так по расчету; он знал, что я, слишком живо принимая впечатления, слишком скоро и забывал их, а потому и хотел переменою своего обращения заставить меня глубже
почувствовать мою вину.
Может
быть, она узнает тут,
Что любовь для нас
есть счастие;
Может
быть, она
почувствует.
Что нельзя век не любя прожить.
В марте получил я аттестат, поистине не заслуженный мною. Мало вынес я научных сведений из университета не потому, что он
был еще очень молод, не полон и не устроен, а потому, что я
был слишком молод и детски увлекался в разные стороны страстностью моей природы. Во всю мою жизнь
чувствовал я недостаточность этих научных сведений, особенно положительных знаний, и это много мешало мне и в служебных делах и в литературных занятиях.
Неточные совпадения
Городничий. Я бы дерзнул… У меня в доме
есть прекрасная для вас комната, светлая, покойная… Но нет,
чувствую сам, это уж слишком большая честь… Не рассердитесь — ей-богу, от простоты души предложил.
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал
было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не
чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Крестьяне, как заметили, // Что не обидны барину // Якимовы слова, // И сами согласилися // С Якимом: — Слово верное: // Нам подобает
пить! //
Пьем — значит, силу
чувствуем! // Придет печаль великая, // Как перестанем
пить!.. // Работа не свалила бы, // Беда не одолела бы, // Нас хмель не одолит! // Не так ли? // «Да, бог милостив!» // — Ну,
выпей с нами чарочку!
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце
чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе
была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Правдин. А кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею честь знать вашего дядюшку. А, сверх того, от многих слышал об нем то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью, то
есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его
чувствовала нет.