Иными словами, занимается осуществлением очередной попытки белорусизации истории в политических интересах заказчиков и носителей идеологии
этнического национализма.
Настал, наконец, недолгий миг торжества идей и практики выношенной ими радикальной белорусизации, ставшей государственным инструментом принудительной гомогенизации общества на основе идей
этнического национализма.
Обращение к историографии определённого нами направления требует краткого экскурса в историю белорусского
этнического национализма.
Всё большую роль в северокорейской идеологии стал играть корейский традиционный
этнический национализм, восходящий к началу XX века.
Это виктимный
этнический национализм восточноевропейского типа, согласно которому титульная нация предстаёт вечной жертвой имперского российского государства.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: кабардинцы — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Предстояло выполнить масштабный социальный заказ – осуществить белорусизацию отчественной истории на идейных принципах
этнического национализма.
Такие технологии чаще всего свойственны тому направлению историографии, сторонники которого при создании исторического нарратива используют риторику
этнического национализма.
Уже в предреволюционные годы стало очевидно, что принципиальное отрицание русского самосознания белорусов сообщает
этническому национализму характер исторической и этнической беспочвенности.
При этом чувства, близкие к классовой ненависти, направляются в русло
этнического национализма.
Бывшие советские политики неслись на гребне волны
этнического национализма, который они раньше презирали.
Если государство не будет национализировано, то его могут приватизировать в своих интересах те или иные корпоративные группы, для которых лозунги
этнического национализма станут лишь прикрытием, как это часто бывало в истории.
И в этом проявилась как минимум искренняя, но опасная расслабленность «читателей газет, глотателей клевет», привыкших – по-американски – сквозь пальцы смотреть на поднимающие голову агрессивный
этнический национализм, профашистский ревизионизм, прибалтийский апартеид, украинскую реабилитацию коллаборационистов.
Автор предполагает, что третья из названных моделей является наиболее вероятной в случае развития
этнического национализма в бывших центрах империй и применительно к этническим общностям, выступавшим в прошлом в роли «цемента империи».
Способ этот был настолько фундаментальным и новаторским, что приводит современных специалистов по этнологии в восхищение – после того, как опыт второй половины XX века показал, какой мощью обладает взбунтовавшийся
этнический национализм.
Пик популярности
этнического национализма пришёлся на первую половину 1990-х годов.
Во многих случаях она осложняет управление культурным многообразием, стимулирует рост
этнического национализма и активности трансграничных групп.
Кроме того, «литвинскую» мифологию активно использовал и адаптировал к своим нуждам литовский
этнический национализм.
Таких агентов три: (а) радикализированные элиты; (б) парамилитарные формирования; (в) слои населения, активно поддерживающие лозунги радикального
этнического национализма.
Виновны в чистках некоторые немцы, некоторые сербы, некоторые хуту, среди которых непропорционально представлены группы сторонников, определённые районы, возрастные группы, экономические секторы и т. д., наиболее активно откликающиеся на ценности
этнического национализма, этатизм и поддержку насилия.
Различные модели
этнического национализма, основанные как на идеях превосходства одного «государствообразующего народа» над другим, так и на идеях этнического сепаратизма, лишь кажутся конкурирующими, а на самом деле взаимосвязаны и усиливают друг друга.
Итак, идеологическим условием этнических чисток является
этнический национализм вообще и так называемый «органический национализм» в частности.
Парадокс ситуации заключался в том, что постоянно осуждаемый на словах
этнический национализм – антипод гражданского общества – стал нужным и эффективным инструментом власти, успешно легитимировал советский режим.
Одновременно в это время начинается процесс вызревания
этнического национализма, крайнее проявление которого выявится в 90-е годы.
Для русскоязычной бюрократии базовым критерием “национального” по-прежнему остаётся идейное наследие советского
этнического национализма – есть “титульная” белорусская нация, следовательно, должен быть и “титульный” белорусский язык.
Чем менее привлекательной для беднеющего населения республики становится жёсткая экономическая реальность “суверенного” бытия, тем более заметны признаки того, как “памяркоўная” бюрократическая элита идеологически эволюционирует в сторону
этнического национализма.
Однако, прежде чем перейти к рассмотрению характерных примеров «производства» прошлого, инициированного идеями оппозиционного
этнического национализма, следует дать общую характеристику проблем, характерных для современной белорусской историографии, как официальной, так и неофициальной.
Предпринимаемые бюрократией попытки реанимировать идеологические опоры своей власти с помощью идей
этнического национализма вызывают, в свою очередь, политическую необходимость в белорусизации коллективной исторической памяти.
Практическое отсутствие социальной базы, необходимой для появления массового политического движения, было во многом обусловлено как антирусской природой
этнического национализма, так и его слабым организационным и идеологическим оформлением.
Заметное оживление белорусского
этнического национализма произошло в годы нацистской оккупации (1941-1944 гг.).
Сторонники современного
этнического национализма считают себя преемниками националистов всех предшествовавших им генераций: и дореволюционной, и «титульной», выращенной коммунистической партией, и пронацистской, служившей оккупационному режиму в 1941-1944 гг.
Этот же друг позже поможет мне разобраться в скрытых нитях югославской трагедии и в географии ненависти, накопленной за время нацистской и оттоманской оккупации, которую вновь пробудили локальные всплески
этнического национализма.
Самым серьёзным недостатком недавних работ, посвящённых
этническому национализму, является почти полное игнорирование классовых отношений (см.: Brubaker, 1996; Hutchinson, 1994; Smith, 2001).
От германского нацизма путинизм отличает только клерикализм вместо нацистского
этнического национализма, расизма и антисемитизма.
Разгул
этнического национализма – как в стане победителей, так и среди побеждённых – делал столкновение между ними неизбежным.
Каждая союзная, да и автономная республика являеся рассадником
этнического национализма, подтачивающего советскую власть изнутри.
Так было положено начало формированию исторического нарратива, изначально оказывавшего непосредственное воздействие на становление идеологии
этнического национализма, процессу, который продолжается и доныне.
Но с агрессивным
этническим национализмом и фашизмом сделки невозможны.