Она вовсе ещё не кончена, хотя в наше время требование подчинения философии
церковному учению принципиально вряд ли уже выставляется, по крайней мере на протестантской почве.
Построить свой дом не на песке мнений и самомнения, а на камне
церковного учения об устроении семьи.
Та „часть истины“, которая прошла через его сознание, уже с первых веков христианства заключена в творениях великого
церковного учения, заключена во всей полноте…
Никто не может доказать, что эти копии не содержат дополнений, вносящих элементы более позднего
церковного учения.
Открытия учёных также вносили свой вклад в опровержение
церковных учений о мироздании.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: зашивочный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Фактически, символизм – это не только богослужебный способ распространения
церковного учения, но и средство, инструмент хранения, передачи и воспроизведения в акте понимания того или иного содержания.
Иногда народ перетолковывал
церковное учение в совершенно ином, желательном для себя смысле.
Объём положительного изложения
церковного учения в них, сравнительно с общим объёмом апологии, невелик, а порой почти отсутствует.
Правда, автор в своём исследовании не избежал обратной тенденциозности: пытаясь показать «влияние
церковного учения и древнерусской духовной письменности на миросозерцание русского народа», он часто выдаёт желаемое за действительное [Попов-1883].
Пусть же никто в церкви не печётся о делах домашних; напротив, пусть и в доме размышляет о предметах
церковного учения.
Народное миропонимание шире, чем христианство, поэтому, с одной стороны, суеверные представления дополняют христианскую идеологию, с другой –
церковное учение даёт новые мотивы для размышлений и мифотворчества народа.
И только горстка теологов-реформаторов в нашей стране пытается модернизировать
церковное учение под влиянием западных теологов-рационалистов, исповедующих «суицидальную сотериологию».
Замечательно правило его относительно чародейства: «Тех, которые совершают волхвования и чары, мужчина то или женщина, должно вразумлять словом наставления и обращать от зла; если не обращаются, то подвергать строгому наказанию; но не лишать жизни и не уродовать; последнего не допускает
церковное учение».
Смотреть на этот образ сквозь призму
церковного учения, ограниченного местом и временем, – значит добровольно надеть на глаза шоры и ограничиться узкой меркой по отношение к божественному, вечному.
Догматика есть проверка
церковного учения и возвещения, не произвольная проверка, исходя из той или иной свободно выбранной точки зрения, а проверка с позиций церкви, являющихся единственно адекватной точкой зрения.
Чем более нивелируется высота
церковного учения, тем большую силу приобретают они, причём в том выражении, которое не допускает никакого научного инструмента, кроме рационализма.
Он также может проверить, как хорошо они знают
церковное учение, или попросить пропеть церковный гимн – в обмен на подарок, конечно.
– Да, понимаю, – ответил монах. – А в современном богословии или
церковном учении где-то есть знание о развитии духовного ума?
Мы не находим в ней каких-то явных нелепостей и искажений
церковного учения.
Это говорит о том, что с принятием христианства не все языческие обычаи были полностью устранены, они были представлены в таком виде, чтобы не противоречили
церковному учению.
Обобщение всего этого легендарного «небесного» хозяйства было составлено в рамках
церковного учения христианства в книге пятого века под названием «Небесная иерархия» неизвестными авторами под чужим именем «Дионисия-Ареопагита», ап. от 70, жившего, само собой разумеется, не иначе, чем в первом веке, а отнюдь не в пятом, дожить до которого он не смог бы даже чудом.
Философам и людям неверующей мысли она представится незаконным смешением независимой рациональной мысли с традиционной религиозной верой; богословы и люди просто верующие без размышления признают незаконной саму попытку свободного философского осмысления вопросов, единственный ответ на которые они находят в авторитете положительного откровения и традиционного
церковного учения.
Изложив
церковное учение о сотворении мира, святой оставил для другого случая ещё более важный вопрос – о сотворении человека.
Можно утверждать, что в современном
церковном учении святоотеческая категория «священнобезумия» относится к табуированным и находится под запретом, чтобы не искушать верующих и само священство сермяжной правдой современной религиозности.
Церковное учение утверждает, что этот образ в человеке состоит из духа, души и тела.
А вот душа иного православного, напротив, чистоты нашего вероучения отнюдь не впитала, одновременно с этим в околоцерковной, псевдоправославной среде он нахватался мнений откровенно еретических, ни когда не бывших частью
церковного учения, и вот эти-то псевдоправославные мнения определили характер его религиозности.
Гремели с церковной кафедры проклятия на раскольников, не признававших нового
церковного учения, гремели и цепи на них в смрадных темницах.
Нередко на привлечении именно таких людей строится миссионерская политика церкви: нужно найти тех, у кого чувство реальности по тем или иным причинам ослаблено, и разрекламировать им предлагаемую в
церковном учении альтернативную картину мира как истинную.
Не под чужими влияниями складывалась её умственная жизнь – это ясно видно из того, что первые и решительные сомнения в истинности
церковных учений возникли у неё среди пиэтистической обстановки её семейного очага; только пройдя наедине с самой собой тяжкий путь колебаний и сомнений и утратив окончательно веру, она стала искать людей, которые разделяли её изменившиеся взгляды.
Автор отождествляет
церковное учение с ложным направлением некоторых представителей церковной мысли и, определяя его как обрядовый формализм, уподобляет постоянно православие фарисейству, а учёных отрицателей справедливо приравнивает к христоненавистным книжникам.
Факты церковной практики опять-таки представляют
церковное учение не в таком свете.
Но в этом служении святитель всегда оставался верным духу истины, а не только букве
церковного учения, что влекло за собой в его жизни и большие радости, и немалые огорчения.
Для того, чтобы оставаться всеобъемлющим и критическим, не приспосабливающимся к амбициям секулярного разума,
Церковное учение должно сохранять определённую гибкость по отношению к давлению, исходящему от диалога с наукой, то есть не отвергая их, но и не принимая их как истину в последней инстанции.
Внутреннее и внешнее устройство церкви, уже совершившееся прежде в другом духе, до тех пор существовало без очевидного изменения, покуда вся совокупность
церковного учения не перешла в сознание мыслящей части духовенства.
Аспект знания об энергетическом устройстве и силовой природе души является в
церковном учении сакральным, поскольку касается таких специфических понятий, категорий и законов, которые просто не вмещаются в сознание большинства простых верующих, вызывая отторжение и когнитивный диссонанс, а потому это знание для рационально мыслящего человека может казаться в известной мере «безумным» и провоцирующим «безумие».
Необходимо, однако, заметить, что источником демократических идей индепендентов является не столько рационалистическая философия естественного права, сколько
церковное учение о так назыв. covenant’е (договоре) как основе религиозных общин; демократическое устройство последних переносится ими на современное им государство….
Светские люди от власти, которые не знакомы в полной мере с тонкостями
церковного учения и которым уже просто некогда было вникать в детали в связи с уровнем ответственности и задач, возложенных на них в связи с пандемией, просили, чтобы мы соблюдали меры безопасности, и мы их соблюдаем, потому что они допустимы.
Не богослов только, не возгласитель
церковного учения слышится в этих проповедях, а поэт, действующий на сердце человека образами, писанными удивительно яркими красками.
Человек почувствовал нотки фальши и неискренность тональности в мелодии веры, обнаружил прикрываемую внешним лоском бедность её внутреннего содержания, уловил двуличие служителей культа, разглядел догматизм
церковного учения и понял, что религиозного фанатика из него не получится.
Замалчивание
церковного учения о «тысяче лет» как о «духовном тысячелетии» ведёт своё начало с V века.
Для этого следовало устранить всеобщую разобщённость, очистить церковные нравы поднятием церковной дисциплины и исправлением всего того, что казалось инородным наростом на теле
церковного учения и церковной практики.
Наверное, поэтому книга и производит впечатление хорошо вычитанной и проверенной на соответствие
церковному учению.
Вопрос
церковного учения стал серьёзным правительственным делом, арианская смута потребовала созыва многочисленных соборов, которые разрешала и постановления которых утверждала светская власть.
Расцвет попрошайничества был неразрывно связан с господствовавшим в ту эпоху
церковным учением.
Он развил и популяризировал ужасающую пустоту
церковных учений, и пришёл к новым неожиданным заключениям, которые опрокидывали все учения церкви.
Разным догматам привержены разные
церковные учения.
Богословие шло собственным путём, впитывая все попадавшиеся по пути системы и учения, но стремясь к своей цели – создать стройное и непротиворечивое
церковное учение, основанное на догматах веры.
О том, какова может быть эта мера, нам показывает
церковное учение, засвидетельствованное ап.
В
церковном учении гордость рассматривается как одно из самых губительных грехов.
Суть её в том, что отличия в
церковных учениях западного и православного христианства сказывались не только в рафинированной мысли теологов-экзегетов и гуманистов, но в той проповеди, с которой церковь обращалась к народу и которая в течение многих веков формировала его ментальность.