Духовно-аскетические беседы

Константин Владимирович Яцкевич, 2021

В книге излагается согласное учение святых отцов о душе в виде духовно-аскетических бесед современного старца с молодым монахом. В ходе бесед рассматриваются основополагающие принципы древнего духовного учения отцов-пустынников о душе, как основы святоотеческой православной психологии. В беседах затрагиваются самые сокровенные и глубинные аспекты православного вероучения. Материал адресован специалистам психологам и интересующимся углубленным пониманием духовного наследия отцов Восточной Церкви. По вопросам сотрудничества обращаться: [e-mail]

Разговор монаха со старцем о спасении души. Часть 2

…продолжение…

— Отче, в прошлый раз ты говорил что богопознание возможно без богословского образования. Я хотел бы в этом разобраться подробней. Как и почему это возможно?

— Это возможно потому, что Дух может сам учить человека через молитву, озаряя его ум и сердце напрямую как бы минуя процесс усвоения знания через логическое понимание и умозаключение. Человек при этом просто начинает знать своим сердцем изнутри что-то наверняка, хотя и не может объяснить и понять как, почему и откуда он это знает.

Именно так получали духовное знание первые отцы — подвижники в те времена, когда ещё не было ни богословия, ни душепопечения, ни церковных канонов и таинств, а была только древняя аскетическая традиция подвижничества и её духоносные учителя.

— Мне хочется понять, отче, как вообще возможно получать знание сердцем без обучения и образования?

— Это возможно потому, что духовное сердце — это такой же центр знания и восприятия, как и ум. Просто ум отвечает за внешнее знание о вещественном мире, а сердце отвечает за внутренне знание о мире невещественном и духовном. В их согласованности и заключается весь секрет целостности человека.

Если человек уделяет больше сил и времени пониманию внешнего материального мира, у него больше развивается центр головного мозга и ум головы, которому нужно образование и понимание, а если человек больше сил и времени уделяет пониманию невидимого внутреннего мира, у него больше развивается центр духовного сердца и ум сердца, как прямого знания. В этом предпочтении ума головы или ума сердца и состоит вся проблема личного выбора человеком мира или Бога.

— А как работает без образования ум сердца, можно знать?

— Можно, я же уже говорил тебе об этом, когда мы касались темы созерцания. Ты наверно просто не был внимателен. Ум сердца получает прямое знание от Бога через созерцание. Когда инок созерцает нетварные божественные энергии в виде света, в этот момент он знает о созерцаемом наверняка и без слов, а напрямую, поскольку видение — это ведение. Слово ведение, т.е. точное знание и происходит от видения и созерцания энергий.

— А созерцать и видеть можно всё? — переспросил монах.

— Созерцается всё, но главное созерцание касается одушевлённых существ, имеющих свечение души и духовного сердца. Это созерцание даёт самую полную и исчерпывающую информацию о живом существе с точки зрения его подлинной природы страстной и зверской или благой и человечной.

— А как и почему это происходит, отче, в смысле как работает такое познание?

— Это сложно объяснить. Я думаю это происходит само собой по божественному закону, потому что в момент созерцания и видения сердце напрямую чувствует энергию того, что созерцается, а энергия — это первичная основа всего сущего. По этой энергии в сердце и передаётся прямое знание о созерцаемом.

— Значит, можно реально овладевать духовным знанием без духовного образования?

— Конечно, это и есть суть древней практики богопознания через молитву и созерцание. Но только ты особо не обольщайся, поскольку прямое богопознание — это удел не всех, а очень ограниченной части иноков, имеющих чистое сердце и светлый ум, а вдобавок и зрячих учителей, таких иноков во все времена было катастрофически мало.

— Отче, а почему тогда появилось богословие? — поинтересовался монах.

— Теология появилась тогда, когда прекратилось гонение на церковь и она стала официальным религиозным институтом, а духоносных подвижников и учителей было крайне мало и не было другого способа передачи духовного знания другим, а желающих получить это знание в церкви было очень много.

Вот тогда и встал вопрос создания богословия и изложения духовного знания в виде единого вероучения. Таким вот образом древнее духовно-аскетическое знание и согласное учение отцов о душе и трансформировалось в православное вероучение и богословие, основные догматы и каноны которого принимались на Вселенских Соборах.

— Так и было создано православие?

— Да, так и было. Когда обратившихся в то время к вере и религии людей стало очень много, а зрячих духовно были считанные единицы, тогда как снег зимой стали плодиться ереси из-за искажения и разного понимания разными учителями учения Христа. Это и подвигло плеяду отцов создать наиболее точное изложение учения Христа, знания о Боге и спасении души, которое и было названо православие или православное вероучение как самое правое славление Бога. Это было как раз в период окончания золотого века святоотеческой письменности.

— А известно кто именно из отцов создавал православие?

— Конечно, известно. Это целая плеяда отцов — подвижников конца III и середины IV веков — Афанасий Александрийский, Василий Великий, Григорий Нисский, Григорий Назианзин, Иоанн Златоуст, Амфилохий Иконийский, Иероним Стридонский, Антоний Великий, Макарий Великий, Евагрий Понтийский, Ефрем Сирин, Иоанн Дамаскин и многие другие.

— Отче, а как богословие соотносится с древним учением отцов и духовно-аскетическим знанием?

— Плохо соотносится, особенно сегодня. Дело в том, что духовное знание о нетварных божественных энергиях практически невыразимо с помощью слов. Именно поэтому любые попытки его выражения через слова пусть даже в виде догматов и канонов — это заведомое его упрощение и ограничение от того беспредельного, что созерцается и имеет место в действительности.

Вторая проблема в том, что в создании богословия больше преуспела не Восточная, а Западная Церковь, которая пошла по пути законничества, социальной морали и нравственности. Восточная Церковь дольше всего держалась предания древних отцов — подвижников, но в итоге и она стала на курс схоластики и нравственного богословия после никоновского раскола и петровских реформ.

— Значит, от древнего духовно-аскетического знания сегодня уже почти ничего не осталось? — с разочарованием переспросил монах.

— Да, крупицы древнего духовного знания из учения Христа о душе и её спасении остались только у святых отцов — подвижников первых веков. В современном богословии этого знания уже практически нет, особенно, касающегося нетварных божественных энергий и энергийного устройства души.

— А чем же тогда является современное богословие?

— Современное христианское богословие — это уже в основном рациональное изложение вероучения сугубо для ума головы, которое практически не рассчитано на духовное сердце человека и связь ума с сердцем, а больше носит характер религиозной идеологии, философии и морали, а также истории церкви.

— А в чём на твой взгляд самое главное отличие современного богословия от древнего учения отцов?

— Главное отличие в морально-нравственной или сугубо душевной ориентации современного богословия и отсутствии в нём духовного знания о высшем совершенстве и высших ступенях духовного подвизания и делания по древнему учению — Льва и Орла.

Отчасти это знание есть в аскетическом и мистическом богословиях, но даже там нет всей полноты знания об исихии, умной молитве, умном делании и созерцании. Это знание церковью утрачено. Современное богословие — это практически голая теория и мораль, которая рождена душевным умом, и рассчитана сугубо на рациональное и нравственное мышление.

— А что в этом плохого? — переспросил монах.

— Плохого в этом ничего нет, если смотреть на эту проблему с позиции общества и общественной морали. Плохо если смотреть на эту проблему с точки зрения учения Христа и согласного учения отцов, как практического духовного знания.

Плохо тут то, что и современное богословие, миссионерство и душепопечение не выводят ум человека из мiра лжи к миру Духа и не ведут к духовному сознанию, а наоборот втягивают в мiр и привязывают к мiру через морализм, законничество и человекоугодие.

Как говорил апостол — «освободившись же от греха, вы стали рабами праведности». Это и есть торжество слепой нравственности и морали, которая едва освободившись от слепоты эгоизма, оказалась в такой же слепоте своей моральной лжеправедности, которую она и считает христианством и православием. Но это лишь её моральное заблуждение.

— Но почему это заблуждение, отче?

— Потому, что я тебе уже говорил — нельзя от телесного состояния сразу перейти к духовному, минуя душевное, как промежуточное, которое и есть то само моральное окаянство и торжество лжеправедности, о которой говорит апостол и которая искренне считает духовностью свою голую мораль и нравственность, будучи при этом духовно слепой.

— Это порок всего современного богословия?

— Это скорее результат его схоластики и морализации за последние 500 лет. И ещё это результат не извлечения церковью никаких уроков из трагедии 1917 г. и движения на поводу у государства и власти. Это всё от незнания согласного учения отцов и святоотеческого духовного наследия, которое прямым текстом говорит об отречении от мира и о том, что крайне опасно застревать в голом морализме человеческой душевности, заигрывая с государством и властью.

Отцы считали мiр полным собранием человеческих страстей и исчадием зла, которое неисцелимо разрушает любую душу и от которого нужно держаться подальше, а современная церковь ведёт человека в этот мир и создаёт иллюзию его улучшения и преображения, что является полнейшей утопией и использованием веры в интересах государства.

— Как это понимать, отче?

— Это следует понимать так, что любому человеку, стновящемуся на путь совершенной веры, однажды необходимо пройти через полное отречение от мира. Не важно когда будет это отречение — сразу в момент метанойи или потом в процессе воцерковления, но отречение должно быть, поскольку без него не может быть выхода на ступень совершенства, это закон.

— А с чем это связаено, отче? — поинтересовался мона.

— Это связано с изменением ума, который должен отречься от мiра для того, чтобы как можно быстрее пересечь гибельное поле человеческой телесности и душевности, чтобы достичь того блаженного и заветного поля духовности, которое и есть поле подлинной разумности. Без отречения от мира поля духовного ума не достичь, вот в чём дело.

Именно поэтому духовную цель иночества отцы видели в том, чтобы как можно быстрее перелететь на крыльях духовного познания обе ступени — рациональной телесности и нравственной душевности, чтобы достичь уровня духовного безстрастия с которого только и открывается мудрость и полнота Истины Христовой.

Вот как сказал об этом преподобный Никита Стифат «духовное же устроение — то, когда не изволяют иметь ничего из первых двух — телесного и душевного и не допускают худа, отличающего каждое из них, но, будучи свободны от того и другого, на посребренных крылах любви и бесстрастия, перелетают чрез оба состояния, не позволяя себе делать ничего из запрещенного».

— А как понимать этот перелёт через оба состояния, отче, объясни?

— Понимать как изменение качества ума, как же ещё. Дело в том, что и телесный ум человека, ведомый эгоизмом и душевный разум, ведомый голой моралью, — это два несовершенных и даже слепых ума, которым закрыты и не ведомы высшие духовные законы и тайны устройства души, Бога и Царства Божьего.

Вот почему даже нравственно-религиозный разум, обращённый к вере и Богу, имеющий богословское образование и считающий себя истинно христианским и православным, — это ещё духовно слепой и несовершенный разум, который не посвящён в высшие божественные тайны и который не знает реалий мира энергий. Как ты думаешь, с чем это может быть связано?

Монах задумался и через мгновение ответил:

— Может быть с отсутствием духовно-аскетической практики? — не очень уверенно ответил монах.

— Очень тепло, почти горячо, — с улыбкой ответил старец. — Дело здесь именно в отсутствии реального духовного знания о энергийном устойстве мира, а также знания о молитве и самой молитвенной практике у современного духовенства и верующих.

— Но ведь духовенство почти всё время проводит за богослужениями и проведением таинств? — удивился монах.

— В том-то и ловушка для ума, что современные молитвенные богослужения при всей их помпезности и вычурности — это форма не умно-внимательной или умной, а только гласной и рассеянной молитвы, которая есть то же вычитывание и славословие. Такая молитва не развивает духовный ум, поскольку всё внимание молящихся при этом обращено во вне, т.е сугубо на внешнюю сторону обряда, ритуала и богослужения.

— Ты хочешь сказать, что церковных служб и обычных храмовых молитв недостаточно для изменения ума и мышления верующего человека?

— Ну, конечно, ведь это только внешние обряды и ритуалы, призванные успокоить ум головы и создать благоговейную атмосферу на душе. Для глубокого изменения ума нужна внутренняя работа над собой и каждодневная личная молитвенная практика, причём, практика внимательной и внимательно-умной молитвы, которая и позволяет собирать ум и направлять его в сердце.

Без этой личной практики и работы над собой ты можешь хоть 24 часа в сутки находиться в церкви и быть на каждой службе, только ум твой от этого не изменится ни на йоту, вот в чём дело. Он может измениться только тогда, когда ты начнёшь его напрягать и давать ему реальные нагрузки, а для этого нужно читать отцов и согласное учение о и усиленно думать над каждым словом из прочитанного, понимаешь?

— Да, понимаю, — ответил монах. — А в современном богословии или церковном учении где-то есть знание о развитии духовного ума?

— В том-то и дело, что раньше было, а сегодня его уже нет. Это знание есть только у древних отцов в учении об очищении ума. Это знание и есть подлинная святоотеческая психология, которой нет у современного духовенства и монашества, надеющегося только на богословие.

— А ты мог бы рассказать мне об этом знании и учении?

— Мог бы, тайны в этом нет. Дело в том, что ум человека, как древо познания, в своём вертикальном росте и развитии проходит три неизменных ступени — ступень телесного ума, ступень душевного ума и ступень ума духовного. Это три поля бытия сознания и три совершенно разных взгляда на мир — взляд эгоизма, взгляд жертвенности и взгляд духовного совершенства.

Об этом хорошо сказал тот же преподобный Никита — «три состояния жизни признал разум: плотское, душевное и духовное. Каждое из них имеет свой собственный строй жизни, отличный сам по себе и другим неподобный». Так вот каждая из трёх ступеней развития ума имеет свой чёткой временной интервал и чёткую привязку к возрасту человека.

— Как это понять и с чем это связано?

— Это связано с тем, что ум человека, как тончайшая световая ткань души, растёт очень медленно, особенно с возрастом, постепенно проходя уровень за уровнем, начиная с телесного ума человека, как наиболее зверского и эгоистичного, который развивается в среднем до 30 лет, пока у человека формируется само тело и рациональное мышление.

Затем, после возраста Христа, ум вступает в следующую стадию уже душевного или нравственно-религиозного развития, которая не связана с ростом тела, а связана только с ростом души после обращения к вере и религии. Эта стадия также длится в среднем около 25 — 30 лет.

И только после стадии душевного ума годам к 60-и у человека начинает развиваться высший ум духовный, который и есть высшее и практическое богопознание зрелым и развитым умом, который прошёл две низших ступени очищения, как ступени эгоизма и жертвенности.

Вот почему возраст духовной мудрости старчества — это возраст за 60 лет, а никак не 30, понимаешь?

— Не совсем, — робко ответил монах.

— Ты сам подумай, ну как может всерьёз быть миссионером и проповедовать Христа человек в возрасте 25 или 30 лет, если он имеет только несовершенный телесный рассудок, которым пока ещё управляет рациональное мышление, страсти и скрытый эгоизм?

Для такого рассудка и ума пока ещё закрыты все духовные тайны и знания, а открыты только самые поверхностные и те только в моральном свете, а не духовном. Именно поэтому такое миссионерство и проповедь — это абсолютная профанация.

Чтобы ты знал, отцы выходили на проповедь Евангелия и слова Божьего после десятилетий пустынничества, странничества и аскезы, подобно Иоанну Крестителю, уже имея глубоко очищенный и преображённый духом ум, которым двигала благодать из духовного сердца.

Вот почему каждое их слово о Господе было словом Духа, которое отзывалось в сердцах других людей, а современное миссионерство — это даже не пародия, а пропаганда, которая сеет сплошные плевлы и ереси.

— Отче, но ведь проповедовать люди могут и в 40 и в 45 лет. По-твоему это тоже не зрелый духовно возраст?

— Тоже. В 45 лет человек по учению отцов достигает полноты только душевного ума или нравственно-религиозного разума, но это всё равно не духовный ум старчества. Это самый что ни на есть нравственный разум, крепко стоящий на устоях религии, но также совершенно слепой для высших духовных тайн и высшего делания, ибо не имеющий практики прямого взаимодействия с духовным миром через духовное сердце.

Вот почему духовная практика бесценнее любой духовной теории и год хорошей духовно-аскетической практики под руководством опытного и духовно зрячего наставника идёт за три года любой теории. Вот и делай выводы.

— Но почему ты так уверенно об этом говоришь, отче, точно лично знаешь каждый человеческий ум? — с некоторым недоумением переспросил монах.

— Чтобы сказать то, что я тебе говорю, лично знать каждый человеческий ум совсем не обязательно, вполне достаточно знать учение отцов об очищении ума и обладать духовным зрением и созерцанием. Ум каждого человека подчиняется единому закону роста, развития и очищения и это высший Божественный Закон, как ты понимаешь.

По этому Закону ум человека развивается Богом с вполне определённой целью и задачей, которая превышает возможности понимания и осознания обычного человека, но доступна для понимания созерцающим и видящим людям.

— Отче, а ты мог бы сказать мне какова эта цель и задача?

Старец внимательно посмотрел на монаха и тот заметил в его левом глазу уже знакомый ему проблеск света.

— Мог бы, — ответил старец, — Разве такому благоговейному вниманию можно отказать. Для видящих, ум человека — это божественный инструмент, который Бог целенаправленно развивает в людях как высшее творческое начало, которое способно на духовном уровне творить новую реальность силой мысли, воображения и духовного намерения.

— Это действительно, так, отче? — удивлённо переспросил монах.

— Действительно, а что тебя так смущает в этом?

— Смущает какая-то простота замысла Божьего.

— Всё гениальное предельно просто, но именно эта простота гениальности и является самым сложным для понимания умом, поскольку эта простота самый высокой абстракции.

С позиции духовного видения Бог целенаправленно взращивает в душе человека самый совершенный и чистый ум, который может не только беспрепятственно войти в Царство Божье, но и вместе с Богом творить новые миры, расширяя вселенную Духа.

Это и есть та блаженная свобода, как высший смысл спасения души — это и есть сидеть одесную Отца. Так спасаются самые совершенные о Господе и так понимали смысл спасения души отцы — подвижники первых веков. Понимаешь для чего Богу нужен такой чистый ум? — переспросил старец.

— Нет.

— Для сотворчества Богу нужен самый совершенный ум, владеющий не просто жертвенностью и человеческой нравственностью, а высшей мудростью, т.е. рассудительностью, соразмерностью и абсолютным безстрастием.

— И как это достигается, можно узнать, отче?

— Можно, — с неизменной улыбкой ответил старец. — Эта высшая мудрость, соразмерность и рассудительность духовного ума и достигается его постепенной очисткой на всех трёх ступенях роста и развития.

Говоря другими словами, на пути к высшей духовной осознанности ум проходит три стадии искушения и очистки — эгоизмом, жертвенностью и духовной силой.

На ступени эгоизма телесный ум вырабатывает умение создавать на земле разные формы через умение захватывать и присваивать всё, что оказывается в поле зрения эго ума. Это стадия выработки рационального мышления и интеллекта с приставкой эго. Это программа Люцифера и весь бизнес помогает человеку решать эту задачу.

На ступени жертвенности уже не телесный, а обращённый к Богу душевный ум учится прямо противоположному — умению отрекаться, жертвовать и отдавать обратно миру и людям то, что ранее только захватывалось эго умом. Это программа Христа и распятия эгоизма и страстей.

На этой ступени рациональный эго интеллект постигает более высокие основы человеческой морали и нравственности и после того, как он полностью искореняет эгоизм, он готов к вхождению в высшую программу — духовности и силы.

Программа духовности — это и есть программа обретения благодати и духовной силы для выработки высшего умения — творческой рассудительности, соразмерности и гармонии использования благодати и даров Духа во благо миру, людям и Богу.

Это и есть искусство божественного сотворчества и соработничества, когда человек, подобно Богу, может проявлять себя и ангелом созидания и ангелом разрушения одновременно. Вот почему практическое боговедение и духовный ум — это удел не рациональной телесности и не душевной нравственности, а только безстрастной духовности.

— Отче, значит, все верующие идут только до второй ступени нравственной душевности, не переходя к высшей ступени духовности и силы?

— Ну, конечно, я тебе это уже который день толкую, а ты всё не можешь понять, что почти всё современное христианство — это уровень не духовности, а только душевности для перехода от эгоизма к нравственности.

Ступень обретения духовной силы Льва и высшего богопознания Орла в современном христианстве и православии уже полностью отсутствует и является уделом считанных одиночек и отшельников, пользующихся не синодальным богословием, а древним святоотеческим знанием и согласным учением отцов.

— Теперь мне всё стало понятно? — сказал монах и разочарованно опустил голову.

— Что тебя так огорчило? — поинтересовался старец.

— Я искренне думал, отче, что христианство и православие — олицетворение самой Истины Христовой и высшего духовного знания, а оказывается это только нравственная школа, где вообще не даётся высшего духовного знания, — раздосадованно заключил монах.

— Ты глубоко ошибаешься, дорогой мой, — сказал старец. — Ведь святоотеческое духовное знание и согласное учение о душе, с позиций которого я с тобой сейчас говорю, — это неотъемлемая часть христианства и православия, причём, высшая часть, которая просто утрачена сегодня официальной религией и церковью.

Но это православное знание по-прежнему существует, как оно существовало во времена Христа и первых отцов — подвижников, когда Дух был предельно близок миру и человеку. Никто не мешает снова сделать его достоянием православия взамен той схоластике и моральной демагогии, которая сегодня именуется христианством.

Поверь мне, все дары Духа и духовной силы нового человека, как ждали, так и ждут своих избранников и подвижников, только развивай, утончай, очищай и совершенствуй свой ум до состояния безстрастия духа и священнобезумия духовного сознания. Лень? Это другой вопрос, так и скажи и я могу это понять.

— Ты же сам говорил, отче, что институт монашества был утрачен ещё 150 лет назад и возможности восстановить его уже нет?

— Да, говорил, но я говорил об институте, церковном институте, но ведь любой институт состоит из отдельных людей, простых людей, которые благодаря силе воли, упорства и духовного намерения и становятся аскетами и духовными подвижниками. Им же никто не запрещает знакомиться с духовным наследием отцов и постигать древнее знание.

Да, это трудно для современного ума, но это возможно в принципе. Вот что главное, а если это возможно, значит, обязательно, найдётся тот, кто этой возможностью воспользуется. На сегодня знания для тебя достаточно, подсказывает мне что-то, так что продолжим разговор в другой раз, а на сегодня всё.

— Спаси Господи, отче, за наставление и вразумление, благословите…

— Бог благословит, ступай с Богом…