Следует признать, что проблема определения
феномена терроризма собственно психологами в отечественной научной литературе до начала 1990-х годов фактически не решалась.
При этом старательно избегались обсуждения проблемы выявления реальных политических мотиваций, стоящих за
феноменом терроризма.
Где и когда именно родился
феномен терроризма – вопрос очень спорный.
Возможна и другая крайность, когда основные причины сводятся к достижению материального вознаграждения, что в явной форме упрощает природу самого
феномена терроризма, который, безусловно, является чрезвычайно сложным.
Однако и этот термин не совсем корректен при соотнесении с
феноменом терроризма.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: каратный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Именно такой комплексный подход к анализу
феномена терроризма заложил основы нового направления в отечественной социальной психологии.
С другой стороны, можно ли причислять к
феномену терроризма деятельность экстремистских молодёжных групп типа скинхедов, деятельность которых вполне можно рассматривать в контексте понятия Violent Non-State Actor.
Во-вторых, они настаивают на необходимости отграничения
феномена терроризма от других форм и методов вооружённого насилия, которые могут иметь не террористический характер.
Соответственно без чёткого определения
феномена терроризма значительно затрудняется противодействие ему на государственном, межгосударственном и юридическом уровнях.
Вот почему перспектива рассмотрения
феномена терроризма с социально-психологической точки зрения становится столь важной: она ставит проблему терроризма и поведения людей в более широкий контекст человеческого существования.
Существует два подхода к определению
феномена терроризма: это специфический (т. е. конкретный по условиям исполнения) и общий (т. е. с позиций концептуального определения).
Это свидетельствует о том, что
феномен терроризма имеет системные, многоуровневые корни (Кива, Фёдоров, 2003; Лунев, 2004; Виктюк, 1993; Паин, 2002; Blumberg, 2002 и др.).
Он предложил политический терроризм (
феномен терроризма в целом он относит к явлениям политического порядка) разделить на три подтипа: негосударственный терроризм (substate terrorism), осуществляемый группами, необязательно связанными с национальным правительством; терроризм, поддерживаемый государством (state-supportedterrorism), и собственно государственный терроризм (state or regime terrorism), когда используются государственные ресурсы, такие как полиция и армия, против собственных граждан.
Они констатировали, что существуют «…немалые затруднения в понимании
феномена терроризма как формы насилия».
Характерно, что в подавляющем большинстве многочисленных исследований
феномена терроризма, относящимися к 1960–1980-м гг., речь даже не заходит о религиозном мотивированном терроризме, а тем более о терроризме, базирующемся на исламистском видении мира.