В результате исключается не только большая часть
традиционной метафизики – чувственные данные и чувственные содержания также оказываются за бортом.
Это, несомненно, расширяло горизонты
традиционной метафизики, порождая фундаментальное настроение философствования, когда метафизическая мысль захватывает и бытие, и понимающего человека, ставя под вопрос само присутствие человека в мире (в отличие от картезианской установки, в принципе, не ставящей само присутствие под вопрос, поскольку считалось, что всё поддаётся абсолютно строгому и чистому доказательству и обоснованию).
Критика
традиционной метафизики стала важной частью программы позитивизма.
Тем не менее, на протяжении нескольких столетий, вплоть до наших дней, она вызывает ровный, устойчивый интерес философов и исследователей, в качестве основания для постановки фундаментальных философских вопросов предпочитающих неспешный, обстоятельный рационализм
традиционной метафизики.
Дело в том, что конец философии как таковой есть одновременно и конец всех противостоящих авраамизму
традиционных метафизик.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: перекомплектование — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Так, например, в контексте этой оппозиции само понятие власти обновляется по сравнению с той смысловой нагрузкой, которую оно традиционно несло в менталитете, детерминированном
традиционной метафизикой.
Необходимость решительного переосмысления
традиционной метафизики, при неизбежном использовании метафизического метода, ощущалось различными мыслителями 30-х годов.
Тем самым она открыла возможность существенно расширить язык традиционализма, поскольку, приняв платонизм за совершенно корректную версию
традиционной метафизики, мы получаем возможность полностью включить его в контекст традиционалистской философии.
Эта теолого-политическая система жёстко отрицает весь порядок западных идеологических ценностей как в формате
традиционной метафизики, основанной на пантеизме и доминировании в духовной сфере клерикальной касты, так и в формате светского либерализма и атеизма, в рамках которых человек является самодостаточной высшей ценностью, не имея при этом никакой другой цели кроме собственного благополучия.
Тем более постмодернизм не понимали представители
традиционной метафизики и читатели меньшего калибра, пока механически не привыкли к его смыслам и терминам, чтобы употреблять их как быпонимая.
VIТаким образом, модерн характеризуется величайшим внутренним напряжением, которое возникает оттого, что в рамках субъектоцентрической философской критики познания вопросы
традиционной метафизики, которым прежде, в эпоху домодернистскую, придавалось столь большое значение, утрачивают свой смысл или не могут больше формулироваться привычным способом.