Всё-таки первая солженицынская повесть получила высокую оценку ряда
советских писателей, это произошло потому, что она содержала в себе важные противоречия.
Но не надо даже быть
советским писателем, достаточно быть только современником с глазами и ушами, ощущающими нашу эпоху, чтобы понять всю неправильность и легковесность этого утверждения.
Книги, написанные
советскими писателями, написаны ими в соавторстве с властью.
Дело обстоит не так, будто талантливые
советские писатели стремятся делать правдивую и высокохудожественную литературу, но партийные и государственные власти им не дают этого делать.
Съезд
советских писателей должен был собраться летом.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: игрунка — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Содержание этой беседы доподлинно неизвестно, были лишь пересуды о том, что собеседник главы
советских писателей «вяло брюзжал, не преувеличивают ли у нас значение так называемой „деревенской прозы“» и «Неужели нет более важных проблем, чем патриархальные отношения?», хотя источники этих цитат явно тенденциозны.
Вообще, страшно представить: если бы советские люди с детства читали только произведения настоящих
советских писателей, – что бы вышло.
Ну, о
советских писателях уже сказано: ни один не подходит для их понимания русской культуры.
Даю подсказки: сын известного
советского писателя, главный герой книги и фильма, известный политик.
Она продолжает насаждать в обществе мракобесие, невежество, ложь и фальшь о советской истории и её героях, убивает всё светлое, вдохновенное, прекрасное, что было создано советским временем, творческой мыслью выдающихся
советских писателей, поэтов, драматургов, советским кинематографом.
Он готов выискивать в книгах
советских писателей слова и строки, угодные ему, слова и строки, посвящённые изображению отрицательного в нашей действительности, хвататься за те произведения, в которых не было бы крупных характеров, не было бы людей сильных, убеждённых, сознательно и бескомпромиссно строящих новое, людей, продолжающих революцию.
Произведения
советских писателей много экранизировали.
Я в этом уверен и именно эта уверенность позволяет мне писать такие "гадости" про великого
советского писателя.
Взамен решено было ввести единую и монолитную структуру – Союз
советских писателей, которая и была создана два года спустя.
Высказывались мнения о том, что «нашим молодым
советским писателям нечему у них учиться» [56].
Из уроков литературы вынесла стойкий ужас к одним только именам
советских писателей, и после этого читать их мысли не возникало.
Этот «неправильный» народный, даже уличный, язык, которым редакторы запрещают писать современному
советскому писателю, удивительно искренен, глубок, выразителен и даже бывает красив.
Вне всякого сомнения, эти люди были частью той «целостной старой культуры», которую и предполагалось разбить на «кирпичи», но в силу объективных причин именно эти люди занимались образованием будущих
советских писателей.
Была и ещё одна важная деталь, я не сумел распознать, что именно за теорию между строк пиарит масса известнейших
советских писателей.
Любовь к футболу разделяли и многие другие видные
советские писатели.
Я последний
советский писатель.
Я только шире понимаю права и возможности
советского писателя и этим представлением не унижаю его звания.
Мать – русская, я – русский, отец – русский
советский писатель.
Лето
советский писатель проводит на лоне природы, в загородном доме творчества или в родовом имении.
Паустовский, на склоне лет попавший сюда с группой
советских писателей, кому-то сказал, что у него тут даже астма прошла.
Тарасенков, – кажется, что это не роман
советского писателя, а какие-то древние придворные летописи.
Та взглянула на него, но виду не подала, как у неё внутри всё трепещет от осознания того, что с ней рядом стоит знаменитый
советский писатель, а тут ещё это предложение…
Поэтому мои уговоры, что 80 %
советских писателей жили как обыкновенные советские служащие, да ещё без регулярной зарплаты, – вот эти мои уговоры некоторые люди воспринимают как оскорбление мечты.
Он бы так не трясся, бедняга, зная, что его очень скоро восстановят в «почётном звании
советского писателя».
Лично следил за творчеством
советских писателей.
Других формально «больших
советских писателей» среди создателей шпионского романа не было.
Вступить в ряды
советских писателей можно было при наличии значимых публикаций, а самое главное – двух выпущенных книг.
Должен всё же сказать, как это ни парадоксально, – обдумывая свои ошибки, очень часто наедине с самим собою, я видел, что многие мои ошибки вытекали из убеждения, что писателем революции может быть лишь тот, кто искренен и правдив с революцией: мне казалось, что, если мне дано право нести великую честь
советского писателя, то ко мне есть и доверие.
Радуемся за нынешних ребят – значит, и
советские писатели могут теперь писать приключенческие романы.
Это вы претендуете на то, чтобы выражать мнение
советских писателей, какой-то их части.
Автора уже нельзя было признать исключительно
советским писателем.
Апофеозом стала знаменитая поездка на канал группы крупнейших
советских писателей и художников.
Однако, став признанным и благополучным
советским писателем, он чувствует, что утратил нечто очень важное, некую свободу творчества.
Советский писатель сталинской эпохи прилежно читал газеты, потому что там была отражена воля правительства, вне которой заведомо исключалась профессиональная реализация.
Аналогично и за границей защита прав
советских писателей не гарантировалась.
Разумеется,
советские писатели относились весьма осторожно к предложениям иностранных, тем паче эмигрантских, издателей.
Девятиэтажный дом с четырьмя подъездами дал крышу над головой и бытовой комфорт семьям отборных
советских писателей.
Дело не только в использовании эзопова языка, к которому вынуждены были прибегать
советские писатели.
Конечно, в уставе говорилось и о том, что
советские писатели должны руководствоваться коммунистическим мировоззрением, держать «тесную и непосредственную связь… с актуальными вопросами политики партии и советской власти», включиться «в активное социалистическое строительство» и пр. и пр.
Из-за английских переводов власти и не решались нас запретить, потому что мы переводили
советских писателей, которых они ценили, и ввиду этого определили нас как «сложное явление», то есть за нами надлежало следить, но не вмешиваться.
Издавать лучших
советских писателей было честью для нас, и работа дала всем нам, сотрудникам «Ардиса», нечто драгоценное: мы поняли смысл своей жизни – сыграть роль, пусть и маленькую, в публикации недостающих томов усечённой русской библиотеки.