Идеологическая ангажированность сочеталась в детских календарях с допустимой в реалиях
советской жизни свободой.
Многие стороны
советской жизни вызывали у меня уважение и восхищение, но я всегда отвергал эту идеологию в целом.
Это только в демагогических призывах и в воображении людей, не живущих обычной
советской жизнью, свободы выглядят как абсолютное благо.
Одним словом, для очень многих явлений
советской жизни можно найти аналогичные явления в прошлой истории.
Деятельным ли участием в восстановительных операциях или же пожертвованием в пользу пострадавших – так или иначе гражданин получал возможность действовать, не руководствуясь ординарными правилами
советской жизни.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: борнеол — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Опыт
советской жизни косвенно проникает в их нарративы и сегодня.
Однако закончим со статистикой и перейдём к живым фактам – то есть, событиям реальной
советской жизни.
Нелепо, например, говорить о нарушении неких норм
советской жизни в сталинское время, если эти нормы ещё не сложились, если они ещё были в процессе формирования.
И теперь многое в
советской жизни выглядит как продолжение старых российских традиций, инерция и пережитки прошлого.
По его мнению, пришло время защищать социализм «в отдельно взятой стране», выступив единым фронтом во всех областях
советской жизни.
В
советской жизни уже не осталось ничего принципиально важного, что можно было бы отнести за счёт исторической недоразвитости нового общества, за счёт его неспособности справиться с прошлым, заставить прошлое плясать под свою дудочку.
Я решил, что воспоминания героя будут воплощены в форме циркового представления про прекрасную
советскую жизнь (по тексту отец героя пишет репризы для цирка, я за это и зацепился).
Знакомство с новой
советской жизнью оказалось всё-таки щадящим, слишком коротким, чтобы испугать, шокировать.
Чаще они присутствуют подспудно – например, в языке и терминологии, которые используются для описания разных аспектов
советской жизни.
Лагерь вовсе не является изнанкой воли, а просто отдельным и даже не очень своеобразным куском
советской жизни.
Американская пресса, в частности газета The New York Times и журнал Life, рисовала обманчиво идиллические картины
советской жизни.
За время моих собственных попыток нащупать пульс послевоенной
советской жизни и понять её, занявших следующие десять лет, были напечатаны и другие книги и статьи по теме.
Это был нормальный бред
советской жизни, одно из его проявлений.
Не вдаваясь в подробности, можем смело утверждать, что во всех властных сферах тогдашней
советской жизни была примерно такая же картина.
Нас бросили в особую точку
советской жизни, где можно было увидеть и понять очень многое.
Мы помним, как значки были неотъемлемым атрибутом
советской жизни каждого гражданина.
Вызывающая много споров дихотомия
советской жизни и двойственность советского субъекта непосредственно связаны с темой этой книги.
Погруженная в праздничное воспевание счастливой
советской жизни, бесконечные славословия «творцу всенародного счастья» и радостную «поэзию творческого труда», советская литература не только не была готова к оборонительной войне, живописуя будущие сражения как марши «на территории противника» и его разгром «малой кровью, могучим ударом», но и вообще не знала, как описывать целые пласты политических, идеологических, психологических коллизий, неконтролируемых эмоций и непредсказуемых реакций на события, связанные с поражением, близостью собственной смерти и массовой гибелью людей, потерей близких, насилием, страданиями, голодом, виктимностью, разрушением всего уклада жизни, всего того, что обрушилось на страну в июне 1941 года и что застало советский идеологический аппарат врасплох.
Не готовы осознать, зачем нам были даны эти страшные 80 лет
советской жизни.
Позднее, будучи зрелым, солидным человеком, я выступала перед иностранцами, рассказывая о нашей прошлой
советской жизни, и пыталась, в частности, объяснить, как мы относились к «вождю народов».
Как эти, так и другие бесчисленные особенности
советской жизни завязывались в единый тугой узел, который определял собою мировоззрение, мораль, поведение человеческих масс, состоявших из взвихренных частиц того изобретённого людьми фантома размером с полпланеты, который стал их полновластным хозяином.
Можно сказать, что это настоящая энциклопедия
советской жизни.
Читал себе и думал, думал и читал, а чёткий образ
советской жизни всё не складывался, такой, из которого стало бы ясно, за счёт чего она держится.
Не сказать, чтобы
советская жизнь времён развитого социализма была богата разнообразием мебели.
По всей толще
советской жизни начались мелкие и крупные столкновения между заново открываемыми или новыми естественными общностями и идеей.
Товарищество было принципом, который проникал во все сферы
советской жизни (например, рабочие, трудившиеся рука об руку, были не просто коллегами, а именно товарищами) и был применим к гражданам обоих полов.
Обыкновенная
советская жизнь – сегодня как вчера, завтра как сегодня; никакой другой мы не могли себе представить.
Правда заложена в словах хорошей советской песни про хорошую
советскую жизнь: «Я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно».
Хотя положение это далее повсюду развивается, необходимо всё же привести некоторые примеры, чтобы ввести читателя в курс
советской жизни.
Основной абсурд
советской жизни состоит в том, что крепостное право облечено в социалистическую форму.
Все недостатки
советской жизни, коих, разумеется, хватало, систематически выдёргивались из контекста и использовались для «доказательства» того, что капитализму якобы нет альтернативы.
Исчезли стабильность и защищённость, к которым привыкли за многие десятилетия
советской жизни.
Очень многое – мода, джаз, близкое общение с иностранцами ворвалось в
советскую жизнь именно во время и после московского фестиваля.
Вредительство или злопыхательство, в особенности, маловероятно среди молодёжи, варящейся в гуще
советской жизни и с энтузиазмом участвующей в построении нового общества.
Впрочем, и это положение вещей оказалось лишь временным: чем больше коллег приходили к осознанию того, что надо заниматься вопросами общественных институтов, структур и сюжетами «простой
советской жизни», тем более и более социальная история приобретала вес.
Распадались идеология, прежние ценности, остатки веры, миф о едином советском народе, система, ложь и ущербность прежней
советской жизни с её несвободой становились всё более очевидны.
За благополучный период
советской жизни мы забыли об особом проявлении кризиса, которое наблюдалось на нашей территории и с которым столкнулась советская власть в 20-е годы.
Захожу с шутками и прибаутками уже с чёрного входа, как положено такому всем нужному в строго регламентированной
советской жизни человеку.
Наконец, суровые и репрессивные стороны
советской жизни стали всё больше бросаться в глаза иностранцам, а находить для них объяснения делалось всё труднее.
Можно подумать, что у этого – передового и безответственного – не было за спиной как минимум 17 лет нормальной
советской жизни.
Приличный костюм имелся со старой
советской жизни, оттуда же был вполне модный плащ.
Советская жизнь вообще была до чрезвычайности коммунальной.