Белые клавиши

Валерия Кондратьева, 2019

Новый роман В. Кондратьевой «Белые клавиши» – семейная сага о жизни одной московской семьи. Действие начинается в 1941 г. и заканчивается в 2000 г… Четыре поколения этой семьи прошли через трудные испытания во время войны, в послевоенные годы, в советское время и в период перестройки. В книге передан общий дух тех времен, красной нитью через все повествование проходит чувство любви героев друг к другу, к природе, искусству, музыке, Родине. Остросюжетный роман увлекает читателя с первых страниц до финала, заставляя сопереживать героям книги.

Глава 2

Учиться Наде было легко. Она с детства обожала русскую литературу и язык, народный фольклор, зарубежную литературу, книги обо всём на свете. Была в прямом смысле этого слова — полиглотом. В институте имелась своя огромная библиотека и читальный зал. Где-то на стенде Надя прочитала, что библиотека института — уникальна. Она содержит около 1 млн томов. Исключительную ценность представляет Фонд хранения редких книг, включающий в себя большое количество изданий 18-19-го веков.

Это было раздолье для Надежды. Отныне после занятий она непременно бежала в читальный зал библиотеки и часами просиживала там. Также она имела возможность брать домой нужные книги для учёбы.

Время мчалось вперёд. Первую сессию она сдала досрочно на все пятёрки. А весной, к концу первого курса, Надя узнала, что их институт славится своей самодеятельностью. В концертном зале проходят спектакли и концерты, устраиваемые самими студентами. Это было ново и страшно интересно для Нади! Она только и думала об этом, пропустить такое мероприятие было бы очень жалко!

Как-то увидев в фойе на стене объявление об очередном концерте студентов, Надежда срочно предупредила родителей, что задержится, и отправилась на концерт раньше назначенного времени. Она была в шоке от увиденного! Её зеленовато-карие глаза разгорелись при виде десятков молоденьких прехорошеньких девушек в разноцветных нарядах, модных туфельках на невысоком каблуке! Молодые красивые парни в клетчатых рубашках, вязаных свитерах и безрукавках носились по сцене, устанавливали микрофоны, ставя декорации из огромных холстов на подрамниках, железных балок, зеркал. Несколько студентов, надрываясь, что было видно по их красным лицам, передвигали рояль, а потом ещё и таскали стулья. Все эти ребята весело смеялись, перекрикивали друг друга, кто-то даже громко пел, не обращая внимания на стоящий в зале шум.

Повсюду находились музыкальные инструменты: гитары, аккордеоны, скрипка, балалайки. А на полу валялись снятые от духоты пиджаки, галстуки и свитера. В общем, царила атмосфера праздника и веселья. Эти студенты были объединены чем-то общим. И это общее — им нравилось!

Но всеобщий беспорядок длился недолго. Когда вошёл в зал какой-то седовласый немолодой человек и хлопнул несколько раз в ладоши, шум и гам мгновенно прекратился. Наверное, это был режиссёр, так решила Надюша. Как потом оказалось, Надя перепутала дату на объявлении и попала не на сам спектакль, а на репетицию к нему.

Завидев новенькую девушку в зале, режиссёр не стал её выгонять, а, подойдя поближе, очень деликатно спросил:

— Вы кто, прекрасная незнакомка? Давайте знакомиться. Я — режиссёр Панин Александр Андреевич. А вы кто, если не секрет?

— Я Надя Майская, — скромно и тихо, довольно боязливо произнесла девушка. — Учусь на первом курсе отделения русского языка и литературы. Пришла смотреть концерт или спектакль.

— Миленькая, — немного картаво, но очень дружелюбно, пропел Александр Андреевич, — да у нас спектакль только послезавтра будет. А пока… Видите, что у нас творится? Наши герои, участники спектакля, похоже, превратились в маленьких шаловливых детей, которым иногда не помешает порка.

— Хотя, если честно, — добавил он, — я их очень люблю. А вы увлекаетесь театром, музыкой? Хотите присоединиться к нам?

— Очень, — осмелев, ответила Надя, — очень хочу. Но боюсь, что ничего особо не умею. Только если стихи умею хорошо читать. Да и музыку обожаю.

— Ну что ж. Это немало, — добавил режиссёр, тряхнув своей седой головой. — Если захотите заниматься у нас — милости просим!

Надя аж вся задрожала от счастья! Её приглашают в студенческий самодеятельный театр! Режиссёр ей очень понравился. Видно было сразу, что этот человек интеллигентный, может быть даже из старой плеяды знаменитых артистов! Его милое, улыбчивое лицо казалось знакомым. «Где я могла его видеть? — думала про себя Надя, — где-то в кино или в театре, куда не очень часто, но изредка всей семьей ходили Майские, — как хорошо, что я перепутала даты: такая встреча вряд ли могла произойти во время спектакля, когда я сидела бы в зале. — Как мне повезло!»

— Спасибо! Я обязательно приду, — почти закричала радостная Надя.

Несколько дней до спектакля показались ей вечностью. Последний день до просмотра Надежда думала только о том, что ей надеть. Мама предложила взять из её гардероба всё, что захочется Наденьке. Она выбрала мамину клетчатую, синюю с красным, юбку в складку и однотонный синий пиджачок, что сшила сама мама.

Долго Надя сидела перед зеркалом. Укладывала волосы так, чтобы получились слева и справа от прямого пробора два крупных валика. Остальные, чуть подвитые волосы, плавно струились по плечам. Причёска была на пике моды и была позаимствована у актрисы Любови Орловой. Стройная и красивая, Надежда отправилась на спектакль в институт. Хорошо, что она не опоздала, почти все места были уже заняты. Надя нашла откидное кресло поближе к сцене и с нетерпением ждала начала. Наконец, старый тяжелый бархатный занавес раздвинулся.

Знакомые лица ребят в гриме превратились в лица настоящих артистов. На сцене шёл спектакль по Пушкину — «Дубровский». Надя сидела, не шелохнувшись. Она вся растворилась в действии известной и любимой повести. Играли артисты — студенты хорошо, многие смогли попасть в образ. Чувствовалось рука маститого режиссёра. Удивило Надю и наличие отличных декораций! На заднике сцены висело огромное панно, натянутое на подрамник. На нём был изображен густой русский лес с берёзами, осинами, рябинами и река, извилисто уходящая вдаль. Небо было выполнено так мастерски! На небо с его переливами голубого, синего и белого цвета так и тянуло смотреть! Высокие чистые облака, похожие на зефир, как будто и правда проплывали в небе. Видно было, что художник постарался и смог добиться желаемого эффекта. С переднего края холста вдаль в перспективе к реке удалялась извилистая узкая песчаная дорожка. Там на пригорке среди пышных деревьев стояла резная белая беседка, с колоннами по периметру. Художник смог передать дух 19-го века. В течение спектакля панно на заднике менялось ещё два раза. И каждый раз живопись на нём вызывала у Надежды восторг и удивление. Каждая декорация была выполнена мастерски. «Неужели все это великолепие соорудили сами студенты, своими руками? — думала про себя Надя. — Неужели нашелся студент-художник, который смог так здорово написать эти декорации? Какие, оказывается, талантливые ребята учатся со мной рядом!»

Игра студентов-актёров тоже поразила Надю. «Я бы так не смогла, наверно, — думала она ночью, пытаясь уснуть, — так уметь перевоплощаться может далеко не каждый!» Она так перевозбудилась, что плохо спала ночью. Вспоминая все увиденное, во время путаного нервного сна ей всё мерещились виды тёмного леса, фигуры людей на опушке, яркая луна на ночном небосводе, женщины в светлых платьях с кружевными зонтиками в руках. Белая беседка с колоннами у реки во сне превратилась в тёмное зловещее пятно, а герои пьесы, стоящие в ней, чем-то пугали спящую Надю.

Так Надя стала ходить на репетиции студенческого театра. Сначала ей давали маленькие, но очень интересные роли. Но главное было не в ролях. Надежде очень нравилась обстановка во время репетиции, подкупал её и замечательный режиссёр Платов. Он настолько был интеллигентен, добр и внимателен к своим актёрам, что не хотелось уходить с репетиции. Но это было невозможно — надо было много заниматься и в читальном зале, и дома.

Где-то на третьем курсе, осенью, стоял уже 1954 год, Надежда узнала, что в институте есть и коллектив авторской песни. Студенты часто выступали на различных мероприятиях в институте. Но почему-то Надя считала, что это совсем не для неё. Музыку она любила, но подолгу слушать песни со сцены в исполнении авторов раньше ей не приходилось.

Войдя привычно в зал, она заметила, что её друзей-артистов что-то не видно. Видимо, она опять перепутала время. Так оно и было.

— А, Надежда! — радостно произнёс режиссёр, тряхнув своей седой гривой волос, и протянул руку для приветствия. — Рад, рад вас видеть. Хорошо, что пришли. Мы начинаем новый сезон, но наши репетиции начнутся с понедельника.

— Можно, я просто посижу, послушаю? — растерянно спросила Надя.

— Конечно, — разулыбался Александр Андреевич. — Сейчас придёт другой руководитель. У них сегодня — авторская песня. Посмотришь, какие у нас в институте талантливые ребята учатся. Сами и поют, и музыку сочиняют.

Надя сидела, полуоткрыв рот, глядя на действия на сцене. Вышли молодые люди, лица некоторых ей показались знакомыми. Они взяли в руки гитары, стоящие у стены, и начали настраивать их. Один из парней, увидев в пустом зале сидящую незнакомую девушку, лукаво подмигнул ей. Надя улыбнулась в ответ.

— Умеешь петь? — весело крикнул он со сцены.

— Немножко умею. Я только послушаю. Можно?

— Давай, подпевай, запоминай мелодию и слова, может, пригодится, — задорно засмеялся парень.

Надя успокоилась. Страх постепенно стал покидать её. Атмосфера на репетиции стояла приятная. В зал заходили все новые девушки и ребята, все молча ждали, когда придёт время их репетиции. Все друг друга знали. В перерывах, спрыгивая со сцены, кидались к разложенным на креслах пакетам с бутербродами. Почти все студенты жили в общежитии, и вряд ли их там ждал горячий обед или ужин.

— Юрик, начинай! — закричали студенты и захлопали в ладоши.

Юра, — так, оказывается, звали весёлого парня, — взял стул, неторопливо поставил его рядом с микрофоном, ударил по струнам, довольно умело проиграл вступление и… запел.

Песня его была новая, необычная для слуха Нади. Такие не пели на эстраде сейчас, где в основном главенствовали известные эстрадные звезды: А. Баянова, Р. Бейбутов, М. Бернес, Л. Зыкина, Г. Великанова. Появились и молоденькие И. Бржевская и О. Анофриев. Но они пели совсем другие песни и совершенно по-другому! Это Надежда сразу отметила. Песня, что пел Юра, была какая-то лёгкая, быстрая, небесная, с приятными, иногда смешными словами. Юра не столько выделывал рулады своим голосом, сколько проговаривал слова и пропевал ноты своим приятным тенором.

Надя попыталась вслушаться в слова. Слова были в основном о природе, о сидении у костра, о путешествии куда-то на Алтай или Урал. Но красной строкой пелось о любви к какой-то зеленоглазой девушке, покорившей сердце поэта. Надежде очень понравилась песня. В ней присутствовала явная новизна и свежесть. Она почувствовала, что в зале пролетел лёгкий свежий ветерок, который освежил лица всех присутствующих в зале.

Надежда искренне громко зааплодировала.

— Это вы сами сочинили? — не побоялась спросить Надежда, подойдя к сцене, когда Юра закончил петь. — Я просто в восторге! Никогда ничего подобного не слышала!

— Да, сам. Спасибо, — немного смущенно ответил Юра, — Ты не слышала ещё других исполнителей. Сиди, слушай дальше. Лучшее — впереди!

Юра спрыгнул со сцены и сел в зале. Вслед за ним на сцену поднялись три девушки и сразу же начали петь под аккомпанемент гитариста. Песня, что они пели, опять была незнакома Наде, исполняли её они опять же необычно: пели и порознь, и иногда все вместе. Такого Надежда опять же не слышала раньше.

«Какая же я отсталая!» — пронеслось у неё в голове. Как и в предыдущем случае, песня была о поездке на Кавказ, о просторах этого края, а высоком чистом небе, о заснеженных верхушках гор, красивее которых не бывает ничего на свете. Вторую песню пела одна из этих девушек, Маша, худенькая, миловидная, обладающая нежным звенящим голоском. Она и пела, и играла сама на гитаре. Ее тонкие пальчики виртуозно зажимали толстые струны. Создавалось впечатление, что всё ей удается легко. Она пела о горнолыжном братстве студентов, белоснежной лыжне и, конечно, о любви. Маша так озорно исполняла эту песню, кокетливо улыбаясь, что, глядя на неё, хотелось начать подпевать ей, даже не зная слов. Надя поняла, что эти ребята объединены какой-то единой страстью. Помимо того, что они учатся в одном институте, они являются актёрами, поэтами, композиторами, туристами, альпинистами одновременно! Да! Такое Надежда встречала впервые. Чувство уважения, интереса и любви к этим студентам всколыхнулось у неё в груди.

Напоследок на сцену поднялся парень с гитарой, при виде которого все находящиеся в помещении зааплодировали и закричали:

— Илья, Илья!

Этот Илья и был руководителем самодеятельного коллектива авторской песни. Он взял в руки гитару, быстро настроил её, весело подмигнул всем и сразу же, без подготовки спел сразу три своих песни подряд. Одна песня была лучше другой! Надежда все оцепенела.

Парень как-то своеобразно пел своим мелодичным голосом, но многие слова просто проговаривал. Надя вся была в мурашках от его дивного голоса, музыки и исполнения. На какое-то время она словно заснула, уплыла куда-то вдаль, в белоснежное царство гор, дальних стран, где с туристами сидела в палатке, а у костра шевелила палкой горящие угли.

В голове ее всё смешалось. Казалось, она находится в царстве метели, туманов, остроконечных зелёных елей, её обогревает лесное солнышко. Ей чудилось, что она вместе с другими туристами сидит на бревнышке в тёплых валенках и с упоением натирает лыжи мазью. Песни Ильи целиком перенесли её в другую, романтичную реальность. В какой-то момент она очнулась. На сцене все ещё стоял Илья. Надежда с интересом стала его разглядывать. Он явно выделялся из всех её знакомых. Очень крупный, статный, высокий, плотного телосложения, с копной русых волос и обворожительной улыбкой на лице, Илья слегка походил на богатыря с картины Васнецова. Илья поклонился и шумно спрыгнул со сцены. Все ребята кинулись к нему. Заметно было, что он — центральная фигура в этой тусовке. Илья явно обладал особой энергией, которой умел заражать людей. Он подкупал всех своей яркой внешностью и, конечно, харизмой. Надя сидела, как заворожённая, и смотрела на все широко распахнутыми глазами. Обнявшись за плечи с несколькими друзьями, Илья запел песню, которую, видимо, знали все. Ребята так дружно, по-братски, задорно и заразительно пели — кричали, что всем находившимся в зале тоже хотелось подойти и присоединиться к ним.

Придя домой в тот вечер очень поздно (Ивану пришлось встречать Надю у метро), девушка вся была перевозбуждена не на шутку!

— Надя, что так поздно? — обеспокоенно спросил Иван, — наши уже давно все спят.

— Папа, помолчи, пожалуйста! И постарайся понять меня! Я сейчас такая счастливая!

Иван как-то странно посмотрел на дочь и замолчал. Вбежав в дом, Надежда сразу же легла спать. Но ей, конечно, не спалось. «Какие красивые люди учатся с ней в институте! Какие таланты!» — думала про себя девушка и улыбалась. Огромная полная луна светила ей прямо в лицо и как бы мешала ей радоваться чему-то новому, непонятному. Надя встала и задёрнула шторы на окне. Засыпая, Надежда дала себе слово все разузнать подробнее об Илье, ребятах — певцах из студии авторской песни.

Узнать всё она смогла сразу же и много. Подружки-сокурсницы быстро её ввели в курс событий. Они сообщили ей, что Юра-гитарист учится на третьем курсе, как и Надя, только на историческом факультете, многие девочки влюблены в него. Юра сам пишет песни, как Илья, а голос его просто волшебный. Его стихи часто публикуются в их студенческой многотиражке.

Про Илью девочки рассказали много разного интересного. Он учился на том же факультете, что и Надя только на год старше. Он был, конечно, по-настоящему талант! Помимо того, что он классно пел и играл на гитаре, Илья писал сценарии студенческих капустников, возил туристические студенческие группы в походы. Мир его знаний и интересов был велик.

В сугубо женском педагогическом институте (за небольшим исключением) Илья обрел особую популярность. Всех девушек покоряла его внешность! Уж больно он был хорош собой! Илья был человек-праздник, в популярности среди девушек с Ильей никто сравниться не мог. Около него всегда собиралась компания, где бы он ни находился. Или у кого-то дома, в коммуналке, или, чаще всего, в общежитии. Гитара ходила по кругу, все читали стихи, пели песни, обсуждали свои байдарочные походы или восхождения на горные вершины.

Надежде тоже понравился светловолосый гитарист Илья. В какие-то моменты ей начинало казаться, что она, как и все девушки, влюбилась в него. Но ушлые сокурсницы сразу же предупредили, что надежды у неё никакой нет, так как у Ильи есть девушка, та самая, что пела на этой неделе на репетиции, Маша. Вроде по слухам у них всё серьёзно.

Конечно, Надежда была разочарована немного, но по правде она не питала никаких надежд, понимая, что она самая обыкновенная девчонка, никакого особого таланта у неё нет. Но в театральной студии она постепенно стала преуспевать. Её начали вводить в спектакли и давать хорошие роли. Надя быстро учила роли, научилась хорошо декламировать тексты, стала более артистичной и смелой. Стихи она читала вообще превосходно, Платов был очень доволен ей.

После окончания своих репетиций Надя как бы подсознательно ждала начало репетиции студентов — членов студии авторской песни. Там ребята были вообще какими-то необыкновенными. В Илье явно чувствовалась искра божья. При виде Ильи внутри у неё как будто всё обрывалось, мысли в голове начинали путаться и все время хотелось смотреть на него. Но Илья не придавал её взглядам никакого значения: он привык к своим многочисленным поклонникам и относился к этому весьма равнодушно.

Его песни были чудесны! Глядя в зал, исполняя очередную песню, своими круглыми, большими голубыми глазами, он притягивал как магнитом к себе слушателей. Его широкая в пол-лица улыбка заставляла улыбаться сидящих в зале и ждать чего-то необычного впереди.

Через своих подруг Надя наконец-то познакомилась лично с Ильей, его девушкой Машей. Они очень дружелюбно отнеслись к новенькой и сразу же пригласили её в туристические походы. Разумеется, не в дальние, не в альпинистские и лыжные, где нужны специальные умения и знания. А в простые походы по Подмосковью, которые были их спортивной тренировкой. До тяжелых байдарочных походов Наде было тоже ещё далеко. Правда, Надя умолчала, что альпинистские и байдарочные путешествия её и не привлекают, она далека от этого.

— Правда, Надя, надо и к простому походу немного тебе подготовиться, — очень серьезно произнёс Илья и внимательно и с любопытством посмотрел на девушку. — Начинай потихоньку обливаться холодной водой по утрам. Не ледяной, конечно, но прохладной, ладно? — вскинул на Надежду свои пронзительные глаза Илья и добавил: — Чтобы не простудиться. Да? Договорились?

— Конечно, я постараюсь!

Илья был настолько внимателен и мил, что Наде не хотелось кончать разговоры с ним. Но он, помахав рукой и улыбнувшись вслед, быстро зашагал вдоль по коридору, где его ждала компания друзей.

Маша тоже очень понравилась Наде. Настоящая блондинка, тоненькая, худенькая, нежная и милая, как бы пронизанная светом изнутри. Она училась на том же факультете, в одной группе с Ильей и также умела писать стихи и песни. Илья часто говорил, что поэтический талант Марии не уступает его таланту и что Маша добьётся признания. Как же было заметно, что Илья и Маша влюблены друг в друга! Видимо в состоянии влюблённости Илья пребывал постоянно. По натуре он был — редкий жизнелюб!

Следующей осенью, когда Надежда была уже на четвёртом курсе, Илья предупредил её, что группа собирается в поход и чтобы она начинала готовиться. Но он не мог знать, что уже две недели Надежда упорно начала заниматься спортом! Чтобы выглядеть спортивнее, да и просто для здоровья, Надя бегала по утрам в районе своего дома, накручивая круги вдоль метро и парка, тренируя выносливость и сноровку.

Пришлось купить новый спортивный костюм, чёрный, с полосками по бокам. И обтягивающую голову шапочку с вырезом-клювиком посередине лба, всё как полагается настоящему спортсмену. Старый спортивный костюм с вытянутыми коленками, изрядно полинявший, она без сожаления выбросила на помойку.

— Ну хороша, хороша! — причитала Ольга, бегая вокруг Нади и любуясь дочкой. Прям — Лидия Скобликова в этой шапочке! Только коньков не хватает!

— Сверху надо ещё надеть плащ — ветровку: вдруг дождь пойдёт? — забеспокоился отец.

— Я как раз премию получил, надо срочно съездить и купить. Чтобы все было на уровне! — шумел Иван.

Даже Олег оторвал свой взгляд от учебников и лениво повернувшись, произнёс:

— Надька и, правда, у нас красавица. Но осилит ли путешествия? Хилая очень, ест мало, а силы нужны.

Все посмотрели на Олега и сочли, что он прав. С этого момента Ольга потеряла покой. Она стала бегать по рынкам, магазинам и покупать для Нади те продукты, которые, как она считала, могли повысить выносливость, иммунитет и дать Надюше побольше энергии.

Как-то ночью, когда не спалось, Ольге вдруг опять стукнула в голову новая мысль: всё-таки вечерами сейчас холодно, уже стоит полноценная осень. Если уж поднимется ветер, то может так разойтись! Надо срочно шить Надюхе безрукавку из своей старой кроличьей шубы! Все равно она уже старая и местами лысая. Это идея! В кроличьей безрукавке Надя точно не замерзнет!

Но утром, огласив свое решение сесть за машинку и сшить безрукавку из меха, она услышала такой отпор и от Надюши, и от Ивана, и даже от Олежки!

— Мамочка, ты что говоришь? — почти рыдала Надя, — я никогда не надену этот старый допотопный мех! У меня все обсмеют в нём! Я что, на Северный полюс еду? К тому же, мех очень тяжелый, я вся испарюсь в нём! Мы же туристы, а не бабушки, сидящие на лавочке!

Все молча посмотрели на Ольгу, и Иван тихо произнёс:

— Оленька, Надюша права. Как она будет таскать за собой этот мех? Он же не лёгкий! Лишняя тяжесть в походе ни к чему!

Оля села на стул, вздохнула и замолчала. Надя обняла маму за плечи:

— Не обижайся, ладно?

Наконец в конце сентября состоялся долгожданный поход. Как Надя была рада! Ребята, такие все в доску знакомые и любимые, собрались вместе на Ярославском вокзале. Они смеялись, шутили и не спускали взгляда со своего вожака — Ильи.

Илья, как всегда, был неотразим. Его немного полноватое, но всё-таки стройное для его большого роста тело, было обтянуто красным комбинезоном с белыми полосками на груди. Такие же полоски были на брюках. Где он достал такой, Наде было неведомо. В продаже в магазинах она таких не видела. Но Илью уже стали приглашать на международные выступления в социалистические страны, где устраивались концерты авторской песни, ставшие очень популярными за рубежом.

Илья становился постепенно очень известным. Видимо, в одной из поездок он купил этот комбинезон. Он учился уже на пятом курсе и следующим летом заканчивал институт.

Погода стояла хорошая, светило солнце. Путешественники сели в поезд, следующий до Загорска. Их путь шел к Сергиево-Посадской Лавре. Маршрут был проложен Ильей так, чтобы, выйдя из поезда на остановку раньше, группа смогла бы пройтись вдоль леса, вдыхая свежий воздух, тренируя мышцы тела и любуясь окрестностями. Кроме пешего похода в план Ильи входило посещение Сергиево-Посадского монастыря.

Круг интересов Ильи и его друзей не ограничивался только походами, спортом, песнями и музыкой. Вся его группа состояла из студентов широко образованных, обладающих в большой степени начитанностью и любознательностью.

Когда сели в вагон поезда, компания заполнила собой почти все пространство. Шума, гама, радостных криков было предостаточно. Угомонившись спустя некоторое время, все расселись по местам, распаковали из чехлов свои гитары и стали по очереди петь туристические песни.

Илья, конечно, задавал тон. Все девушки влюблёнными глазами смотрели на него. Его песни о любви были такими пленительными и жизненными, что казалось, будто он обращается к каждой из них. Его обаяние было безгранично.

Постепенно к группе стали подходить и подсаживаться незнакомые люди, повскакав со своих скамеек.

— Можно послушать? Мы не помешаем? Такое редко услышишь во время пути, — восхищались едущие в поезде.

Фигуры людей, интересующихся пением студентов, заполнили весь проход в вагоне. Какие-то старики стали ворчать, но никто не обращал на это внимания.

Ехали долго. За окном мелькали осенние пейзажи. Золотая осень была в полном разгаре. Они проезжали мимо множества красивых равнин и полей со стоящими столбиками отдельно друг от друга снопами, которые подчёркивали красоту пейзажа. Надя смотрела в окно и думала о своём: где-то, когда-то она вычитала, что людям необходима музыка, литература, живопись, театр. Ведь все эти островки совершенства, составляющие мир искусства, нужны человеку для того, чтобы побороть грубость и материальность мира, отнюдь не всегда духовного и лёгкого. «Что-то есть правильное в этом высказывании», — подумала Надежда.

Музыка и пение других ребят текли как патока, успокаивая и вдохновляя одновременно. Внезапно Надя почувствовала, что кто-то на неё внимательно смотрит. Почувствовала это всем нутром, кожей, но среди такого большого количества людей вокруг, она не смогла вычислить, кто это. Какой-то парень, это точно. Но не Илья. Наверное, Юра?

«Юра в принципе симпатичный, — подумала Надежда. Но явно не в моем вкусе. Небольшого роста и коренастый, с круглым лицом. Хотя, мама не раз ей объясняла: не во внешности дело!»

Надя успокоилась и продолжала мечтать дальше: «Что меня ждёт впереди? Какая судьба? Почему мир так сложно устроен? — философствовала Надя. — И что этот Юра все смотрит и смотрит на меня? — раздраженно думала она. — Помечтать не дает! Подсел бы ко мне, поговорили бы. Ишь, какой скромный!»

Поезд незаметно подъезжал к станции назначения. Тут ребятам предстоял довольно длительный пеший поход. Все цепочкой встали в ряд, гитары повесили за спины. Ритуал пеших походов был отлажен давно, впереди шёл Илья. Он был похож на великана в своем обмундировании и выделялся из всех не только высоким ростом, но и какой-то особой величавостью, как настоящий вожак стаи. Следом за ним шла его подруга Маша. Заметно было, какая она тренированная, жилистая, в её хрупкой фигурке видна было внутренняя сила.

До Лавры надо было прилично идти пешком. Но никто не издал ни звука, не задал ни одного пустого вопроса. Про Загорский собор всем было известно мало. Но, чтобы получше узнать подробности, они и шли туда.

В 1920 году на территории Лавры был организован историко-архитектурный музей. Там же находился до 1953 г. Загорский учительский институт. Это уже было любопытно ребятам, как будущим педагогам.

К концу 1930-х годов некоторые памятники Лавры были частично перестроены и приспособлены под жильё и другие хозяйственные нужды. Первая комиссия по охране Памятников искусства и старины была создана ещё в 1918 году. Туда вошли видные архитекторы, историки, академики. В 1945 году было открыто художественное ремесленное училище с 3-летней программой обучения, готовящее белокаменщиков, лепщиков, плотников и других мастеров.

Возрождение монашеской жизни Лавры пришлось к 1946 г., когда настоятелем Троице-Сергиевой Лавры стал патриарх Алексий I. Лавра оставалась основным местом пребывания патриархов ещё очень долго. Сильно внедряться в церковные ипостаси в планы студентов не входило, все они были атеистами. Но как будущим учителям, а многие из них учились на литературном, историческом, художественном и других факультетах, узнать некоторые подробности об истории и архитектуре Лавры нужно было для профессии, собственного развития. В основном их интересовал, конечно, архитектурный облик Лавры, её строение, приемы реставрации и т. д. Ведь в группе было несколько студентов-художников, да и остальным эти знания шли только на пользу.

Центральное место в архитектурном ансамбле Лавры занимает пятиярусная колокольня, которую видно со всех сторон. Ребята долго любовались ею, много фотографировали. Колокольня особо выделялась на фоне чистого осеннего неба.

Очень их заинтересовал и Успенский собор, возведенный в 1559–1585 годах по типу Успенского собора Московского Кремля. У северо-западного угла собора в 1780 году была построена палатка шаровой кровли над могилами семьи царя Бориса Годунова. Студенты с исторического факультета очень заинтересовались всем увиденным. Знать подробности о соборе, архитектуре монастыря им необходимо было и для себя, и при сдаче экзаменов.

Экскурсия оказалась очень интересной. Ребята сдружились ещё больше между собой и, уставшие, ждали небольшого отдыха. Для перевала им пришлось пройти ещё километров пять, пока они не вышли на открывающееся перед ними огромное русское поле, ранее видимо бывшее засеянным пшеницей. Урожай был давно собран.

Они расположились у кромки леса, находящегося недалеко от поля. Кое-где валялись ветки сушняка, небольшие бревна от былого когда-то здесь густого леса. Потом нашли небольшую полянку, там сбросили свои рюкзаки и гитары на землю. Плечи их изрядно ныли от усталости. Погода стояла чудесная. «Отравленные» чистым воздухом, переполненные новыми знаниями и эмоциями, многие уселись на лежавшие бревнышки и откровенно задремали.

Но дремать долго им не дали. Надо было разводить костер, для чего был необходим сушняк из леса. Уж потом можно готовить кое-какую трапезу для перекуса. В основном, конечно, жареную на костре в углях картошку. Все устали, хотели есть. Илья строго следил за костром, за приготовлением пищи на нём. Все это было для него не впервые. Он страстно любил походную жизнь и своих друзей.

На импровизированной скатерти-самобранке, постеленной на земле, девушки разложили хлеб, варёные яйца, колбасу, овощи, соль, чай, сахар. Вскипятили на костре воду и быстро разлили её по алюминиевым кружкам ребят. Кружки были горячие, обжигали пальцы, все весело смеялись и сыпали прямо в кипяток россыпью заварку руками.

Скоро подоспела и картошка! Палочками друзья вынимали её из костра, перекатывали по вощеной бумаге туда-сюда, чтобы остыла поскорее, и с жадностью набрасывались на такое лакомство! Все эти действия придавали пикнику романтики. Природа во всём благоволила в этот день студентам. Ни одной капли дождя не пролилось в тот день.

А дальше… Дальше началось самое главное — импровизированный концерт под гитару! Заходящее уже солнце посылало ребятам свои прощальные лучи, согревая их напоследок. Сколько новых песен услышала Надя в этот вечер! Сколько новых талантов открыла для себя!

Пили туристы только рислинг, сухое недорогое вино, и то совсем понемногу, в основном для настроения. Илья строго следил за этим. У него все было продумано и просчитано.

Через какое-то время, чуть-чуть захмелев от выпитого рислинга, который придавал ей немного смелости, Надя решилась прочитать вслух стихи. Она давно знала их, но на концертах в институте со сцены как-то стеснялась читать. А здесь — в ней открылось новое второе дыхание, смелость, вместе с тем и желание нравиться. Быстро посоветовавшись с сидящим рядом гитаристом, Надежда попросила его под это стихотворение подобрать какой-нибудь аккомпанемент, любой, подходящий под стихотворение. Парень с радостью согласился. Он некоторое время что-то бренчал на своей гитаре, подбирал музыку, а потом, улыбнувшись и кивнув Наде, дал знак, что готов. Надежда встала, завела руки за спину, многозначительно посмотрела на уже вечернее небо с едва видимыми на нём проступающими звёздами и медленно, выразительно прочитала большой отрывок из «Евгения Онегина» — «Сон Татьяны». Она сама не ожидала от тебя такой смелости. Надя смогла преодолеть свои врождённые зажатость и боязнь. Видимо, в этом ей помогли занятия в театральной студии института. После этого выступления Надежда вдруг почувствовала лёгкость, свободу, полёт души. И главное, она услышала, что все зааплодировали ей. На лицах ребят возникло уважение интерес к её личности. Такие редкие ослепительные моменты запоминаются на всю жизнь. Когда-то готовясь к экзаменам, Надя где-то вычитала, что «искусство есть духовная нематериальная передышка от трудностей жизни». Она не первый раз вспомнила это выражение.

«Наверное, это — так!» — подумала Надежда, радуясь всему тому, что происходило вокруг, и самой себе. Затем все встали, немного погуляли по поляне, громко пели, читали стихи любимого всеми Сергея Есенина. Стало заметно смеркаться. Илья дал сигнал, что пора собираться в дорогу. На электричку воодушевленные студенты дошли легко, в сильной усталости никто не признавался. У Нади от непривычки болели икры и мышцы ног, но она старалась не думать об этом. Доехали до Москвы, как показалось, быстро. В поезде рассказывали анекдоты, Илья хохмил больше всех. Его девушка Маша понравилась Наде своей ненавязчивостью, скромностью и талантом. Она тоже на привале пела и играла на гитаре песни, причём, как потом оказалось, своего собственного сочинения.

Распрощавшись на Ярославском вокзале, многие побежали в метро. Кто-то пошёл пешком к троллейбусным остановкам. Станция метро «Комсомольская» была открыта не так давно, в 1952 году. Наде она очень нравилась. Её необыкновенная мозаика «Метростроевцы», выполненная на стене вестибюля, очень впечатляла её. Хотелось долго стоять перед панно, разглядывать подробно каждое вылепленное тело молодого рабочего или работницы, показывающих, как шла стройка первой линии метро. Лица рабочих светились улыбкой, несмотря на тяжелый труд под землёй. Они делали общее дело, так нужное людям!

Постояв, как всегда, у панно, Надежда, раскрасневшаяся и окрыленная, спустилась по лестнице к вагонам. Все ее мысли были заняты удачным походом, знакомством с новыми друзьями, предстоящей встречей с ними уже в институте на лекциях. Надя так замечталась, что не заметила, как кто-то осторожно взял её за локоть.

Она обернулась. Перед ней стоял парень, явно из их группы, с рюкзаком за плечами. Вроде она даже стала вспоминать его лицо, когда они сидели у костра. Но это был совсем не Юра.

— Тебе далеко ехать? — спокойно и дружелюбно спросил он. — Может, нам по пути?

Надя слегка обомлела. Взглянув на парня, краем глаза пытаясь рассмотреть его получше, она ответила:

— Мне недалеко. До «Краснопресненской». А там на троллейбусе две остановки до дома, — смущенно произнесла девушка. — Можно и пешком, — добавила она.

— Можно я провожу тебя? Давай рюкзак, он, наверное, тяжелый. Все устали за сегодняшний день, да и ты тоже, — продолжал незнакомец. Надя обалдела! Вот так парень! Какой смелый! Сразу провожать кинулся! Но его миловидная внешность, высокий рост, худощавость и широкая открытая улыбка уже понравились Наде.

— Давай сначала познакомимся, — улыбаясь сказала она. — А потом уже решим, кому в какую сторону ехать.

— Да, конечно. Меня зовут Владимир Крапивин. Я через год заканчиваю художественный факультет нашего института. Давно, с первого курса хожу в походы и дружу с Ильей. А тебя как зовут? — поинтересовался он, смахивая со своих плеч прилипшие листики и ветки, видимо, из леса.

— Я Надя Майская. Учусь на факультете русского языка и литературы. На том же, что и Илья с Машей, но они на год старше. Удивительные они ребята, правда? Как ты считаешь? — осмелела Надя.

— Да, я давно их знаю. В самодеятельном театре института я с первого курса, рисую декорации к спектаклям. Ты бывала на спектаклях? Приходи в это воскресенье, как раз будут «Мещане». Я на днях заканчиваю монтаж декораций к ним, — скромно произнёс Володя.

«Вот так парень! — подумала Надя. — Мало того, что симпатичный, к тому же — художник! Кстати, это именно его декорации я видела в «Дубровском», — вспомнила Надежда, — они мне ещё тогда очень запомнились. Но автора не знала. Вот теперь буду знать. Как здорово!» — произнесла про себя Надя.

Ей явно везло в этот день. День выдался особенным, это точно. И нелёгкий поход, который она с достоинством выдержала, её выступление со стихотворением, и ещё ко всему прочему — знакомство с Володей! Всё случилось в один день. Прекрасный день! Раньше с Надей не происходило ничего подобного.

— Договорились! — весело воскликнула девушка. — Приду обязательно! А насчёт проводов — смотри сам. Ты же тоже устал сегодня.

— Ничего, я тренированный, — рассмеялся Володя.

Вместе они сели в вагон метро. Было уже поздно, народ разошелся по домам уже давно. Ребята сидели рядом и весело болтали об институте, грядущих экзаменах, о сегодняшнем походе, о будущей профессии Володи. Хорошо, что Надежда неплохо разбиралась в искусстве. Купленные её мамой альбомы с репродукциями художников очень помогли ей в разговорах с Владимиром. Ей было, что сказать и умело ответить на любой вопрос парня.

Владимир был хорош собой. Что-то аристократическое проскальзывало в его внешности. Сначала Надя не могла понять, что именно. А потом посмотрела на его руки! Это были руки художника с длинными пальцами, как у настоящего пианиста.

Володя рассказал, что с детства хотел стать художником. Сначала он закончил художественную школу, потом поступал в знаменитый Суриковский институт, но… не поступил. Он очень расстроился, хотел даже совсем забросить это занятие, но потом, через какое-то время, хорошенько подумал и решил согласиться с мнением родителей — поступать в Московский педагогический.

Какая разница! Главное, что он художник в душе! Да и как ему повезло, что в институте есть такой самодеятельный театр, где нужны его умения — ещё одна дополнительная практика для художника. Рисуя декорации для спектаклей, он приобретает дополнительную специальность — художника-декоратора. Не каждому так повезёт!

Единственное, что расстраивало Володю, это то, что по правилам, в стране нужно обязательно отработать в школе преподавателем рисования. Да и не факт, что в Москве, а куда пошлют. Ну что делать, он с этим справится. Надо, так надо.

Надя не ожидала от Володи такой откровенности в первый день знакомства. Но ей было приятно, что он так сразу доверился ей.

Болтая, не останавливаясь, они чуть не проехали свою остановку. Потом решили пройти две остановки пешком. Всю дорогу Владимир тащил за спиной два тяжелых рюкзака: свой и Надин. Распрощавшись, они пообещали друг другу встретиться завтра в перерывах между лекциями и обсудить спектакль и декорации к нему, над которыми сейчас работал Володя.

При прощании Надя заметила, что Владимир как-то по-мальчишески смущен.

Войдя в дом, Надя быстро умылась, разделась и тут же легла в кровать, прихватив с собой чашку горячего чая с сахаром. Ноги её гудели. Только сейчас она почувствовала, что сильно устала. Вошла Ольга, заботливо положила на Надины ноги горячую грелку и тихо вышла из комнаты. Но Надина физическая усталость была не сравнима с тем, что она ощущала в душе!

«Какая я глупая, — думала Надя, — как я могла почти влюбиться в Илью?. Ведь в него влюбляются все! И тут же сразу через некоторое время начать испытывать большой интерес, почти влюблённость к другому человеку? Разве так бывает?» — размышляла Надежда.

«Значит, бывает, — сама себе ответила девушка, рассмеявшись в душе. — Надо будет завтра до встречи с Володей сбегать в театральную студию и хорошенько рассмотреть висевшие на стене фото из спектаклей института. Ведь все декорации к ним делал Володя! Он — художник, — почти засыпая, мысленно проговорила про себя Надя. — И он мне, кажется, нравится».

На следующий день она всё так и сделала, как задумала. До начала лекции забежала в большой зал, где всегда шли репетиции театра. Там ещё никого не было. Но почему-то помещение была открыто. Надя тщательно рассматривала все фотографии с фрагментами из разных спектаклей. На заднике за сценой были видны большие работы — панно на заданную тему. Эти панно выполнил Володя!

Надежда стала все внимательно рассматривать. Везде она заметила необычайный подход художника к работе: смелый, новаторский мазок, яркие чистые краски, необычные композиции в картинах. В них явно читался собственный стиль в работах. Видно было по картинам, что Володя — прирождённый декоратор.

«Ему бы работать в театре, — пронеслось в голове Нади. — Там его место. Но все впереди, можно многое исправить в жизни, если захотеть!»

Тут Надя на минутку задумалась. И следующая мысль тут же шла вдогонку предыдущей: «Желательно, конечно, ошибок не совершать, чтоб потом их не исправлять. Наверно все это трудно», — вздохнула Надежда и, отбросив все грустные мысли, весело побежала на лекции.

Надежда и Владимир начали встречаться. В институте, когда их некоторые лекции совпадали, они сидели рядом на высокой кафедре и слушали лекции по мировой художественной культуре. Обязательно вместе обедали в столовой и, разумеется, виделись в студенческом театре. Наде нравилось всё, что Володя делал, и вообще все в нём ей казалось неотразимым: его стройная фигура и пшеничные волосы, зачесанные назад. Таких пронзительных голубых глаз, которые сверкали, как ей казалось, как два огромных топаза, такой доброжелательной открытой улыбки не было ни у кого на свете! И вообще он ей напоминал юного бога, что она видела в репродукциях в альбомах, лежащих у них дома. Надя часто их пересматривала.

«Боттичелли? Перуджино? Рафаэль? Тициан?» — путалась Надежда. Было ясно, что она по уши влюбилась в Володю. Вечерами Володя провожал Надежду до дома. Они шли через Плющиху, там выходили на Садовое кольцо, сворачивали у «Краснопресненской» к сталинской высотке, а там шли прямо к дому Нади.

Единственное, что попросила Надя маму, чтобы та сняла старый ковёр с оленями со стены. Вдруг Володя зайдёт к ним и увидит его? Когда-то в детстве она так любила этот ковёр! Но сейчас ей было неловко за такую безвкусицу. Он же художник! И наверняка его удивит, что перед Надиной кроватью на стене висит такой «кич»!

Ольга внимательно посмотрела на Надю, ничего не сказала и молча сняла ковёр. Дома Оля приветливо встречала ребят, быстро накрывала стол, кормила своих вечно голодных студентов. Ивану Володя тоже очень понравился. Он залезал на стул, доставал из форточки пакет с едой: на улице было уже ночами холодно, и продукты хранили за окном на улице. Холодильника у них пока не было.

Отношения ребят и Ольгу и Ивана радовали, но настроение Ольги было не на высоте. Пришла новость, что их дом будут сносить. И не только их дом, а все близлежащие дома — развалюхи. На их месте будет строиться новый посёлок из пятиэтажных блочных домов: с балконами, смежными и отдельными комнатами. Майские ждали ордера на получение новой квартиры. Где её дадут, в каком районе, они не знали. Ольга мечтала, чтобы дали в районе, где недалеко метро, чтобы добираться и Наде, и всем членам семьи до работ и институтов было легко.

С одной стороны, на них свалился большой груз проблем с переездом, а с другой, Ольга мечтала по ночам о том, как она обустроит свою новую квартиру, какую красоту наведёт там.

* * *

Прошло полтора года. Стоял май 1957 г. Изменилось за это время многое. Надя и Володя закончили свою учёбу в институте. Им обоим предстояло осенью выйти на работу учителями в московские школы.

Радовало родителей то, что Олег сам, ещё давно, решил поступать в Московский авиационный институт. Вопросов, почему он выбрал этот вуз, ему никто не задавал. Все было и так ясно. Ещё в детстве Иван приучил его к авиамоделированию, и они часто вдвоём ездили гулять в Тушино, где любовались стоящими самолётами. Видимо, это повлияло на любовь Олега к авиации. Он вечно ходил в школу с высоко задранной головой, ища глазами витиеватые белые полосы — следы от пролетавших высоко в небе самолётов.

Став постарше и входя в здание метро «Сокол», он сразу выделял ребят из МАИ, находящегося не так далеко. Они гурьбой вбегали в метро: все весёлые, с тубусами в руках. Когда он смотрел на них, они виделись ему будущими известными авиаконструкторами — Яковлевыми, Туполевыми, Антоновыми, и Олег слегка завидовал им.

В 1953-м году к власти пришел Н.С. Хрущев. Период правления Хрущева стали называть «оттепелью»: были выпущены на свободу многие политические заключённые, уменьшилось влияние идеологической цензуры, Советский Союз достиг больших успехов в покорении космоса, была развёрнуто активное жилищное строительство. Все старые ветхие дома стали сносить, а на их месте строить блочные пятиэтажки с отдельными квартирами. Это тоже было временное строительство, но люди из подвалов и коммуналок были переселены в новые дома с коммуникациями и удобствами.

Наконец-то Майские дождались ордера на новую квартиру: у них было двойственное чувство. С одной стороны, они были очень рады — ведь квартира была трёхкомнатная, отдельная, без соседей. Комнаты были небольшие, но изолированные. У Олега и Нади теперь будут свои комнаты, они уже взрослые!

С другой стороны — так жалко было расставаться с родным домом, где родились дети, с их любимым садиком, за которым они ухаживали.

Оля с болью в сердце смотрела в раскрытое окно на уже отцветающую кудрявую вербу, которая белела своими пушистыми шапочками. Пройдёт некоторое время, и зацветет берёза, серёжки от которой смешными зелёными палочками — закорючками спускаются вниз, когда берёза отцветает, и падают прямо на подоконник на кухне. А уже дальше-то что! Зацветёт вишня, яблоня! Ольга обожала это время. Она гуляла по их садику около дома, обнимала ветки деревьев руками и прислоняла их к лицу, вдыхая аромат всем телом. Слёзы сами текли из её глаз. Это были одновременно слёзы радости и боли.

«Хорошо ещё, Надины лилии любимые и синенькие «туфельки» не начали распускаться. Вот слёз бы было! Хотя, — подумала вдруг Ольга, — Надежде сейчас не…до «туфелек-башмачков», она вся в любви! И это так здорово!» Она ещё раз посмотрела на старый дом, как бы прощаясь с ним. Дом казался каким-то одиноким и обиженным.

Семье дали квартиру в отнюдь недалёком месте. Разумеется, все хотели, чтобы новая квартира не была в отдалённом районе. Так и получилось. Это был район между новым Комсомольским проспектом и Новодевичьим монастырем. Район был знаменит тем, что совсем недавно, в 1956 году, там был открыт огромный спортивный стадион Лужники. Место было пока мало освоенным, кругом находилось много пустырей, заброшенных и нечищеных. Вот на этих местах, перед Фрунзенским валом и построили ряд пятиэтажных домов.

Но самым приятным сюрпризом было то, что в июле должна была открыться станция метро «Спортивная», которая находилась недалеко от нового дома Майских. Дома были с выносными балконами и стояли параллельными рядами. В соседнем доме дали квартиру их прежней соседке Вареньке с мужем Егором.

Важным для Ольги и Нади было и то, что, выйдя на балкон, можно было любоваться сверкающими шпилями Новодевичьего монастыря. Древний, величественный собор поражал архитектурой и золотыми куполами.

Наконец наступил день переезда. Ехали на грузовике, нагруженном кое-какой мебелью (взяли не всю, очень старую выбросили), вещами, люстрой и всякой домашней утварью.

Рядом с шофёром уместились Иван и худенькая Ольга. В кузове сидел Олег и с важным видом придерживал, чтобы не упал, мамин любимый фикус. Остальные поехали на метро.

Надежда и Олег категорически заявили, что ничего старого, отжившего они не потащат в их новую квартиру. Особенно остро разгорелся спор насчёт фикуса. В этот год его как раз объявили «признаком мещанства и олицетворением всех пережитков старого» — так писали о бедном цветке во всех газетах. Ольга очень расстраивалась по этому поводу и всё-таки смогла отстоять фикус и не разрешила выбросить его на помойку. Надя, скрепя сердце, согласилась, но только на первое время.

Дорога к новому дому показалась долгой. Ехали по Садовому кольцу. Ольга с интересом смотрела вокруг.

«Какая красивая Москва! Сколько зелени посажено вокруг! Какое счастье, что мы будем теперь жить в отдельной квартире!» — думала Ольга, держа за руку любимого мужа.

«Как обживём все чуть, обязательно пригласим погостить Люсю с Алексеем и Степана. Покажем им все достопримечательности города, познакомим с Володей», — блаженно улыбалась Ольга. Как раз летом должен состояться Всемирный фестиваль молодёжи и студентов.

Это было главное событие года. Власти к нему долго готовились. Такого энтузиазма прежде редко кто видел. Москву уже начали украшать эмблемами фестиваля — цветками ромашки с разноцветными лепестками. Машина резко затормозила, и Ольга подскочила на сидении. Приехали.

Скоро подоспели Надя с Володей, они шли в обнимку. В руках Нади был маленький букетик любимых ландышей. Согнутые вниз белые головки цветов были сама нежность, чистота и олицетворение новизны и надежды на лучшее. Ольге Володя галантно подарил букет первой сирени.

Все увидели свой новый дом. Поднявшись на пятый этаж, они вошли в квартиру, которая оказалась на первый взгляд очень большой и уютной. Только кухня показалась маленькой, тесноватой для их большой семьи. Но она была своя, собственная! В ней пахло ещё свежей краской от покрашенных в голубой цвет стен и запахом резины от линолеума на полу. Кухня имела выход на балкон, из которого открывался вид на большой пустырь перед домом, где была построена площадка для футбола и мальчишки с визгом гурьбой носились за мячом. Их детские громкие голоса совсем не раздражали новосёлов, только вызывали радость, умиление и, как ни странно, чувство покоя.

Ольга с радостью смотрела на открывающийся перед ней Новодевичий монастырь, вдали за Лужниками маячили Ленинские горы. Вид на золотые купола и чистое небо вызывали в Ольге какое-то особое чувство. Что-то новое, неведомое и прекрасное поселилось у неё в душе. Посовещавшись, все решили отметить это событие походом в кино. Все хотели посмотреть непременно «Большой вальс» с Милицей Корьюс, который, кстати, все уже раньше видели.

Целое лето в Москве царило веселье, новая, неведомая ранее музыка доносилась из всех радиоприемников. До этого никто не видел ничего подобного! Очень многое — мода, джаз, близкое общение с иностранцами ворвалось в советскую жизнь именно во время и после московского фестиваля. Приехало много гостей. Среди них был американский пианист Ван Клиберн, певец из Франции Ив Монтан, чернокожий американский певец Поль Робсон и другие. Всеми чётко осознавалась необычность всего происходящего.

Был первый невоенный салют в Москве, люди на фестивале сдружились. После перенесённой войны, трудных послевоенных лет людям так нужна была дружба!

Сразу же появился новый танец рок-н-ролл, новомодные джазовые композиции. Под их музыку танцевали так называемые «стиляги», одетые очень странно: на ногах ботинки на толстенной каучуковой подошве, прозванной «манной кашей», яркие брюки и блузки, причёски с начесанными чубами, как кок, вверх волосами у мужчин.

Женщины, накрашенные ярчайшей помадой, в широких, как раскрывшийся цветок, юбках, разноцветных, как палитра художника, шейных платочках выделывали ногами неведомые прежде «па». Чтобы юбка была очень пышной, шили специальные нижние юбки, сильно накрахмаленные, с кружевом внизу. Необычность происходящего долго струилась в воздухе!

Приехали в это лето, лето фестиваля, и Люся с Алексеем. Несмотря на то, что квартира была ещё совсем необустроенна, голая, и им пришлось спать на полу, на матрасах, это их не смущало, они привыкли к более тяжелым условиям. Их целыми днями не было в доме, они гуляли по праздничной Москве, побывали в театрах и на концертах. Приглашали и Степана. Мужчины изредка переписывались. Из писем Иван знал, что у Стёпы все нормально, с жильем всё хорошо, квартиру дали хорошую. Работает он много. Приехать летом у Степана никак не получалось. Но как только он узнал, что у Надюхи в конце августа состоится свадьба, сразу же дал согласие прибыть непременно. Молодые решили устроить свадьбу сразу же, как разъедутся гости фестиваля из Москвы.

Весь август Иван занимался обустройством квартиры, а мать с дочкой готовились к свадьбе. Надо было найти хорошую портниху, выбрать, купить материал для свадебного платья, достать где-то хорошие белые туфли на каблуке. Да что там говорить! Дел было невпроворот.

Не найдя хорошей портнихи, Ольга решила сшить сама платье для дочери. Фасон был выбран давно. Перед женщинами стоял образец красоты — несравненная Одри Хепбёрн.

Да что там говорить! На экраны столицы вышли потрясающие фильмы: «Карнавальная ночь», «Отчий дом», «Девушка без адреса» и другие. Содрать фасоны для платьев было легче лёгкого!

Талия платья было чуть завышена, и под ней был завязан на пришитой красной ленте, вокруг тела, под грудью элегантный бантик со спускающимися ленточками, юбка плавно расширялась книзу и у колен была пышной. Трапеция в крое юбки платьев была на пике моды. Сзади на спине шла застёжка на крючках, которая туго затягивала спину Надежды.

Ольга долго примеряла свою работу на Надю, крутила её, вертела перед зеркалом.

— Мама, я еле дышу, очень туго затянула меня! — кричала Надежда.

— Ничего, потерпишь! Видела, какая худенькая Гурченко в фильме? — успокаивала Ольга. — Её, наверно, туго затянули в корсет. И тебя стоит. Будешь настоящая красотка, не хуже Одри!

— Не надо никакого корсета! — визжала Надя. Я и так худая! Я Володе такая нравлюсь!

— Глупенькая, Володя — художник! У него тонкий вкус, невеста у него должна быть утончённая, необычная, — продолжала спорить с Надей мать.

— Ну ладно, все-таки ослабь немного, расставь крючки чуть пошире. А то я не могу и слова произнести.

Обе весело смеялись. И Ольга, и Надя очень любили такие моменты единения матери и дочери.

— Ещё надо купить непременно белые короткие перчатки, — не успокаивалась Ольга. — На последних фото Хепберн в белых перчатках!

— Мама, ну я же не Одри Хепберн! — весело вторила Надежда.

Разумеется, перчатки все же купили. Мать успокоилась. Все были довольны. Вечерами Володя и Надя бегали в кино, сколько фильмов надо успеть посмотреть до свадьбы и до выхода на работу: «Разные судьбы», «Неподдающиеся», «Верные друзья», «Укротительница тигров» — столько всего нового, хорошего!

В эти последние дни лета Надя много раз выезжала с женихом на пленэры в Подмосковье. Это было чудесно! Володя стоял по колено в траве и рисовал с натуры пейзажи: Москва-реку, церквушки на пригорках, деревенские домики, заросшие красной рябиной.

Иногда Володя с Надей ездили в место, где желтели скошенные поля со сложенными снопами. Володя писал их с упоением. В перерывах вдруг кричал:

— Не двигайся! Замри! Сиди так! Профиль чуть левее.

Надежда послушно сидела на солнце и позировала жениху, пока он делал набросок. Как оказывается, приятно чувствовать себя моделью! Картины нужны были Володе к осени, чтобы предоставить худкомиссии на предмет поступления в Союз художников города Москвы. Если примут, это будет внушительный шаг в искусстве для молодого художника.

Свадьба была студенческая. Отмечали в столовой общежития института. Занятия ещё не начались, но столовая уже работала. Ребята украсили зал разноцветными гирляндами и множеством воздушных шариков. Народу приглашено было очень много. Практически весь курс Володиного и Надиного факультетов, не говоря о студентах из студенческого театра. Тамадой был, естественно, Илья. Через полгода была назначена и свадьба Ильи с Машей.

Разумеется, отдельно, уже дома, отметили события с приехавшими на торжество Люсей, Алексеем, Степаном. Все наперебой спрашивали Стёпу: «Когда же ты женишься? Уже давно пора!» Степан отшучивался, отнекивался. Но некоторые изредка замечали его внимательно любующиеся взгляды на Ольгу.

Чувствуя, что жизнь налаживается, радуясь новой квартире, счастью дочери, тому, что Олег поступил в престижный вуз, Ивану вдруг взбрело в голову поехать куда-нибудь подзаработать. Квартира была практически не обставлена, весь старый хлам они выбросили. Никаких ковров на полу у них сроду не было. В старом доме пол был деревянный и достаточно тёплый. А здесь все покрыто линолеумом. Хорошо бы покрыть паласами, которые начали появляться в магазинах. Дети поженились. Надо иметь какие-никакие деньги про запас.

В глубине души Иван хранил тайну: хорошо бы начать подкапливать деньги на его заветную мечту — машину «Запорожец»! Он так мечтал всегда водить машину! Но на это нужны деньги! Вот и мечтал Ваня, лёжа ночами, долго не засыпая, как он сядет за руль и поведёт всю семью за город за грибами!

Но пока он боялся признаться Ольге в этом. Ведь наверняка начнёт кричать: «У тебя плохое здоровье, уже не мальчик и т. д.». Ну так оно и вышло! Услышав такое, Ольга побледнела, потом покраснела, вся сгорбилась как-то и тихо произнесла:

— Иван, ты что? Что с тобой? Какие паласы? Какая машина? 100 лет жили без всего этого и ещё проживём!

Закончила она свою речь почти с истерикой в голосе:

— Ты представляешь, что придётся куда-то далеко ехать? А как с работой? Кто меня отпустит посреди года? У меня учебный процесс! Да и у тебя тоже… Я категорически против, — подытожила Ольга и замолчала.

Иван пока решил на время закрыть эту тему. Надо самому все хорошенько обдумать, найти хорошее место, куда ехать, где бы платили побольше и чтоб поездка не была долгой, «Оля права, учебный процесс нарушать нельзя», — заключил про себя Ваня.

Но ночами мысли предательски лезли в голову: «Ольге, конечно, ни к чему ехать. Ей нельзя бросать школу». Он стал планировать, как и куда поехать одному. В результате решил написать Степану, посоветоваться с ним, куда ему лучше податься. Желательно найти место, где погода была бы не сильно холодная, да и не жаркая тоже.

Вскоре пришел ответ от Стёпы. Он советовал другу ехать на Сахалин. Там, как ему рассказывали, морской климат, рабочих по рыболовному делу на рыболовных верфях берут охотно, на любой срок, образование не играет роли. Но надо желательно сесть, вместе всё обдумать, поговорить, найти связи, наводки. Ехать, конечно, надо одному. Жить там особо негде, в плохое ветхое жильё для рабочих Ивану нечего тащить Ольгу. И так она намучилась с маленькими детьми и матерью в эвакуации.

На дворе стоял конец сентября. Несмотря на то, что Стёпа месяц назад был у Майских на свадьбе Нади, он не раздумывая приехал к друзьям опять. Майские встречали его на Ленинградском вокзале. Для этого они по прямой ветке, что было очень удобно, доехали от станции «Спортивная» до «Комсомольской». Каждый раз, бывая на этой станции, Ольга поражалась её величию, архитектурному стилю и красоте.

Как Россия после 1812 г., так и СССР после победы во Второй мировой войне нуждался в визуальном стилистическом подтверждении своего могущества и величия. Воплощением имперских интересов стал так называемый «сталинский ампир», монументальный и помпезный. Он также восходил к античным образцам. Образцом сталинского ампира стали вестибюли многих московских станций метро.

Всю дорогу в метро Ольга рассматривала убранство станции. Выйдя на перрон вокзала, Иван с Ольгой сразу же увидели Стёпу. Он был чисто выбрит, моложавый на вид, улыбался и бросился обниматься с друзьями:

— Вы мне как родные люди стали! Больше никого у меня и на свете нет! — возбуждённо говорил Стёпа и хлопал по спине Ваню.

Поселившись у Майских, попив чай с тортом на кухне, придя в себя, все сели в гостиной за круглый обеденный стол, застеленный бархатной красно-бежевой с бахромой скатертью. Начался трудный разговор. Степан видимо хорошо подготовился к разговору, многое смог разузнать.

Пришли к выводу, что ехать надо без Ольги, на три месяца, не больше, так как работа трудная, Ивану уже далеко не 20 лет. Да и ехать надо уже сейчас, так как в декабре-январе наступают холода. Много сил займёт дорога. Ехать надо поездом, с несколькими пересадками. Самолёты не летают туда.

Очень просил Степан друга быть осторожным, внимательным в пути и в разных ситуациях. Особенно в общении с рабочими, живущими с ним рядом в бытовках. Люди могут быть разные, со всей страны приехавшие. В тех краях жизнь всегда была тяжелой, это не Москва. Да и береженого Бог бережет, — заключил Стёпа — надо все предусмотреть и продумать: и одежду, и место, где хранить заработанные деньги, и какие лекарства взять собой. Не забыть конверты для писем, побольше тёплой одежды. Резиновые сапоги и штормовки с капюшонами для ловли рыбы на траулерах там выдают, «бдительность должна быть постоянная», — твердил как молитву Степан.

Ольга еле вынесла этот разговор. Это же надо такое придумать! Ей рисовались жуткие картины в пути, мысли о возможных болезнях, ужасы холода и сырости на лодках. Чуть успокаивало одно: всё-таки три месяца — не четыре года войны. Видимо, у неё на роду написано: ждать и надеяться. Подсознательно Оля очень боялась этой поездки, пила валерьяновые капли, ночами плохо спала.

Квартира Майских Степану очень понравилась. Он ходил по квартире с молотком в руках и пытался, где надо, что-то поправить: то плинтуса подравнять, то крючки прибить на кухне для полотенец и т. д. Несмотря на отсутствие левой руки Стёпа был очень оборотистым, быстрым и работящим мужиком. Всех удивляло только одно: почему до сих пор не женился?

Иван об этом как-то спросил друга напрямую. Но этот вопрос Степан ответил однозначно, ухмыляясь в свои отросшие усы:

— Пока не встретил такую, как твоя Оля. На первой встречной жениться не буду. Хочу красивую и умелую, как Ольга.

Все посмеялись этому ответу, зная, какая сильная любовь у Ольги с Иваном. В душе каждый желал Степану счастья.

Скоро Иван начал собираться в дорогу. Маршрут следования был чётко разработан. Вроде все предусмотрели, собирали вещи строго по списку Ольги. Еду в дорогу отбирали очень тщательно. Закуплено было много непортящихся консервов.

Надя, Володя и Олег помогали во всём. Подбадривали отца и мать. Уверяли маму, чтобы она не забывала, что папа прошёл войну, пришел с наградами на груди здоровый и невредимый. Он сильный, здоровье редко подводит. Говоря такое, Надя в душе почти рыдала — так переживала за отца. Уж больно далеко он собрался ехать! Да что там говорить! Всем было не по себе.

Но Иван был твёрд. Так он хотел заработать деньги на «Запорожец», Олегу на фотоаппарат ФЭД! В мыслях он представлял, как его внуки сидят за пианино, как их пухлые пальчики будут бегать по белым клавишам фортепьяно. Он все преодолеет! Он же мужик! Да ещё прошедший войну! В его роду все мужчины были выносливыми и крепкими физически и морально.

Настал час разлуки. Ольга, Надежда, Володя, Олег стояли на перроне и махали папе рукой, посылая воздушный поцелуй. Иван делал вид, что всё отлично. Он скоро приедет, и все будет хорошо. Он смотрел на всех и умилялся, какая у него хорошая семья: преданная жена, красавица дочь, прекрасный сын и полюбившийся ему зять Володя! Вот ради них он выдержит все испытания!

* * *

Ехать Ивану пришлось очень долго, больше недели. Он правильно настроил себя, запасся справочниками и книгами для чтения в пути. Конечно, всем этим его снабдила жена. Лекарства были разложены по отдельным коробочкам, каждой прилагалось описание: что, когда, от чего пить.

Тёплое белье Ольга разложила также аккуратно и снабдила аннотацией: когда, что менять, как стирать и т. д. Иван только посмеивался над этим. Навязывала Оля и валенки, но Иван начал так упорно отказываться, что Ольга отступила. Ведь там, на Сахалине будет осень! Хотя, как он вычитал в справочнике — лето и осень там бывают прохладными.

Во время пути Иван стал изучать справочник более подробно. Про климат он вычитал, что он муссонный, благодаря чему на острове лето прохладное и сырое.

«Нескончаемые ветра, дожди, туманы, повышенная влажность в атмосфере, — читал Иван, чуть-чуть расстраиваясь. — В угоду своеобразному климату природа здесь настолько красива и многогранна, что невозможно отвести взгляд от необычных природных пейзажей.»

«Реки здесь, — читал дальше Иван, — непревзойдённо красивы, как и леса. Растительность настолько прекрасна и представлена широким ассортиментом всевозможных трав и растений, что хочется посещать остров снова и снова. Пихты, лиственницы и разнообразное количество лиан — предмет гордости Сахалина». Ваня почесал в голове, вздохнул и продолжил читать: «Не получая достаточного количества солнечного света для осуществления процесса фотосинтеза, природа даже при пасмурной погоде способна удивить своей необузданной красотой. Множество природных ископаемых, находящихся на территории острова, позволяют выделить его и поставить в ряд самых богатых островов в СССР и всего мира…»

«Ничего себе, — подумал Иван. — Куда я еду! Правильно, значит, Степан посоветовал ехать на Сахалин. — Но как там с работой? Об этом справочники не пишут», — ухмыльнулся Ваня.

Он стал читать дальше: «На острове находится более 1500 видов растений. Здесь произрастает особая разновидность травы — травы-гиганта, которая может достигать огромных размеров в ширину и длину.

Иван вздохнул, отложил в сторону книгу и молча посмотрел в окно. Там за окном стоял сильный туман. Только слабо в небе видна была матовая, мутная луна.

«Даааа, — подумал Ваня, — сколько всего интересного в мире! А мы живём и ничего этого не видим. — Ну, ничего, приеду — отправлю всю семью в Сочи! Пусть посмотрят и покупаются в море!»

Он опять принялся читать дальше: «Среди пушного зверя выделяют: выдру, белку, норку, горностая, лисицу, и даже медведя! Можно там встретиться и с гадюкой, и с японским полозом. Необычайно красивая и разнообразная флора и фауна поражают любого, кто приезжает на Сахалин».

Иван передохнул ещё раз. Подумал, опять почесал голову и, пытаясь представить себе прочитанное, начал читать далее:

«Даже великий русский писатель А.П. Чехов, посетив этот уникальный остров, находился под долгим впечатлением от увиденного и посвятил этому краю свое известное произведение «Остров Сахалин».

«Надо будет почитать Чехова, — пронеслось в голове Вани. — Приеду, попрошу Олю найти в библиотеке эту книгу».

От всего прочитанного он слегка утомился, прислонил голову к раме окна и незаметно уснул. Под стук колёс поезда ему снились леса, реки, почему-то слоны и носороги, о которых в книге не говорилось.

Очень долго ехал Иван на поезде на неведомый ему остров Сахалин. Очень устали у него и ноги и спина от постоянного сидения и лежания на полке вагона. Пейзажи за окном были один красивее другого, это отвлекало от боли в шее, коленях, голове. Он никогда не думал, что созерцание природы так будет благостно на него действовать.

Леса тянулись на десятки километров. Остроконечные сосны и ели сменялись непроходимыми топями и болотами, затянутыми жёлтыми и белыми кувшинками и ярко-изумрудной ряской.

Чаще всего из хвойных встречались кедровые сосны, чья серебристо-зелёная густая хвоя покрывала ветви почти до основания ствола, поэтому кедровая сосна казалась гигантской нарядной колонной среди окружающей растительности. Встречались заросли пихты с длинной заостренной хвоей, у которой крона дерева ниспадала до самой земли. Но больше всего Ваню поразили заросли вереска, который произрастал в сосновых лесах, на горах и торфяных болотах.

Через какое-то время показалась пустошь, поросшая вереском, особенно красивым при закате. Сзади пустоши находились холмы, тоже поросшие зеленоватым и сиренево-розовым вереском. Увиденная картина казалась прелестной, краски переливались, как на картинах импрессионистов.

Существует легенда о том (это тоже Иван вычитал в справочнике), что вереск единственный из всех растений согласился на просьбу Бога произрастать на склонах гор, холмов, отовсюду продуваемых ветрами. За свою отзывчивость и смелость кустарник получил в подарок от Бога чудесный аромат, великолепный вид, невероятную выносливость, неприхотливость и превосходные медоносные свойства.

На протяжении долгого времени не было видно ни одного посёлка, ни одного человека. Чувствовалось, что здесь ритм жизни и время как бы замедлились. Солнце светило мало, небо было закрыто густыми облаками. Проезжали места, где туман стоял стеной, через которую ничего не было видно.

Наконец-то проехали материк. Предстоял долгий переезд на пароме на остров. Ещё одно приключение.

Это — ничто, по сравнению с ездой на поездах. Плыл Иван очень много часов. Море была широкое, тёмное, видно, что не тёплое. Иногда вдалеке видны были рыболовные суда, белеющие на горизонте. Вид моря с корабля был сказочный! Такие морские просторы Иван видел только на Ладоге во время войны. Но то время не хотелось вспоминать.

Иван опять достал справочник, покопался в нём и прочитал: «Освоение Россией Сахалина началось в 17-м — начале 18-го веков, с походов русских землепроходцев и мореходов. Успешные действия амурской экспедиции Б.И. Невельского способствовали закреплению края за Россией. На острове основаны русские военные посты и первые крестьянские селения. В ходе Гражданской войны и иностранной интервенции Япония в 1920-м году оккупировала принадлежащую России северную часть Сахалина. В 1945-м году в результате победы во Второй мировой войне СССР вернул себе Южно-Сахалинск и Курильские острова…»

За чтением справочника и рассматриванием карты время пробегало быстро. Наконец-то Иван оказался на месте. Никто, конечно, его не встречал. Но он знал адрес точного места назначения. Быстро нашел в порту машину с водителем-лихачом, и они двинулись в путь дальше. На следующий день Иван уже вышел на работу.

Ещё находясь в городе, успел быстро отправить телеграмму, в которой сообщалось, что он на месте, все нормально. Все родные, получив телеграмму, немного успокоились. Дальше письма от Ивана приходили реже. Ещё бы! Какие расстояния должна пройти — проехать почта, пока заветный конверт дойдёт до адресата.

Но всё-таки редкие письма приходили. Иван скупо писал о своей жизни:

«Работаю на плавучем крабозаводе. Это редкостное зрелище! Страшная вонища, дышать совершенно невозможно. Хожу весь в грязи. Но меня предупреждали об этом. Я был ко всему готов. Процветает пьянство.

Но ты же, Оля, знаешь, что я к этому делу не имею никакого отношения. Так что не волнуйся. Найти приличных людей очень трудно, но все же можно. Платят хорошо, так что не зря поехал. Опять повторяю: не волнуйся! Я все выдюжу! Море мне совсем осточертело. Мечтаю о доме», — в конце заключил Иван.

Однажды Ольга получила довольно подробное письмо о городе Южно-Сахалинске. Наверно, Иван смог выбраться туда посмотреть город. Иван писал:

«Южно-Сахалинск расположен в 25 км от Охотского моря, на реке Сусуя. Заселение Сахалина русскими людьми шло главным образом за счёт ссыльнокаторжных. Начало отправки ссыльных было положено ещё в 1858 году. А через 11 лет Сахалин был официально объявлен местом ссылки и каторги.

После захвата в 1905 году Сахалина японцами власть на Южном Сахалине находилась в руках военной администрации. Лишь в 1946 году после войны была образована Южно-Сахалинская область. И центром ее стал город Тоехара, переименованный в город Южно-Сахалинск. Город находится в окружении сопок».

Заканчивал свое повествование Иван словами: «Красота неописуемая! Срочно нужен фотоаппарат! На первые заработанные деньги непременно куплю его. Словами всего не расскажешь, а так хоть посмотрите фотографии».

Ольга и Надежда успокаивались, получая от Ивана такие оптимистические письма. И с надеждой в душе на лучшее продолжали жить дальше.

Так пролетело два месяца. Последнее время что-то долго не приходило писем от Вани. Оля начала беспокоиться. Хотела уже было пойти на почту, дать телеграмму, но точного адреса не знала, его и не было.

Вечером вдруг раздался тревожный междугородний звонок из Ленинграда. В трубке зазвучал хриплый беспокойный голос Степы:

— Мне звонили от Ивана, который успел дать твой и мой телефон своему сменщику Фёдору. Тот сообщил, что Иван в больнице, но просил тебе пока ничего не говорить. Знаю я немного: напали зэки, двое, когда шел с работы. Пытались отобрать деньги. Завязалась драка. Ивана пырнули ножом в спину. Как-то, но всё-таки Иван смог отбиться, позже на помощь подоспел Фёдор и другие работники с судна. Они-то и отвезли Ивана в больницу. Он жив, за него борются врачи.

Степан говорил быстро, видимо экономя деньги за разговор. В конце попытался успокоить Ольгу:

— Не волнуйся сильно, я буду звонить тебе. Связь через Федора я смог наладить, хотя она конечно, плохая. Буду держать тебя в курсе событий. Надо надеется на лучшее. Иван все выдержит. Он у нас стойкий, закалённый в боях! Оля, — добавил он, — пока всё. Жди завтра моего звонка. И быстро положил трубку.

Ольга еле дошла до табуретки, стоящей в прихожей. Господи! Как страшно! Она посидела немного, силы совсем покидали её. Но через некоторое время нашла силы встать. Она начала метаться по комнате как раненый зверь. Слёзы произвольно текли у неё по щекам. «Я одна с этой болью не справлюсь», — стучало у неё в голове.

Ольга не могла в одиночестве находиться в квартире. Не ведая, что делает, она стремглав бросилась по лестнице вниз на улицу. Ноги сами вели к Новодевичьему монастырю. Дойдя до пруда, который широко расстилался перед стенами собора, Ольга остановилась и стала, глядя на золотые купола церкви, неистово молиться. Ей было все равно, видит кто её или нет. Она верила, когда обращалась к небесам, что ей помогут.

Рыдая, Ольга вымаливала помощи мужу от Бога, пытаясь достучаться до небес. Она читала про себя, а иногда и вслух молитвы, которые она знала из детства. Её мать Настя знала, что делала, заставляя Олю учить молитвы.

Домой она шла еле, передвигая ноги. И хорошо, что вовремя вернулась. Примерно через полчаса раздался звонок от Стёпы:

— Оля, не волнуйся. Ивану сделали операцию. Очень удачно. Нож прошёл всего в полутора сантиметрах от сердца. Не задев его. Сейчас он отходит от наркоза. Врачи сказали, что мужчина он крепкий, все должен выдержать. Иван просил тебе передать привет, объяснение в любви и слова: «Я всё одолею, любимая Оля!»

«Все будет хорошо!» — как заклинание, шептала Оля. У неё появилась небольшая надежда, за которую она схватилась, как за спасательный круг.

Время бежало быстро. Иван звонил Ольге уже несколько раз, после того как его выписали. Он выздоровел, продолжал работать, но уже не в открытом море, на плавающем рыб-заводе, где можно было элементарно простудиться. Он это понимал. Да и тяжести поднимать ему больше нельзя: как бы швы не разошлись после операции.

Пришлось искать другую работу. Он смог устроиться в порту учётчиком. Работа, конечно, уже не так хорошо оплачивалась, как рыбакам. Но деньги здесь, на Сахалине, платили не сравнимые с Москвой. Учитывалась надбавка за тяжелые условия жизни. Да и вообще на Дальнем Востоке платили больше: Сахалин — суровый край, тяжелый климат, оторванность от материка.

Ивану повезло, что зэки не отобрали у него денег: при себе их и не было! Посчитав свои заработки, он решил ещё поработать здесь до середины декабря. Там дальше начнутся настоящие холода. Если он уедет с Сахалина в середине месяца, как раз к Новому 1958 году будет дома.

Он потихоньку начал собираться в обратный путь. Почти все Олины лекарства остались целы, так что беспокоиться особо ничего! Все страшное осталось позади.

Зашив заработанные деньги по специально пришитым женой ещё в Москве карманам (а их было несколько!), Иван сел сначала на корабль — паром, а потом уже в поезд. Обратная дорога показалась легче. Он почти не вставал с места, долгими часами смотря в окно. Много спал на своей, теперь уже нижней полке.

Лишних контактов и разговоров не заводил и не допускал. Да к тому же деньги, зашитые во внутренние карманы курток, брюк, свитеров, рубашек, не давали ему хорошо двигаться. Он старался ходить как можно меньше, по коридору вагона ходил только в крайних случаях.

Долгие дни и ночи напролёт в окне проплывали только сопки. На них он уже насмотрелся вдоволь. Он устал долго смотреть на леса, и на горы, и болота, уже покрытые снегом. Болели и спина, и глаза, чувствовалась большая усталость. В основном Иван старался побольше спать или просто лежать, никуда не выходя.

И лишь когда замелькали смешанные леса, а затем уже поля — знакомый любимый родной пейзаж, Ваня опять прильнул к окну. Через какое-то время начали появляться берёзы, тополя, липы и рябины, а не только ели и сосны. Сердце Вани защемило от счастья.

Маленькие поля, разделённые между собой полосками земли, напоминали Ивану лоскутное одеяло. С их появлением уже становилось ясно, что это родная, знакомая земля. Осталось ехать недолго.

Наконец-то он дома! Ольга повисла на шее мужа, не могла оторваться, плача от радости! Олежка и Надя с восторгом смотрели на отца. В доме стоял праздник! Предновогодняя суета дополнилась счастьем от приезда родного человека.

Вечером, сев на диване, включив лампочки на ёлке, все слушали интересные рассказы Ивана о поездке, о Сахалине. Привёз он, конечно, всем подарки. Одним из них был обещанный фотоаппарат, заряженный плёнкой с видами Дальнего Востока. Осталось только проявить плёнку и напечатать фотографии. Это взял на себя Володя.

Иван ходил в районную поликлинику, швы на спине быстро зарастали, общий иммунитет постепенно укреплялся. Настроение у него было прекрасное. Все, что он задумал перед отъездом, свершилось! Мечты его о покупке машины, похоже, сбудутся! Но ещё одна мысль давно глубоко засела у него в голове, точно заноза. Денег он поднакопил, Надя и Володя поженились, могут скоро родить детей. А Иван всю жизнь мечтал о том, чтобы его внук или внучка непременно играли на пианино!

Откуда взялась у него в голове эта мысль, было неизвестно. Никаких музыкантов у него в роду сроду не было. Но так хотелось, чтобы его дети и внуки жили, не зная войны, в достатке и радости! Чтобы они знали, что такое любовь, чтобы жизнь сопровождала музыка.

Непременно он внукам купит когда-нибудь инструмент! Это будет ещё не скоро, дети пока не родились. Да и заниматься музыкой они начнут не грудными. Время ещё есть. К тому же многое меняется на глазах к лучшему. Быстро растёт Москва, развивается промышленность, руководство государства давно сменилось. В воздухе пахнет переменами.

Особо быстро шёл процесс в области освоения космоса. 4 октября 1957 г. был запущен первый в мире искусственный спутник Земли. Хоть спутник пролетал всего три месяца в космосе, это был прорыв. Этот день стал считаться началом космической эры человечества.

* * *

Довольная, раскрасневшаяся на морозе, Ольга шла вдоль по улице и почему-то радостно улыбалась. Трудности позади. Все надеются, что новый, 1958 год принесёт много хорошего. Ольга была в новом дорогом пальто, украшенном на воротничке рыженьким мехом лисички, что привез Иван с Сахалина. Мех очень подходил к ее медным волосам и зелёным глазам, которые светились счастьем.

Она решила прогуляться по району, изучить получше улицы и переулки своего нового место жительства. Ноги непроизвольно вывели её от своей «Спортивной» на недалеко расположенный, расчищающийся для застройки Комсомольский проспект. Раньше этот район назывался Хамовники.

Трасса проспекта была запланирована ещё в 1935 году под условным названием «Восточный луч». Однако к строительству луча до войны так и не приступили. В середине 1950 годов к идее прокладки «Восточного луча» решили вернуться. Наметили линию застройки вдоль окружной железной дороги, где недалеко поселились Майские.

Единственное, что уже много лет стояло в этих местах — это Хамовнические казармы. Они красиво выделялись на почти пустынной улице. Ещё в 1807 году здания казарм были построены здесь в стиле классицизма. Строительство велось под руководством архитектора М. Казакова. Хамовнические казармы строились при Александре I и предназначались для размещения Астраханского пехотного полка. Во дворах по торцам ансамбля выстроили конюшни для лошадей высших чинов. В 1837 году началось строительство пожарного полицейского дома Хамовнической части. В 1877 году каланча и декор фасадов были сильно изменены.

Хамовнические казармы дважды становились местом сбора Московского ополчения: в 1812 году, и в 1941-м. В ополчение записывались все: ремесленники, мещане, дворяне. Многие студенты Московского университета, в том числе А. Грибоедов, вышли отсюда ополченцами.

Некоторые вещи Ольга помнила из книг, которые специально прочитала в справочниках о Москве, взятых из школьной библиотеки. Все сведения о близлежащих к ним местах были ей очень интересны. И как учителю и просто, для общего развития. В живую она ничего подробно раньше не видела, потому и пошла на эту незапланированную экскурсию.

На Комсомольском проспекте было очень ветрено, огромное пространство земли ещё не все было застроено домами. Ветер гулял по улице, гоняя снежный комья по земле и поднимая облака снега вверх при каждом порыве ветра, закручивая их по спирали. Вся земля была изрыта большими котлованами для фундаментов будущих домов.

На самой набережной уже стояли крепкие, сталинские дома, построенные до войны, но их было немного. Ольга дошла до набережной реки. Остановилась и долго смотрела на реку, затянутую толстым голубым льдом. Вид на противоположную сторону и Нескучный сад был так красив!

Деревья, словно посеребренные, молча стояли, думая о чем-то своем, накрывшись белыми снежными покрывалами. Вид был сказочный! Оля шла по пустынной набережной и улыбалась чему-то своему, хорошему, женскому.

Придя домой, замёрзшая, с ледяными ногами и красным носом, она посмотрела на себя в зеркало: «Похожа на Деда Мороза с белыми заиндевевшими бровями и ресницами, — засмеялась Оля, — ну ничего, сейчас, согрею горячего чайку и сразу станет теплее!»

— Семья, все в гостиную! Будем чаевничать! Открываю коробку с новым чайным сервизом, подаренным на новоселье! — радостно закричала хозяйка. Все дети, Володя и муж дружно кинулись помогать матери. Даже Олежка оторвался от своих бесчисленных чертежей: у него шла первая зимняя сессия.

Убрав со стола повседневную скатерку и постелив новую белую, все уселись за стол. Начались беседы! Все весело перебивали друг друга, рассказывая интересные истории и случаи из жизни. Огни новогодней ёлки освещали всю комнату, как бы подмигивая всем членам семьи Майских — Крапивиных.

«Какое счастье иметь большую семью, где все любят друг друга», — подумала Ольга и стала по очереди всех целовать в висок от прилива чувств.

Внезапно раздался телефонный звонок. Звонил по междугороднему Степан из Ленинграда. Иван, радостный и возбуждённый, хорошо поговорил со Стёпой, успокоил его, что со здоровьем у него всё хорошо. И, положив трубку, на всю комнату закричал:

— Все! На Олежкины студенческие каникулы едем все в Ленинград! Это всем новогодний подарок от меня и Степы! Сколько можно собираться? Время пришло!

— Ура-а-а! — закричали все домашние.

— Я все сдам досрочно! Вот увидите! Уже два экзамена позади, осталось всего-то три ещё. Я у вас умный родился! — перевозбудился Олег и, искоса взглянув на сестру, ласково добавил:

— Да и Надюха у нас — гений!

— Мамочка, мы в Эрмитаже побываем! — вскрикнула Надя. — Как я давно мечтала об этом! Володя-то был раньше, а я — никогда!

Дождавшись, когда Олег сдаст экзамены, в феврале вся семья села в поезд Москва — Ленинград. На вокзале бывшего Санкт-Петербурга всех встречал улыбающийся во весь рост Стёпа. Все Майские разместились в квартире Степана: она была трёхкомнатная! Места всем хватило, так умело он все смог продумать, подготовиться к приезду друзей.

Осмотрели все, что можно было: побывали в Эрмитаже, гуляли по Невскому проспекту, посетили дом-музей Пушкина на Мойке, прошлись по Аничкову мосту. Успели даже сходить в Петропавловскую крепость, дошли до крейсера «Аврора», стоявшего на набережной.

Но больше всего понравилось путешествие по Петергофу и по пушкинским местам в Царском селе, где прошли юные годы поэта. Ездили на экскурсионном автобусе, с экскурсоводом, который подробно все рассказывал. Ольга и Надежда — учителя-литераторы усердно все записывали в блокноте. Володя много фотографировал на купленный Иваном фотоаппарат.

Зимний Ленинград очень всем понравился. Гладкий синий лёд замёрзшей Невы сиял на солнце. Ветра на набережной дули так сильно, что сносили с ног, но это не пугало путешественников. Они были рады всему: и виду «Медного всадника», и лошадям Клодта на мосту, и, разумеется, виду Александрийского столпа с находящимся наверху на макушке ангелом.

Под конец все так устали, замёрзли, что уже не было сил гулять на морозе дальше. Но Степан упорно тащил и тащил друзей дальше, чтобы успели посмотреть все, что им было намечено. Последний день все побывали в Исаакиевском соборе.

Конец ознакомительного фрагмента.