Наследница
романтической иронии, ирония русского символизма усложняет и поляризует её.
В этом пункте
романтическая ирония совпадает с постиронией, и совпала бы полностью – если бы не огромная смысловая пропасть, отделяющая романтизм от метамодерна.
Цель
романтической иронии – не высмеять истину, а обрести её через игровое отрицание.
Место действия
романтической иронии – искусство, место действия экзистенциальной иронии – история.
Корень отличия
романтической иронии от постиронии – способ «драпировки» истины.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: пластифицироваться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
В ней есть и ощущение пустоты, свойственное
романтической иронии: «ирония – бесконечно лёгкая игра с ничто, которое не страшится этой игры и то и дело высовывает голову».
Функция экзистенциальной иронии как средства сообщения близка
романтической иронии: «прямой долг перед истиной – целенаправленно сдерживать её сообщение, то есть временно умалчивать кое о чём, дабы выгоднее показать его истинность».
По мере того как
романтическая ирония становилась нормой для творческой элиты, искренность начала осознаваться как нечто в принципе недостижимое, и с течением времени литературу стали заполнять почти кокетливые заявления авторов о своей неискренности.
–
Романтическая ирония тут тоже как будто ни при чём…
Для неё исключение может быть более важно, чем правило, не из-за
романтической иронии парадокса, но ввиду совершенно серьёзного взгляда, который проникает глубже, чем ясные обобщения усреднённых повторений.
Тем более показательно (снова работа вездесущей
романтической иронии), что, когда дело дойдёт до эстетизма, мы расслышим один только дискант из английского и французского – ничего более, как ни напрягай слух.
Принципиально важным шагом европейской мысли и творческой практики становится открытие незавершённости мира – и героя; отсюда возникают
романтическая ирония и фрагментарность как жанровый приём.
И вместе с тем мир находится в вечном становлении, – как и литературное произведение; оно никогда не окончено, его фрагментарность принципиальна; «в этом осознании несоизмеримости готового творения и неостановимого движения духа, который никогда не станет „готовым“, собственно, и состоит
романтическая ирония» [Махов, 2017, 7].
Художественная концепция барокко считает основной созидательной силой остроумие (предвосхищение
романтической иронии).
Дада есть то же самое, что в своё время знаменитая и мало понятая
романтическая ирония, – это уничтожение.
Стихия аристовского юмора в чём-то наследница
романтической иронии.