Дурнота подступила к моему горлу нежданным порывом, и, успев закрыть рот ладонью, я вдруг представил, как подплывает ко мне из дальнего угла обезображенный,
распухший труп, почти развалившийся на части в горячих водах источника и давно осквернивший их ядом своего разложения.
Ломая рогатки, раздирая их кольями собственные брюха и лапы, ползла ещё дюжина мертвяков, уже другого вида – раздутые,
распухшие трупы, «свежачки», пролежавшие в могилах совсем недолго.