Читателю не надо было делать усилий, чтобы припомнить намёки на «безымянную любовь», разбросанные в
пушкинском творчестве романтического периода.
Это – основное свойство
пушкинского творчества.
Это в «Оде на вольность» и в «Кинжале»? Но ведь какой же это крохотный и не полноценный осколок в огромном
пушкинском творчестве!
Внимательное изучение
пушкинского творчества показывает, что творческое использование им традиций древнерусской литературы было гораздо более богатым и разнообразным, нежели это можно было ожидать, обращаясь к его историко-литературным штудиям, в которых «бедность» древней русской словесности отмечалась постоянно.
Вопрос этот до сих пор не даёт покоя исследователям
пушкинского творчества.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: повылететь — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Или всё-таки мы должны в глубинах
пушкинского творчества обнаружить и выявить некое сокровенное его тождество русской судьбе?
Казалось бы, этим и исчерпывается скромная роль первой поэмы в общей эволюции
пушкинского творчества.
Он показывает, что постоянный рост художественной самобытности, углубление народности
пушкинского творчества было его своеобразной художественной доминантой, основным, определяющим законом.
Это, во-первых, вопрос о своеобразии пушкинского романтизма, о соотношении в
пушкинском творчестве доромантических, собственно романтических и реалистических начал.
Перечитывая и передумывая её, проникаешься новым восторгом и суеверным почти удивлением перед этим чудом
пушкинского творчества, которому так многое открыто в его вдохновениях.
Несмотря на то что осмысление
пушкинского творчества продолжается уже многие десятилетия, считать эту работу близкой к завершению невозможно.
Это нам хорошо известно и на примере
пушкинского творчества.
Вот тогда и выяснилось, что
пушкинское творчество представляет собою странный феномен, принадлежащий к числу тех, что англичане обозначают термином challenge – вызов научному сообществу.
Наиболее распространённая форма её проявления – предубеждённость словесников против философии вообще и против усмотрения философских аспектов
пушкинского творчества – в особенности.
Возможно, именно в этом и кроется главная загадка и магия
пушкинского творчества.
Однако, на мой взгляд, непродуктивен и другой подход, когда отрицается или, по крайней мере, притушевывается автобиографическое начало
пушкинского творчества.
Мерой любви, свободы, любой деятельности, по всей логике
пушкинского творчества, является ценность личности как способность человека выйти за рамки сложившихся культурных стереотипов и одновременно искать меру выхода.
Если этот вывод не абсолютизировать, то он может внести вклад в интерпретацию
пушкинского творчества как формы неполитического либерализма.
Преемственность, конечно, есть, во всяком случае духовная, но природа этих великих явлений (имеются в виду гоголевские сюжеты) значительно отличается от природы
пушкинского творчества.
Но далее происходят удивительные превращения: муза принимает облик героинь
пушкинского творчества.