Двое-трое 
прохожих обернулись на эти её слова, обменялись взглядами и пошли дальше.        
    
        – Помогите! Помогите! – закричала кошка так, что 
прохожие обернулись. – Он проклял меня и сына!        
    
        Здесь можно было выругаться или звучно, чтобы 
прохожие обернулись, плюнуть на асфальт.        
    
        – Приехала сюда, чтобы выйти замуж, конечно! – воскликнула девушка, и некоторые 
прохожие обернулись на неё.        
    
        Некоторые из редких 
прохожих обернулись и посмотрели с любопытством на них.        
    
    
    
        
             Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
            Карту слов. Я отлично
            умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
            Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
            Карту слов. Я отлично
            умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
        
        
            
                    
                    
                        Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
                     
                    
                        Вопрос: подзаряжаться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?                    
 
         
     
                                
        – Окстись, женщина! Реальную цену говори! – рявкнул я так, что несколько 
прохожих обернулись. Даже стражники среагировали и направились в нашу сторону.        
    
        Прохожие обернулись на окрик, очередь возмущённо ахнула. Стража на воротах сурово перекрыла вход, заступив дорогу человеку в пыльной дорожной куртке.        
     
            
        Я и не заметил, как начал мыслить вслух. Пара 
прохожих обернулись, глядя на меня удивлённым взглядом.        
    
        – Да, это крутая идея! – воскликнул я уже в голос, так громко, что несколько 
прохожих обернулись на меня, окинув недоуменным взглядами.        
    
        – Эх. – вздохнул я так громко, что даже 
прохожие обернулись на меня.        
    
        – О нет! – вырвалось из меня очень громко, заставляя немногочисленных 
прохожих обернуться.        
    
        Ещё и сейчас, когда в каком-нибудь большом провинциальном городе или в одном из парижских кварталов, который я плохо знаю, прохожий на вопрос: «Как пройти туда-то?» – показывает мне вдали, в виде приметы, на углу той улицы, которую я разыскиваю, каланчу или же остроконечную, священническую шапку монастырской колокольни, то достаточно моей памяти обнаружить хотя бы неопределённое сходство с дорогим, исчезнувшим образом, и если 
прохожий обернётся, чтобы удостовериться, что я не заблудился, он с удивлением заметит, что, позабыв о прогулке или о деле, я стою подле колокольни и могу неподвижно стоять здесь часами, напрягая память и чувствуя, как в глубине моей души зе́мли, залитые водою забвения, высыхают и заселяются вновь; и тогда я непременно, но только ещё сильнее волнуясь, чем когда расспрашивал прохожего, начинаю искать дорогу, поворачиваю за угол… но… уже только мысленно…        
    
        Прохожие обернулись ему вслед.        
     
            
        Тогда громким и хорошо поставленным профессорским голосом он рявкнул на них так, что 
прохожие обернулись, забыв, куда направлялись и зачем.        
    
        Прохожий обернулся и впервые понял, что стоит один на один с тремя не очень приветливыми субъектами, а путей для отступления у него не было.        
     
            
        Прохожий обернулся и в недоумении остановился.