Зеркало и
первичная сцена – фундаментальные моменты психической жизни индивида – представляют собой и механизм кино.
Запечатление
первичной сцены, сформировавшее мнемический след, избирательно подходит ко всякому новому событию как к запускающей, воспроизводящей себя причине.
Фигура истинной республики и легитимность закона соразмерны способности актуализировать их собственную
первичную сцену.
По моему мнению, это явилось защитной реакцией на переживание оставленности, но теперь оно стало более интегрированным и соединённым в её представлении с
первичной сценой.
Не лежат ли в основе этого процесса отрицания и проекции в аналитика не переносимые пациентом чувства зависти к родительской паре, к любимому матерью брату, а также к аналитику, представляющему в переносе родительскую пару и всю
первичную сцену?
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: самовозгораемость — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Мы никогда не переживём его
первичную сцену, но беспрестанно переживаем преследование [prosecution] и наказание за него.
Психологи говорят о значении «
первичных сцен» (не только связанных с семьёй) – эмоционально насыщенных эпизодов, которые могут глубоко отпечататься в психике ребёнка и, несмотря на последующие благоприятные жизненные условия, становиться значимым событием, определять во многом его жизнь.
Вводя государство-лицо, естественно-правовая теория общественного договора создаёт своего рода «
первичную сцену», конструирует подмостки, на которых размещаются стабильные представительства и репрезентации и на которых в прогрессирующей инволюции смешиваются время осуществления права и время его учреждения.
Поэтому «репрезентативная система» становится единственным средством для создания идеальной республики; субъектом этой системы является лицо или «homo noumenon», но её
первичная сцена представляет собой не более чем фикцию.
Сначала пациентка упоминает о своём желании смочь рассказать мне о том, что «закрывает её сознание», а затем следует её ассоциация: сон наяву о
первичной сцене.
Не становятся ли фантазия о
первичной сцене и различные её производные предметом своеобразной негативной галлюцинацией с сопровождающей её проективной идентификацией в аналитика, который в состоянии формальной регрессии в своём внутреннем восприятии переживает «позитивный» квазигаллюцинаторный опыт?
Читатель сможет проследить, как эта дилемма, сопровождаемая рядом вполне сознательных фантазий (например, об идеальной атипичной семье без отца), подпитывается первичной идентификацией пациентки с матерью-одиночкой и с мощными бессознательными фантазиями о себе как вечном материнском партнёре и о
первичной сцене в различных её вариациях.
Это фигуры некоего зеркального диспозитива, благодаря которому
первичная сцена репрезентации внедряется в мифологию современной политики: во-первых, обособленные лица, встречающиеся друг с другом как равные, заменяющие и представляющие друг друга, обнаруживают и обеспечивают свою общность в прозрачных узах договоров; а во-вторых, учреждение фигуры, persona ficta государства, каковое одновременно изображает и дефигурирует акт своего введения и именно в силу этого становится body politic, искусственным человеком и тем политическим телом, которое оно само репрезентирует.