Едва только полковник открыл рот, чтобы ответить на эту гордую речь пленника, как у входа в палатку послышался нестройный гул голосов, и точас же внутрь её просунулась
голова солдата.
Он вёлся навесом, через
головы солдат первых шеренг нападавших.
Где-то во второй или третьей шеренге над
головами солдат колыхалось знамя.
– Ну, если сам не знаешь, спроси у своих. Может быть, кто-нибудь знает, – я был настойчив, и
голова солдата скрылась.
На
голове солдаты носили чалмы лимонного цвета, а в талии были опоясаны шарфами того же оттенка; к шарфам были прикреплены патронташи.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: увертюрный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Голова солдата откинулась назад, словно он получил удар в подбородок, глаза его закрылись, и он, отпустив ногу отрока, повалился набок.
Но даже если и нет, лица, на которых читалось лёгкое отвращение, и склонённые
головы солдат вместо победоносного ликования армии без слов говорили о том, что всё совсем не так, как должно быть.
Послышался топот сапог, и на тормозной площадке показалась
голова солдата, ушедшего последним перед этими двумя.
Проклятый сержант точно прилип к не менее проклятому рогу, будто созданному самими шауттами, и льющийся из него рёв должен был разорвать
головы солдат и обрушить высокий потолок пещеры.
Кровь запачкала стену в том месте, где
голова солдата соприкоснулась с камнем.
Граната взрывается в воздухе над
головами солдат врага, дав эффект шрапнели.
Глядя на происходящее тигровыми глазами, она следила за тем, как монстр открыл пасть и втянул
голову солдата внутрь.
Из-под укрытия, заваленного еловыми ветками, высунулась
голова солдата в каске.
Речами о реставрации республики он затуманил
головы солдат, однако через три дня легионеры одумались и отказались ему подчиняться.
В этот момент в
голове солдата подул лёгкий ветер перемен, последствия которого, предугадать будет невозможно…
Она увидела, как мотающий
головой солдат поднял глаза к небу, явно уставший от спора.
– Нет, – покачал
головой солдат. – Только обезвредили и скрутили.
Вдруг ангел услышал, как поднялся люк, и появилась
голова солдата.
Над
головами солдат пролетели ядра и ворвались во вражеские построения.
Тот лопнул, словно презревший арбуз, и
голова солдата осталась незащищённой.
Прозвучал громкий взрыв, после чего на
головы солдат посыпалась земля и щепки от разорвавшихся укреплений дзота.
Крупная тень словно пелена накрыла
голову солдат.
– Столько раз за всю жизнь называл моё имя, а сейчас не узнал, – девушка или женщина, в старом мужском зипуне, ещё сильнее прижала
голову солдата к своей груди.
– Я не буду убивать тебя, но за меня это сделает другой! – рассмеялся офицер и кивнул
головой солдату.
К счастью, видимых эффектов от нового улучшения действительно не было, но по слегка склонившейся
голове солдата становилось понятно, что он всё же смог что-то заметить или почувствовать.
В
голову солдата пришла идея, резко ускориться для быстрого пролёта мимо всех боевых кораблей.
Гулявший по переходам подземелья ветерок приятно остужал обожжённую солнцем кожу, ласково трепал выгоревшие волосы офицеров и по-матерински нежно гладил остриженную наголо
голову солдата, а за пределами пещеры, лениво наблюдая за людской суетой, слепило глаза, безжалостное афганское солнце.
Такого же ярко-зелёного цвета каска украшала трёхметровую
голову солдата на огромном, шириной в торец здания и высотой во все четыре этажа, плакате.
Эта операция повторялась три – четыре раза, и наконец на
голове солдата образовывалась толстая кора белого клейстера.
Убивали солдат жестоко, отрубая ему голову, в оставшихся летели камни и бутылки, разбивая
головы солдат, пробивая шлемы.
В дверцу сунул
голову солдат.
Снаряд попал в гранитную
голову солдата, осколками осыпаясь вниз, как иглами пронзая память славных дедов.
– Что вы делаете? – приподнял
голову солдат.
Кто знает, что в
голове солдата непонятно за что отдавшего последние три года своей жизни.
Это, в свою очередь, потребовало создания и внедрения в каждую
голову солдата аппарата речи.
Грянул над
головой солдата гулкий выстрел. Свалился рядом ещё один противник.
Расположил три в ряд, влил максимум, что только могло выдержать плетение «Копья», – и воздух над
головами солдат стремительно разорвал огромный каменный снаряд, больше похожий на заострённое бревно.
– Никаких зацепок. Уже семь лет прошло… – склонил
голову солдат.
Меня поразило сходство между тем, как жена воспринимает отчуждённое отношение к себе мужа, и отношением боевика к представителям расового или религиозного меньшинства, и возникающим в
голове солдата образом берущего его на прицел снайпера, который сидит где-то высоко.
Впереди вся жизнь и столько будет всего хорошего, что
голова солдата внезапно пошла кругом.
Монстр полностью выбрался и уцепился передними клешнями в обвисшую
голову солдата.
В следующее мгновение над
головой солдата взвился дымок, а затем долетел звук выстрела.
Снаряды со свистом падали на
голову солдатам мятежной армии, и каждый хорошо упавший снаряд уносил десятки жизней.
Они срывали с
головы солдат приглянувшуюся себе тёплую ушанку и надевали на себя.
На стриженой
голове солдат летом носил пилотку разляпистую, как раскисший пирожок, а зимой шапку ушанку с серым искусственным мехом бесформенную как пельмень.
И состоял он в очень простом, но ужаснувшем его открытии:
голова солдата должна быть занята только примитивными вещами, он должен совсем отказаться думать, мыслить.
Он бережно опустил
голову солдата на камни, схватил автомат и, встав в полный рост, стал полосовать смертельным огнём ненавистных дашнаков, ползущих наверх, потом бросился на землю, сделав перекат и заняв позицию, продолжал бой.
Сдавались деревни, бежали сломя
голову солдаты противника.
Ещё немного, и
голова солдата прошла бы между прутьями, отбросив уши.