Как я уже упомянул вскользь, современная
арабская поэзия может быть охарактеризована как скрипто-зависимая.
Подобно одежде суфия, словарный и мифопоэтические изводы
арабской поэзии неизбежно обновляются на тонком, чрезвычайно опасном перешейке между традицией и современностью.
Европейский критик сухо заметил бы, что в таком случае современную
арабскую поэзию можно – и нужно – называть философской.
Но это вовсе не означает, будто
арабская поэзия отказывается от свободы нечитающего и непишущего человека.
Кроме всего прочего, сказанное выше достаточно чётко прорисовывает границы «манифестативности» современно й
арабской поэзии.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: лор-отделение — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
В этом смысле в
арабской поэзии сегодняшнего дня нет места эклектическому хаосу и беспорядку имён – ведь всё её действующие лица продолжают свой танец, крайне тяжело впуская в меджлис чужестранцев, в появлении которых нет ни эстетической, ни бытийной необходимости.
Некоторые виды украшенной рифмы, считавшиеся в
арабской поэзии трудными и редкими, оказались совершенно естественными в поэзии персидской.
Высшую ступень в иерархии поэтических форм вплоть до XIII в. занимала касыда – излюбленный вид
арабской поэзии ещё с доисламских времён.
Несмотря на звучащие в
арабской поэзии темы рока и смерти, монотонности и скоротечности жизненного цикла, позитивный настрой виден в ней всегда.
Именно поэтому до сих пор не существует практического курса по чтению
арабской поэзии.
Такое использование мифа в современной
арабской поэзии является одной из реакций на осознаваемый провал секуляризации в мусульманских обществах, ответа, неотъемлемой частью которого является осознание «Запада» как объекта для подражания.
Лишь на заре XX в. начинают появляться работы, рассматривающие
арабскую поэзию именно как поэзию, отражающую личность автора и эстетические вкусы эпохи.
Он был учёным и ритором до мозга костей и оставил ценные труды – сборник
арабской поэзии XII века, разные исторические произведения, написанные от начала до конца в самом витиеватом и искусственном стиле, на какой только способен язык: белый и рифмованный стих, бесконечная череда аллитераций, метафор и двусмысленностей.
Что это значило для тех бедуинов четырнадцать веков назад, людей, несомненно в чём-то очень современных, ибо они пили, они были циниками, плевали на многие обычаи и установления, испытывали доверие к физической наглядности, преклонялись перед грубой силой, были оппортунистами, охотно тяготели к мафиозной круговой поруке и вместе с тем культивировали языческий, даже отчасти “ницшеанский” (если вспомнить доисламскую
арабскую поэзию) – индивидуализм?
Арабская поэзия согревает, как нежное одеяло.
Это органический ритм всей бедуинской лирики; самые сложные метры
арабской поэзии в основе своей всё равно восходят к вариациям особенностей ритма шага верблюда по огромной пустыне.
На уровне караван-сарая и базара, разумеется, но ему высокую
арабскую поэзию вряд ли придётся читать.
Комбинации этих элементов создавали 16 размеров
арабской поэзии, которые сами арабы сравнивали с шагами бредущей по пустыне верблюдицы.
Главной силой
арабской поэзии была метафора.
Поэтому и нижеследующее предисловие представляет собой не столько введение в мир современной
арабской поэзии, сколько пролегомены к тому танцу, что проделывают её, поэзии, адепты – читающие и пишущие, критикующие и молчаливо внимающие.
Исторический промежуток с V до середины VIII вв. в
арабской поэзии является временем, включающим в себя доисламскую поэзию, поэзию времён возникновения ислама и поэзию до середины VIII в.
А ещё были шахматы, нарды и соревнование в чтении
арабской поэзии.