Шерсть и на
сермяге налипла, – видно, скинул тулуп, чтоб скорей дойти.
Даже страшное горе не заставило его изменить долгу: высокий, по-военному выпрямленный старик с белыми волосами до плеч, чёрной тесьмой вокруг головы перехваченными, в серой
сермяге и с массивным старообрядческим крестом в руках.
– Но, кстати,
сермяга тут есть.
Молодая, – крупная, с большим бледным лицом и большими серыми глазами навыкат, хорошо и нарядно одетая – в новую корсетку из коричневой
сермяги со сборками назади, в красную шерстяную юбку и полсапожки, с чёрной бархаткой, украшенной белыми пуговками, на шее, – та всё молчала.
Там, где проходил полк, дорога скоро заполнялась серыми
сермягами крестьян, шедших к мызам.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: развалять — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Бледная, в грубой
сермяге.
Пуд ржи стоил 5 копеек, топор и замок по— 7 копеек, одежда (по сравнению с зерном и инструментом) стоила недёшево: простая
сермяга обходилась крестьянину в 10—15 копеек.
Отогревшись, сняв
сермяги, юные путники огляделись.
Мелочность, весь хлам приличий, вся однообразность форм исчезает; здесь не видишь ни киверов с лошадиными хвостами, ни эполет, ни чиновнических фраков, и даже ордена видишь только изредка; просто всё закутано в солдатскую
сермягу, в длинные грязные сапоги, как дома, так и на дворе; я этот костюм довёл до совершенства и сплю даже в солдатской шинели.
На заре явилось шесть человек, так называемых лоцманов, в башлыках, в толстых суконных
сермягах и с особенными железками под сапогами, чтобы не раскатываться по льду.
К столу новгородца, спотыкаясь и пошатываясь, подошёл мужичонка в залатанной
сермяге, а поверх неё – обрывки овчины шерстью наружу.
Даже распахнутая
сермяга казалась похожей на халат-котлям, а не на русское платье.
Скорее всего дело хорошо не завершилось бы, но дорогу толпе преградил крепкий мужик в рваной
сермяге и с рыжими вихрами.
Только синий щит с серебряным шитьём, красовавшийся на груди, позволял вблизи отличить их от одетых в
сермягу простолюдинов.
В полночь взошёл месяц, а из-за верб появился какой-то человек в короткой
сермяге и в широкой шляпе.
Впереди бежали попарно десятка три холопей в долгополых
сермягах.
Жил он в убогой келье, спал на досках, покрытых
сермягой. С солнцем вставал, правил службу и уходил на монастырское дело.
Лапоточки и
сермяга делали гостя пришлым из другого времени и одновременно каким-то родным и близким.
На затоптанных прихожанами ступеньках рядком сидели четверо: две нечёсаные нищенки с горящими алчным огнём глазёнками, колченогий старик с обмотанной суконном платком головой и неопределённого возраста мужичок в драной
сермяге.
Мужичок в
сермяге сидел покачиваясь чуть поодаль на расстеленной на земле рогожке.
Как иеромонах в изношенной
сермяге.
Как мало надо времени, чтобы быстро исчезло поветрие моды, и вернулись
сермяги, защищающие не от стыда, а от холода.
А то ты-то вон в мою
сермягу завернулась, а я – только в рубахе остался.
Вся суть жизни скрыта в деталях, и весь опыт прожитой жизни прямо свидетельствует, что, когда начинаются общие слова, снуют мимо общие категории, исчезает реальность, правда, истина,
сермяга жизни.
Там был ещё один беглец, такой же, в рыжеватой крестьянской
сермяге, в набитых соломой сапогах, с мешком, в котором остались только крошки хлеба и носки, но он умер.
Заслышав голоса, раздавшиеся на лицевой стороне избы, мальчик подбежал неожиданно к старику и крепко ухватил его за полу
сермяги.
Ну, конечно, не в
сермяге ходил, однако – такая вот суконная рубаха, такой плащ, как ныне на князе, у любого боярина средней руки сыщется, да и у купца – торгового гостя – тоже.
Насквозь же продувает! – начал упрашивать паренёк, втягивая голову в потёртый воротник старой
сермяги.
Вид у того был испуганный, одеждой ему служила рубаха из некрашеной
сермяги, ноги были босы, а валявшееся рядом простое копьё тоже не поражало качеством стали и красотой отделки.
Меленковцы одеты чисто – в белых крутых рубахах, в бурых
сермягах, накинутых на одно плечо; на ногах чистые онучи, лапти – по две ступни.
Услышав их чины, я заподозрил злую шутку: одетые в домотканую
сермягу и обутые в разбитые поршни люди именовали себя панцирными боярами.
Собственно, любой привозной товар ценился в разы дороже отечественного, иностранное сукно было в десять раз дороже грубой русской
сермяги.
Рослый широкоплечий стан отца был по-прежнему прям и крепок, только стал сильно полнее с той поры, как он с длинною палкою перестал ходить за скотом и, в потёртой
сермяге стоя в поле, жаловаться на судьбу одному перелётному ветру.
Здоровяк в подбитой не по сезону мехом
сермяге медленно поднялся на ноги, держась одной рукой за упавший монолит, а второй за голову.
Полстина, сшитая из разных кусков
сермяги, хмурилась непроглядными тучами.
Бугай в
сермяге размахивал мечом, словно это бревно, а ловкие воины в чёрном то и дело пригибались и перепрыгивали через него.
Грязные
сермяги, лапти да онучи.
Он достал из мешка толстую
сермягу, накинул на плечи.
Зрелище, признаюсь, для русского глаза, привыкшего к убогой
сермяге отечественных пенсионерок, экстравагантнейшее.
Те, что были выряжены в красные
сермяги, бережно сняли с носилок тяжёлый шатёр и перетащили в дупло, выжженное молнией в священной ели.
Бородатые и безбородые молодцы, побросав
сермяги, чёрные азямы, работали кулаками.
Турок отобрал две рубашонки, маленькую
сермягу и швырнул их на телегу.
Эго неожиданное среди руин появление вполне соответствовало всему окружающему: пожилой мужчина с обнажённой головой не имел на голом теле ничего, кроме старой, порванной
сермяги, а под ней виднелись штаны из грубого полотна, подвязанные внизу к ногам тесёмками.
Человек в серой
сермяге шёл за ним.
Человек в
сермяге съел свой хлеб до последней крошки и только тогда догнал воина.
Потом сняла с гвоздя
сермягу, покрыла её, постояла ещё и пошла затушить огонь.
– А ну брысь, вшивые
сермяги! – вскочил, хватая пищаль, проигравшийся стрелец.
Изредка разве пройдёт там какая-нибудь «капорка-огородница», или
сермяга прошагает, да проскрипит телега, нагруженная огородным навозом либо овощью, – и только.
Царица небесная! – заключал он, ударяя руками об полы прорванной
сермяги.