Иван III. Новгородское противление. Роман

Александр Бабчинецкий

Несмотря на молодость, Иван III обладал умом настоящего политика. Чтобы показать Европе, насколько сильна Русь, он попытался присоединить к ней Казань. А в это время за спиной молодого царя Новгород вёл переговоры, надеясь с помощью польского и шведского оружия превратить город в оплот католицизма. Иван III собрал все свои силы воедино и в шелонской битве разгромил своих врагов. Не зря говорили, что Иван III был похож на Петра Великого: один был творцом, а второй – преобразователем России.

Шестая глава

Пребывание Аврамьева в Муроме затянулось до глубокой осени. Она пришла с сильными ветрами и промозглой погодой. Лишь иногда пасмурное небо прояснялось, освобождая постепенно холодеющее солнце, но только лишь для того, чтобы приближающаяся зима по утрам показывала свою усиливающуюся власть на замёрших лужах и повсеместно белом налёте инея. Вся природа уже готовилась к длительному отдыху в долгой зимней спячке. Но с приходом весенних солнечных дней должна была возобновить свою плодотворную деятельность.

Ранним ноябрьским утром, когда солнце оторвалось от дальней лесной кромки, Андрей уже стоял на широком воеводском дворе рядом со своим «татарином», как он назвал обретённого коня. Князь Холмский лично провожал своего спасителя вместе со слугами и прочими людьми. Данила Дмитриевич с заботливой ласковостью продолжал разглядывать открытое лицо Андрея. Что-то готово было сорваться с языка хозяина подворья, но пока не созрело.

Вот уже закончена закладка и привязка провианта в перемётные сумы. Молодой жеребец в нетерпении прядал ушами и перебирал ногами. Застоялся он в тёплом стойле с полными яслями сладкого овса да ароматного сена. И теперь косил глазом на спокойного седока, который явно не спешил вставлять в надёжные стремена свои ступни, обутые в новые добротные сапоги.

— Удачной тебе дороги, новгородец, — промолвил Холмский. — Может, провожатого тебе хоть на время…

— Не стоит, княже, — почти с нежностью прервал Андрей последнее старание Данилы Дмитриевича. — Местность та мне давно знакомая. Так что, думается, недельки через две окажусь в Новегороде. Спасибо за лечение да выхаживание. Теперь со свежими силами мне все пути нипочём.

С этими словами бывший ушкуйник как бы незаметно для других и ради самоуспокоения поправил на поясе кинжал дамасской стали и лёгкую татарскую саблю. Внезапно подошедший Холмский привлёк Аврамьева к себе, приблизивши уста к его уху.

— В чёрной суме сыщется тебе холщёвый кошель с серебром, а в кожаном есть и золото, но то уже на крайний случай, особо из него не расплачивайся, а то не устережёшь.

— Ещё раз благодарю тебя, княже, за хлебосольство твоё доброе и излечение скорое. А за сим не обессудь за что и прощевай.

Андрей вскочил в седло своего «татарина» и быстро начал удаляться от ворот города. Он знал, что ему предстоит весьма долгий путь навстречу зиме и холодам, поэтому с доброй ухмылкой посматривал на лежавшее позади него тёплое платье, полушубок на овечьем меху, также и весьма удобный для головы ордынский малахай.

Путник не старался подстёгивать своего коня. Тот словно сам шёл нужной рысью, ибо иного старания от животного и не требовалось. Каждодневное преодоление восьмидесяти вёрст при нормальной тихой погоде приближало новгородца к необходимой цели. В перерывах между движением он останавливался на постоялых дворах, где его «татарин» за весьма умеренную плату получал добрую меру овса и отдых в тёплом стойле. А сам всадник в придорожной харчевне пользовался услугами её хозяина. Так продолжалось довольно долгое время. И везде виделось почти одно и то же. Разнообразие в этом внесли подмосковные постоялые дворы, вернее, находившиеся при них питейные заведения.

Довелось Андрею заехать в одно подобное. Немедленно подскочивший слуга участливо осведомился о желании посетителя, а затем, получив необходимый заказ, быстро удалился исполнять оный. Новгородец проводил его привычным ожидающим взглядом, а сам принялся за традиционное рассматривание местной публики. Она пестрела своим разнообразием. И кого тут только не было: всякого рода проезжие, среди которых в основном богатеи средней руки, то есть купчишки, также различный служилый люд, а именно: подъячие и их помощники, стрельцы и прочие государевы исправники. От них поначалу пестрело в глазах, затем все они слились в некую серую массу.

Ждать не пришлось слишком долго; хозяин кружала¹⁷ слишком дорожил своими посетителями, поэтому не оставлял их без вниманья на длительное время. Андрей получил заказанную уху с курицей на шафране с огурцами и лапшой. А потом на столе появились оладьи с сыром и на яйцах, также небольшая мера красного вина. Аврамьев решил не захмелеть, а просто согреться. Он сразу расплатился с целовальником¹⁸ за всё купленное. И не торопясь подкреплялся едой, продолжая наблюдать за видимым. К столу новгородца, спотыкаясь и пошатываясь, подошёл мужичонка в залатанной сермяге¹⁹, а поверх неё — обрывки овчины шерстью наружу.

Незнакомец поначалу попытался заговорить с Аврамьевым и сесть к нему за стол, но покачнулся и едва не упал. Был поддержан Андреем, всё-таки присел и пробормотал нечто несвязное. Бывший ушкуйник и не заметил пристального внимания целовальника, да и не знал, что сидел вместе с записным пьяницей, обязанностью которого было завлекать посетителей и прививать страсть к питью.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

17

Кружало — от слова «кружка», которой мерилось и продавалось вино; кружечный дом, кабак.

18

Целовальник — продавец в питейном заведении, кабаке

19

Сермяга — грубое некрашенное сукно, а также кафтан из такого сукна.