Предложения со словом «ориентализм»
Некоторые исследователи российской имперской истории попытались систематизировать траектории развития ориентализма.
Такой подход представляет несколько упрощённую и крайне генерализированную версию ориентализма.
Можем ли мы говорить о русском ориентализме?
Так как главные герои нашего исследования были крупными востоковедами, оказывавшими серьёзное влияние на своё интеллектуальное и политическое окружение, следует немного сказать о возможностях использования теории ориентализма.
Больше никакой бесплодной погони за хрупкими дарами или интереса живописцев к экзотике, – ориентализм стал рассматриваться как мощное оружие западного империализма, интеллектуальный инструмент обеспечения западного превосходства.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: домовладельческий — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Нейтральное
Положительное
Отрицательное
Не знаю
Во-первых, хотя эмпирическое исследование интеллектуальной биографии полезно как средство восстановления историчности для учёных, подчинённых тотализирующей парадигме ориентализма, история текстов и идей не ограничивается теми последствиями, на которые рассчитывали их авторы.
Симбиоз «своего» и «другого» станет очень интересной чертой ориентализма в русской культуре.
В университетах нарастающее создание программ и институтов регионоведения сделало изучение ориентализма частью национальной политики.
Об этом факте наше исследование ориентализма может сказать очень мало, разве что молча его признать.
Таким образом, история ориентализма обладает как внутренней связностью, так и отчётливо выраженным набором отношений к господствующей культуре, окружающей её.
Не следует предполагать, что ориентализм состоит из лжи или мифов, которые бы, если бы была рассказана правда, просто развеялись.
Несмотря на то, что эта книга включает в себя обширную выборку авторов, она всё ещё далека от законченной истории или общего описания ориентализма.
Именно гегемония, или, скорее, результат культурной гегемонии в действии, придаёт ориентализму устойчивость и силу, о которых я говорил до сих пор.
Горькие раздумья моего соредактора вызывают у меня ответные, чуть более ранние, воспоминания и наводят на соображения о месте ориентализма в российской истории.
Во втором предложен анализ интеллектуального наследия ориентализма в современном социальном знании.
Лейблом ориентализма он заклеймил практически всё, что сделано западными учёными, писателями, журналистами, политиками в изучении неевропейских стран.
Наиболее общепринятое обозначение ориентализма – академическое, и действительно, этот ярлык до сих пор используется в ряде академических учреждений.
Обмен между академическими и более или менее художественными представлениями об ориентализме является постоянным, и с конца XVIII века это движение становится значительным, вполне организованным и возможно даже регулируемым.
Не существует ли очевидной опасности искажения (именно того рода, к которому всегда был склонен академический ориентализм), если систематически придерживаться либо слишком общего, либо слишком конкретного уровня описания?
В конце концов, каким образом мы можем рассматривать культурно-исторический феномен ориентализма как вид целенаправленного человеческого труда – а не просто безосновательного умозаключения – во всей его исторической сложности, тонкости и ценности, не упуская в то же время из виду альянса между культурной работой, политическими тенденциями, государством и специфическими реалиями господства?
Ориентализм выступал как особый язык и стиль мышления.
В своём анализе я, следовательно, пытаюсь показать форму и внутреннюю организацию этого поля, его первопроходцев, авторитетных патриархов, канонические тексты, доксологические идеи, типичные фигуры, их последователей, продолжателей и новые авторитеты; я также пытаюсь объяснить, как ориентализм заимствовал и зачастую наполнялся «мощными» идеями, доктринами и тенденциями, определяющими культуру.
По форме это всё ещё ориентализм, который апеллирует к «Европе» и «Востоку» как отдельным мирам и использует имперские метафоры «сна» и «пробуждения».
То, что антисемитизм и ориентализм очень похожи друг на друга, – это историческая, культурная и политическая истина, о которой достаточно лишь упомянуть в присутствии араба палестинца, чтобы ирония ситуации была прекрасно понята.
В основе этих практик лежит так называемый ориентализм журналистских репортажей, связанный с нехваткой соответствующего знания «контекста» и воспроизведением взглядов прошлых эпох.
Но это была только одна сторона европейского ориентализма.
Согласно этому нарративу, субъекты мусульманского права являются пассивными наблюдателями, против которых выступают имперские институциональные силы и механизмы производства знаний в лице ориентализма.
С этой академической традицией, чьи судьбы, трансмиграции, специализации и связи отчасти являются предметом нашего исследования, связан ориентализм в более широком понимании.
Здесь я подхожу к третьему смыслу ориентализма, который представляет собой нечто более исторически и материально определённое, чем два предшествующих.
Каким образом филология, лексикография, история, биология, политическая и экономическая теория, романистика и лирическая поэзия оказались на службе в широком смысле империалистического мировоззрения ориентализма?
Как ориентализм переносит или воспроизводит себя от эпохи к эпохе?
Без этих акцентов и этой материальной эффективности ориентализм был бы просто ещё одной идеей, тогда как он есть и был гораздо больше.
Я смог использовать свои гуманистические и политические опасения для анализа и описания очень конкретной темы – становления, развития и консолидации ориентализма.
Сила культуры – не то, что очень легко обсуждать, и одна из целей настоящей работы – проиллюстрировать, проанализировать и осмыслить ориентализм как проявление силы культуры.
Когда джинн ориентализма вырывается на свободу, его трудно упрятать обратно в бутылку, как бы ни пытались современные учёные.
Ориентализм выявился в романтиках, хотя его элементы, как и элементы самого романтизма, были уже налицо в XVIII веке.
Эти и многие другие вопросы, возникшие в рамках поездки в этот регион, привели нас к мысли о важности современных последствий ориентализма как европоцентристского видения мира, которое тем или иным способом проявляется в различных областях социальных и гуманитарных наук.
Ориентализм существует как реальное явление, как комплекс знаний (как бы он ни был заражён европоцентризмом), а окси-дентализма как комплекса знаний нет.
Отказавшись (за редким исключением) от элементов фантастики и внешнего ориентализма, Мармонтель обратился к современной, по преимуществу французской, действительности.
Сенковский в статье «Казаки» ещё в 1834 г. говорил: «Мы не думаем, чтобы можно было рассуждать о происхождении слова “казак” без пособия ориентализма и его исторической критики».
Поднятая на самый высокий уровень мера осознания цивилизаторской миссии русского человека неизбежно обнаружила противоречия ориентализма как идеи и практики, что, в свою очередь, должно было, видимо, столь же неизбежно привести к отказу от ориенталистского взгляда и к замене его альтернативной идеологической схемой.
Ориентализм выражает и представляет эту часть культурно и даже идеологически как вид дискурса с поддерживающими его институтами, лексикой, учёностью, образами, доктринами, даже колониальной бюрократией и колониальными стилями.
Ибо ориентализм прямо ставит этот вопрос – а именно осознание того, что политический империализм управляет целой областью исследований, воображения и научных институтов – так, что его становится невозможно игнорировать, интеллектуально и исторически.
Поэтому я изучаю ориентализм как динамичный обмен между отдельными авторами и крупными политическими интересами, сформулированными тремя великими империями – британской, французской, американской, на интеллектуальной и творческой территории которых создавались тексты.
Итак, политические вопросы, поднимаемые ориентализмом, сводятся к следующему: какие ещё виды интеллектуальной, эстетической, научной и культурной энергии пошли на создание империалистической традиции, подобной ориенталистской?
Возможно, самой важной задачей из всех было бы провести исследования современных альтернатив ориентализму, спросить, как можно изучать другие культуры и народы с либертарианской или же не-репрессивной и не-манипулятивной точки зрения.
Синонимы к слову «ориентализм»
Значение слова «ориентализм»
ОРИЕНТАЛИ́ЗМ, -а, м. 1. Изучение Востока, увлечение Востоком, культурой Востока. (Малый академический словарь, МАС)
Цитаты со словом «ориентализм»
- Целью экономической теории является замена противоречивых принципов популярного эклектизма последовательной корректной идеологией.
- До сих пор в России не было самостоятельной истории философии, не было преемственного ряда философских миросозерцаний, развивавшихся друг из друга так, как это было в древней Греции или в Германии.
- Великий художник — это явление, стоящее над временем. Его современность обусловлена всего лишь его языком, а не его проблематикой.
- (все цитаты)
Отправить комментарий
Дополнительно
- Как правильно пишется слово «ориентализм»
- Склонение существительного «ориентализм» (изменение по числам и падежам)
- Разбор по составу слова «ориентализм» (морфемный разбор)
- Перевод слова «ориентализм» и примеры предложений (английский язык)
- «Orientalism» in a sentence at WordTools.ai (английский язык)
Значение слова «ориентализм»
ОРИЕНТАЛИ́ЗМ, -а, м. 1. Изучение Востока, увлечение Востоком, культурой Востока.
Все значения слова «ориентализм»