Вы ощутили ритм
гекзаметра, вы услышали и привыкли к звучанию и написанию мёртвого языка.
По миру их бродило множество, но каноническими считались 14, которые были написаны на греческом языке
гекзаметром.
Они были написаны
гекзаметром на древнегреческом языке и содержали не до конца понятные пророчества, произнесённые разными сивиллами.
Но к этой эмоции, вызванной содержанием, присоединяется ритмическое воздействие плавных
гекзаметров, и вы, в придачу, испытываете ещё и лёгкую лирическую эмоцию.
Доказательством этого служит то, что в беседе друг с другом мы произносим очень часто ямбы, а
гекзаметры редко, и притом нарушая тон разговорной речи.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: ополаскиваться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Писали
гекзаметром и русские поэты-классики.
После выхода «Имени розы» я получаю читательские письма с просьбой объяснить смысл заключительного латинского
гекзаметра и его связь с названием книги.
Затруднение это вызывается тем, что строка
гекзаметра, состоящая в основе своей из шести равномерных отрезков (стоп), по три слога в каждой стопе и с ударением на первом из трёх слогов, очень часто усекается, теряет один или несколько слогов, и это как бы нарушает плавное течение стиха.
Не скажу, чтобы легко читался древнегреческий
гекзаметр.
Я читал
гекзаметры и мечтал о загранице.
В этой рукописи изображения 32 новозаветных сцен заменяются их подробным описанием (всё же недостаточно подробным для мастера, никогда не видевшего изображения описываемых сюжетов), которому сопутствуют стихотворные надписи
гекзаметром, предназначенные уже для зрителя.
Оно шире
гекзаметра, громче славы, и нет человека, чья усталость и печаль не исчезли бы в его далях.
Не написаны ещё немецкие
гекзаметры, которые зазвучали бы и впрямь как гомеровские.
Вполне в духе античных представлений о прекрасном, они начинают скандировать возвышенные, сложенные в духе
гекзаметров стихи поддержки.
Каждый стих очень короток в противоположность
гекзаметру греческой эпиграммы.
Такая вольность позволяет русскому
гекзаметру достигать большого ритмического богатства и разнообразия.
Античные поэмы, обычно написанные
гекзаметром, облекаются средневековыми авторами в форму парного восьмисложника – размера хорошо приспособленного под нужды произведений повествовательного характера.
Гомеровский
гекзаметр стал истоком и образцом для создания всей дальнейшей эпической поэзии, вплоть до конца античности, продолжая своё существование в творчестве учёных византийцев.
Но назвать его самоучкой нельзя – он был самородным талантом: пользовался дактилическим
гекзаметром, писал на гомеровском диалекте.
Эта форма представляет полный
гекзаметр.
Статусные объекты центра вычленялись из среды неоклассикой, словно посреди скороговорки футуристов вдруг начинал звучать
гекзаметр.
Античный
гекзаметр представлял собой шестистопный дактиль, где во всех стопах, кроме пятой, два кратких слога могли заменяться одним долгим, так что длительность в произнесении оставалась не нарушенной.
Гомер писал, вернее, складывал стихи
гекзаметром – это метр, основанный на дактилическом звучании.
Лёгкий пушкинский ямб сменяется размеренной народной мелодикой, вслед за которой вступает тяжеловесный
гекзаметр.
В литературе ранних классов они изучают шестистопный
гекзаметр, который использовался в античной поэзии.
Таким образом, был доказан фольклорный характер гомеровских поэм, для которых характерен именно такой формульный стиль (более 90 % текста «Илиады» собрано из подобного рода формул – количество поистине поразительное, особенно если учесть изысканность и замысловатость греческого
гекзаметра).
И в самом деле, непривычным людям было смешно: старый евнух делал ударения на каждой стопе
гекзаметра, размахивая в лад руками; и важность была на жёлтом, морщинистом лице его.
Для того чтобы установить единство,
гекзаметр должен быть разбит на две половины и каждая половина дополнена чем-то другим.
Гекзаметр состоит из шести стоп, пяти трёхсложных, в которых первый слог долгий, а вторые два коротких, и одной окончательной, усечённой стопы, состоящей из одного долгого и одного короткого слога.
Яков садовник xpaнил, –совершенно противно всем правилам и превращает
гекзаметр в пентаметр.
Далее, новейшим народам, перенявшим
гекзаметры у греков, предстояло большое затруднение.
Они могли ехать в трамвае и разговаривать стихами, причём в размере
гекзаметра.
Считается, что варвары, напившись местного вина рецина (а оно упоминается ещё в «Одиссее»), сразу начинали говорить
гекзаметром, ещё не успев научиться греческому.
В конце концов, он перевёл
гекзаметром первую книгу и часть девятой.
В другом опять встречалось простое правило из духовных правил, выраженное в форме правильного
гекзаметра, в роде, например, следующего: «Coelestum dominum, terrestrem dicito domnum».
– Грек вскочил, как чёртик на пружине, хлебнул из кувшина, качнулся и, перемежая слова икотой, заговорил
гекзаметрами.
А для парламентских дебатов подойдёт торжественный
гекзаметр!
После этого монументального труда
гекзаметр стал обычным стихом римского эпоса.
Если говоришь стихами, то знать про существование
гекзаметра необязательно: это всё для особых любителей.
В целом мы видим, что различные формы
гекзаметра в центоне тем употребительней, чем ближе к середине находится стык реминисценций.
Гекзаметр сменился обычными прозаическими словами, а предсказания стали происходить не в определённо назначенные дни, а ежедневно.
Изложенные
гекзаметром на латыни, они не только повествуют об удлинении тени, но и содержат немало знаний о звёздах.
Она написана
гекзаметром (около 15 700 стихов), а в дальнейшем поделена на 24 песни.
На первой странице написал посвящение
гекзаметром.
Древнегреческий
гекзаметр подслушан был слепым певцом у средиземноморского прибоя, я всегда был в этом уверен.
Вот почему характер самой поэзии греков есть пластичность образов, так что хочется ощупать рукою этот волнистый, мраморный
гекзаметр, который, излетев из уст, становится перед глазами вашими отдельною статуею или движущеюся картиною.
Лёгкость, прозрачность, удивительная простота и благородная поэзия его
гекзаметра обнаруживают высокое искусство, неподражаемое художество.
Казалось, стоит обернуться назад, и увидишь бескрайнее голубое море, услышишь, как оно тихим шёпотом читает
гекзаметры прибрежному песку, и в восторге воскликнешь: «Таласса!» Конечно, никакого моря здесь не было, но удалённость этого места от города с его шумными магистралями погружала в другой океан – воздушный.
Иные
гекзаметры показались уху сомнительными.
Нам искусствоведам не интересно, что в искусстве нет
гекзаметра, он только в литературе.