Эту фундаментальную
апорию или, как он говорит, дилемму французский учёный видит в споре платонизма и эмпиризма внутри аристотелевского мышления.
Фактов у неё всегда нехватка, пропаганда производит фейк, журналистика бросается его разоблачать, и, таким образом, вопрос об их первенстве приобретает вид
апории о курице и яйце.
Микро- и макроподходы противостоят поэтому друг другу как два противоположных полюса классической
апории.
Зенон прославился
апориями – затруднительными положениями, в которые попадает разум при анализе явления.
Апория свидетельствует о решительном противоречии логичных рассуждений и реальности.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: выстояться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Граница с поэзией намечена трагедией, а граница с науками тем, что можно назвать апоретикой: раскрытием логических
апорий (тупиков), кроющихся в фундаментальных теоретических понятиях (единица, точка, место, время, целое…).
Смысл
апория «Дихотомия» сводится к тому, что любое тело, прежде чем пройти какое-либо расстояние, должно пройти половину этого расстояния.
Философские задачи именуются
апориями, что в дословном переводе означает «безвыходное положение».
Это уже
апория, а не парадокс.
Однако я думаю, что это лишь обычные издержки метода, который побуждает везде находить диалог, амбивалентность или, того хуже, пресловутую
апорию, принимая за них иронию, издёвку и все прочие формы вполне монологических словесных заушений и заглушений.
Для настоящего издания текст книги отредактирован, слегка сокращён и в то же время незначительно дополнен за счёт краткого рассмотрения
апорий аристотелевской концепции качеств-сил (гл. VI, 1).
Это всегда форма мышления из‐за или изнутри безвыходного положения – своего рода
апория, превращающая препятствие в приключение в широком смысле этого слова.
Средневековой историографии приходится решать задачу или даже
апорию совмещения земной и небесной славы при изображении политической истории и её героев.
Эти
апории предвосхитили идеи, положенные в основу анализа, и обсуждаются до сих пор.
Главная
апория формализма заключалась в том, что вытеснение из литературы её смысла теорией было чревато неразличением искусства и не-искусства, как бы ни был высок научный интерес к специфицированию постигаемого участка культуры.
Подлинность движения, т. е. возможность отнести его к бытию, опровергается с помощью ряда
апорий, из которых опять же приведём одну, наиболее простую.
Иначе, сами понимаете, пришлось бы ухлопать на опровержение
апорий всю жизнь, так ничего в итоге и не опровергнув.
Именно поэтому
апория «Ахиллес и черепаха» сегодня непонятна в школах вообще.
Третья
апория касается способности актора к действию – «…способность деятеля действовать необходимо, в конечном счёте, принимать как первичный факт».
Таким образом
апория, с точки зрения логики, оказывается неразрешимой.
Поэтому сомнение вызывает не само сомнение, которое оправдано и рассматривается в эпистемологии как ценное средство понимания, а разрешение
апорий.
Может возникнуть впечатление, что эта
апория легко опровергается, если вспомнить о сходящихся бесконечных рядах.
Эта формулировка
апории интересна тем, что определение стрелы в «каждый из моментов ("теперь") времени» есть не что иное, как её локализация в пространстве с помощью локализации во времени, то есть по сути то же, что делают представители операциональной парадигмы, когда они постулируют «пространственную локализацию» объекта в качестве эмпирического основания для объяснения восприятия движения.
Наука истории активно берётся за историческую «метафизику», не пасуя перед теми мифологемами, что издавна утвердились и, растворившись в
апориях исторического знания, сделались его неотъемлемым элементом.
Думаю, не будет ошибкой сказать, что
апории пробовал опровергнуть каждый узнавший об их существовании.
Мало того, что
апории оскорбляют человеческое достоинство, – они распространяются подобно компьютерному вирусу.
Речь, в частности, идёт о таком явлении, как аргентинская
апория,или присущая стране неразрешимая проблема – периодически возникающая неуправляемость («ингобернабилидад»)общественными процессами, своего рода ступор власти, когда существующие государственные институты не в состоянии должным образом исполнять свои функции, и страна вступает в полосу кризиса.
Лишь незначительно детализируясь в учении о страстях, он оставляет в стороне большинство этических
апорий и принципиальных проблем.
Оно было решением одной из
апорий элейской школы, согласно к-рой сущее может возникнуть либо из сущего, либо из не-сущего, но и то и другое невозможно: в первом случае сущее уже есть, а во втором его и не м.б., поскольку нечто не возникает из ничего.
Под
апорией понимается трудная или неразрешимая проблема, связанная с возникновением противоречия, с наличием аргумента против очевидного, общепринятого.
В методологии научного исследования
апория относится к одному из понятий формальной логики.
И постигнуть эту тайну, действительно, трудно, – прямо скажем, понятийным разумом – невозможно (вспомним знаменитые
апории античных философов).
На сей же раз подобные
апории меня не тревожили.
На самом деле это философская
апория.
И тут же остановил полёт вдохновлённой шульгинскими
апориями и антиномиями мысли.
Как новая зенонова
апория.
Перенесённая из пространственной категории во временную, из конкретного в абстрактное, из публицистики в вымышленное пространство наррации аксиома победы сознания над чувствами теряет внутреннюю гармонию и оборачивается
апорией.
И сочинил
апорию про физиологическую обратимость времени.
С этой точки зрения исследователь прошлого, который пытается сочленить микро- и макроанализ, заведомо вынужден пожертвовать строгостью научного анализа как такового и может лишь «нащупывать» компромиссные пути сближения несоединимых по существу полюсов
апории.
Первая из этих
апорий показывает, что движущаяся стрела в действительности покоится.
Каждая из приведённых
апорий опирается на определённую предпосылку.
Но мы рассмотрим только две из них, так как именно в этих
апориях продемонстрирован тот же тупик, который уже был рассмотрен нами в случае с делением времени на мгновения «теперь».
Вопросы эти достаточно сложны, чтобы можно было себе позволять очерчивать круг циркулирования информации о них по принципу «Общее – общее», это, как правило, приводит либо к формированию новой методологии, либо к формированию бесконечности хорошей
апории.
Фундаментальная
апория позитивизма, пусть и отвергающего метафизические системы, однако в конце концов разработавшего метафизику истории, отражается в натурализме, который создаёт повествовательные тексты в поле напряжения между трансцендентальным, телеологическим детерминизмом и тенденцией к разрушению этой монокаузальности при помощи хаотичной, фрагментарной картины действительности.
Кто или что может избавить нас от этой невыдуманной
апории, не только сохранив нам зрение, но и вернув способность судить и оценивать?
Пользоваться iPhones удобно, но в то же время сам iPhone по своей сути – это миф, такова неразрушимая
апория.
После прочтения
апории о куче зерна думается о том, сколько нужно людей, чтобы тихие в общем-то шаги и шарканья превращались в гул толпы.