Помешанный

Ярослава Бекетова (2024)

Илья Шмелёв — мой самый ненавистный кошмар. Чудовище, превратившее в ад всю мою жизнь. Ещё в детстве я поняла: с этим дерзким соседским мальчишкой мы обязательно станем заклятыми врагами. Однако мои родители придерживались мнения, сильно отличавшегося от моего. Мама обожала этого ядовитого змея, а родной отец заочно договорился о моём будущем с главой корпорации «Markus» — Шмелёвым старшим. Илья уехал в Лондоне. Я с отличием окончила школу и поступила в вуз мечты. Одним словом, наслаждалась жизнью и дышала полной грудью, надеясь, что Шмелёв навсегда покинул родной город. Но он вернулся. Вернулся, чтобы выполнить волю родителей и привести в действие мой приговор. Только он не знает, что на месте соседской девчонки, одинокой, способной стерпеть все его закидоны, его ждёт соперник, готовый к открытому противостоянию. Легко не будет, Шмелёв! Это я тебе обещаю.

Прошлое тянет жадные руки к настоящему

— Долго лежать то будешь? — спрашивает седовласый мужчина, склоняясь над моим дрожащим трупиком.

Хотя… если дрожащий, значит ещё не труп. Вот и чудище с невероятно умными глазами взирает на меня сверху. Если бы тяжелые лапы с груди убрал вообще замечательно бы было.

— Земля холодная. Вставай уже.

Поэтому меня так трясет? Из-за холода. Не из-за страха ведь перед серой мордой.

— Туман! — окликает зверя мужчина и тот, взвизгнув, мотает головой. — А ну-ка дай девочке подняться. Туман! Ишь какой наглец, — добро журит он пса. — Совсем я тебя разбаловал.

— Это вы еще настоящих наглецов не видели, — шутливо комментирую, поднимаясь на ноги.

Если бы этот человек знал о существовании Ильи, наверняка бы не называл этого симпотягу, чем-то похожего на волка, наглецом.

Отряхиваю некогда прекрасный брючный костюм, который из изумрудного превратился в грязно черный. И что мне теперь делать? Шмелёв увидит, точно в баню отправит.

— Ууу… — начинаю протяжно выть, в отчаянии запрокидывая голову.

— А-ууу! — вторит мне серый пёс по кличке Туман.

Сквозь пелену слёз, наконец, понимаю, что передо мной всё же пёс.

"Не волк и то замечательно" — подбадриваю себя.

— Хорошенький такой, — замечаю, глядя на блестящую шерсть. — Откормленный.

Высокие лапы начинают нетерпеливо топтать почву, а умные голубые глаза с черной радужкой взирают на меня игриво.

— Гав! — взвизгивает Туман, желая броситься на меня в прыжке.

Не иначе для того, чтобы вновь опрокинуть мою тушку на спину.

— Ау… — тяну вновь, поглядывая на него.

— Ау… — Отвечает пёс.

Что за чудо природы такое? Отвечает же! Какой умненький мальчик.

— Ну-ка прекратили концерт! — бурчит мужчина недовольно, но делает это как-то по-доброму, будто журит детей за мелкую шалость. — А ты, девонька, как здесь оказалась? Знаешь же что по этому лесу праздно шататься нельзя? Не для прогулок этот лес.

— Как нельзя? Вы же тут, — резонно замечаю, краем зрения отмечая, как мужчина подхватывает с земли топор.

— Лесничему можно, — смеется он, но потом с опаской озирается и добавляет: — Но только до границы с аномальной зоной.

— Ано-мальной? — с неким подобием ужаса уточняю.

Дура ты, Варя! Ну конечно аномальная! Где ещё живут такие психи как Шмелёв? В лесу полном леших, кикимор, болотных тварей и прочей нечисти. Он здесь среди своих. А вот этот милейший мужчина и его пёс Туман кажутся вполне себе безопасными.

— А позвонить от вас можно? — с надеждой спрашиваю.

— Можно, конечно. Отчего же нельзя то? — бубнит себе под нос мужчина, размеренной поступью шагая к деревянной постройке, в окнах которой горит тусклый свет.

О, как. Я её не сразу даже заметила.

— В строжке имеется спутниковый телефон.

— Спутниковый? — почему-то цепляюсь за этот факт.

— Ну да. Другие в этих краях не ловят.

— Ладно, — беспечно киваю, — пойдемте.

Смахиваю с волос еловые иголки и шмыгая носом плетусь за незнакомцем.

Туман виляя хвостом, похожим за бублик, решает составить нам компанию.

И как я могла перепутать его с диким зверем? Разве у волков бывают такие милые плюшевые хвостики?

***

Мёртвой хваткой сжимаю ручку алюминиевой посудины, до краёв наполненной травяным чаем, и медленно делаю первый глоток. Вкуснотища! Только вот ручка, как и сама кружка обжигающе горячими оказываются. Держаться неудобно, но безумно вкусно из неё пить травяной настой.

«Да, Варя, это тебе не костяной фарфор в обеденной зале ресторации», — весело отмечаю про себя, продолжая наслаждаться по истине атмосферным домом. Эта покосившаяся от старости лачуга кажется мне сейчас самой уютной во всём белом свете. И безопасной, так как здесь нет Шмелёва.

— Вы упомянули аномальную зону, — торопливо отхлебываю настойку из луговых трав, наблюдая как мужчина в потёртой фуфайке оливкового цвета копается в спутниковом телефоне, что-то настраивая. — Здесь правда такая есть? Расскажите.

— Что тут рассказывать? Ходу туда всё одно нет, — ворчливо роняет мой не шибко говорливый собеседник, чья седая голова намекает на довольно продолжительную жизнь этого человека.

Странно это. Лицо вроде бы моложавое, а серебристые вьющиеся локоны как у древнего старика.

— А сами вы здешний?

— Да, из этих мест буду. Десятый год почитай как жена моя померла, я тут — в сторожке — егерем служу. — Оборачивается, глядя в окно, кивает в неизвестном направлении. — Да здесь недалеко. Если с главной дороги налево свернуть, так через два километра ещё один поворот будет — как раз в мою деревню. Пара домов осталась всего-то. Эх, какая деревня была… — задумчиво протянул он.

Туман улегся на мягкий подстил около растопленной печи и, вытянув лапы вперед, положил на них морду. Я же превратилась в одно сплошное ухо.

— В шестьдесят восьмом году сто с лишним домов стояло и все жилые. Рядом озеро да лес. Так что грибами, ягодами деревенские были обеспечены. Кто на озеро через лес рыбачить ходил, а у кого хозяйство имелось. В общем жили хорошо. Не на что жаловаться. А уж после восьмидесятых начали за этим лесом дачи строить для академиков, профессоров, директоров предприятий и партийных деятелей. Так и начался передел леса и местного озера. Для них то был отдых, а для деревенских — необходимость. И не знаю чем бы тот конфликт кончился, да только много странностей стало происходить в том лесу. Девчонки молодые пропадать начали, да парней деревенских в беспамятстве находили. До того дошло, что местные перестали в тот лес ходить. Только самые рисковые за грибами и ягодами отправлялись. — Рассказчик, увлеченный починкой какой-то детали в спутниковом телефоне, ненадолго смолк, но когда экран аппарата связи начал мигать, мужчина вернулся к повествованию: — Я ту местность хорошо знаю. Сам ещё ребенком был, бегал в тот злосчастный лес. Помню, нашли мы с ребятами люк железный, да только открыть не сумели. Где один, там другой отыскался. Ни у кого из наших не получилось вскрыть мудреную систему. Я подумал, может после войны остались ещё люки эти. Да черт разберет что за ними хранится. После того как истерзанные тела людей находить стали, из управления выслали спецов, да только и они ничего в том лесу не нашли. Табличку поставили мол «зона радиации» и местных всех разогнали. Так деревня моя потихоньку погибала.

— Ничего себе история! — заключила я, во все глаза уставившись на мужчину.

— На-ка, держи! Мало-мальски работает, — кривовато улыбнулся он, протягивая мне спутниковый телефон.

Набираю номер мамы и жму на силиконовую кнопку аппарата связи. Если меня ночью разбудить, я наизусть произнесу все телефонные номера матери, которые когда-либо у неё были.

В трубке тотчас раздается встревоженный голос:

— Да?

— Мама! Мама, это я!

— Варя?! Варя! Девочка моя.

— Мама, только не отключайся! — скороговоркой лопочу, боясь сбиться и забыть что-то. — Шмелёв привёз меня на дачу. Мы не были там раньше. Это на 40-м километре, первый поворот после развилки. Там еще деревня…

— Варя! Стоп, — резко обрывает мою сбивчивую речь мама. — Нам нельзя. Девочка моя… Да как же мне всё тебе объяснить? Варя, произошедшее в ресторане…

— Не надо объяснять, мама! Просто забери меня отсюда! — кричу в трубку, но в конце предложения роняю обессиленно: Пожалуйста.

— Я не могу. Варюша, я правда не могу.

В динамике что-то шумит, затем я слышу голос отца:

— Кто звонит?

Тишина. И полное изумления:

— Варя? Дай мне телефон, — обращается отец к маме, но, по-видимому, та не позволяет ему забрать у нее средство связи.

— Мама, что происходит? — роняю, до крови прикусывая внутреннюю сторону щеки.

— Ничего страшного, если вы задержите доставку, — ровным тоном сообщает мама. — Завтра после обеда я сама планировала посетить ваш магазин. Филиал на Кутузовском проспекте меня вполне устроит. До свидания.

— Связь оборвалась, — подытоживаю, глядя на погасший экран телефона.

— Видать — всё, — делает вывод мужчина. — А ты, значит, Варя?

— Верно, — немного подавленно улыбаюсь ему.

Всё-таки разговор с матерью выбил меня из колеи. Яснее тоже не стало. Не понимаю к чему столько тумана? Почему бы не сказать прямо? Мол, так и так, мы решили от тебя избавиться, доченька. Ну, нет. Я скорее поверю в говорящих акул, нежели в тот факт, что моя семья меня предала. Завтра после обеда мне кровь из носу надо попасть на Кутузовский проспект. Уверена, встреча с мамой на многое раскроет глаза.

— Меня дядей Митей зови, — сказал мужчина, ставя перед мордой пса миску с мясным бульоном, рядом же кладет плоское блюдо с большой косточкой.

Заторможено наблюдаю с каким наслаждением Туман вгрызается белыми клыками в кость.

— Принято, дядь Мить, — перевожу взор на мужчину и тут же подвергаюсь придирчивому, но доброму, теплому взгляду усталых глаз. — Хороший у вас друг.

— Не то слово! — Мужчина наклоняется, чтобы оттянутым рукавом бушлата снять с петли ручку железной дверцы и добавить в печку дров. — Была у нас в деревне рыжая девчушка, — задумчиво отмечает он, борясь с мелкими искрами в печи. — Варварой звали. Да только беда с ней страшная приключилась. Аккурат на Купалу нашли её в лесу. Поговаривали, что с девкой такое только дикий зверь сотворить мог. А я думаю, что не зверь то был, а человек. Кто-то из городской элиты, думаю, напакостил. Из деревенских на такое преступление никто пойти не мог. Да и вообще… Знаешь, Варя, что я тебе скажу… — дядя Митя закрыл печную дверцу и тяжело поднялся. — Многие из человеческих существ вовсе не люди.

— Мне не по себе от таких слов, — зябко уронила.

«Только вымолвить успела, дверь тихонько заскрипела, и в светлицу входит царь, стороны той государь…» — так кажется в сказке о царе Салтане было. Однако в жизни всё выглядит совсем по-другому.

Дверь молниеносно распахнулась, болезненно скрипнув, и ударилась о стену, чуть было не слетев с петель. На пороге злой как чёрт возник Шмелёв.

А… Ой. То есть вот в таком он сейчас состоянии?

— Илья? — с легким удивлением произнёс дядя Митя. — Неожиданно. Ну заходи, коль пришёл.

Ого. Они знакомы выходит.

Жесткий взгляд Шмелева прилип к моему лицу.

— А мы тут чайком балуемся, — невинно захлопала ресницами, но в алюминиевую кружку вцепилась изо всех сил. Если что… как заряжу ей в лоб Шмелеву… Больше не будет так страшно на меня смотреть.

Грудь зеленоглазого… А нет. Уже черноглазого змея тяжело вздымалась, как после сорокакилометрового марафона и выглядел парень так, будто готовился совершить кровавое убийство.

— Дядь Мить, — осторожно произнесла я, — ему бы тоже чего-нибудь выпить. На взводе весь.

— Ага, — замогильным голосом ответил Илья, — твоей крови, к примеру.