Страж. След Крылатого змея

Яра Рэйвен (2024)

Студентка-историк отправляется на необычную практику и попадает в ловушку затерянного города вымершей цивилизации майя. В реальности, где правят кровавые боги и древние духи, ей предстоит приоткрыть завесу прошлого и разобраться, какие секреты скрывает таинственная пирамида, в чём причина её жутких видений и кто именно ждал её в городе, внезапно опустевшем пятнадцать веков назад. Автор уважительно относится к культурному и историческому контексту, однако роман написан в жанре фэнтези, не претендует на историческую достоверность и может содержать географические неточности.

Глава 6. Вопросы и ответы

(руины города Нилум, февраль 2010)

Прежде чем вывалить на Кита поток мистической и просто пугающей информации, Рэй переоделась в чистый комбинезон, тщательно расчесала спутанные волосы и проверила свою маску. К счастью, та по-прежнему лежала в спальном мешке, и Рэй бережно припрятала её на дне рюкзака, испытав иррациональное облегчение. По непонятным причинам она решительно не хотела с ней расставаться.

Она, конечно же, осмотрела свой трофей ещё раз, ища сходство с ритуальной маской Ашкия, но это было бессмысленно: той ночью, в неверном свете костра она мало что смогла разглядеть. Пришлось сосредоточиться на предстоящем разговоре с Китом.

Рэй не собиралась рассказывать ему всё — от такого у любого голова лопнет, да и не поверит он в сказки про богов и духов. Скорее решит, что индейцы её чем-то опоили. Она бы и сама усомнилась в собственном рассудке, если бы странностей не стало слишком много!

Археологи вместе с Ашкием всё ещё разбирались с полицией, так что друзья спокойно уединились в палатке. Кит принёс пересохшие крекеры, банку липового мёда и, как и обещал, разлил по кружкам дымящийся чай. Рэй вдохнула успокаивающий аромат трав и прикрыла глаза — за чай в лагере отвечала Селена. Если бы не она, им всем пришлось бы пить отвратительную бодягу из одноразовых пакетиков. Травы Селены отличались насыщенным вкусом и полезными свойствами, а липовый мёд добавлял им пикантной сладости, хотя Рэй всё равно скучала по любимому улуну.

— Ну, рассказывай.

— Даже не знаю, с чего начать.

— Начни с начала. Почему ты ушла из пещеры?

Рэй до боли сжала пальцы на ободке кружки — жестяной, покрытой чуть облупившейся краской. Дома она любила всё красивое — изящная фарфоровая посуда, блюдце, на которое звонко опускается белоснежная чашка… Кто же знал, что ей будет не хватать этой простой, незамысловатой красоты.

Может, она ошибалась, считая себя кем-то особенным, кем-то большим, чем обычная избалованная богатая девчонка. Может, её потолок — стабильная должность в правительстве под протекцией отца, вдали от чужих тайн, полных опасностей и риска.

Вздохнув, Рэй скупо поделилась подробностями вчерашнего дня. Теперь, превратившись в сухой рассказ, произошедшее казалось далёким, точно случилось не с ней, а с кем-то другим — и не сутки, а века назад.

— Подожди… ты встретила ягуара?!

— Да… чёрт, самой не верится.

— Издеваешься? А если бы он напал?

— Ну, похоже, мне повезло, — пожала плечами Рэй. — Не то чтобы я хотела повторить этот опыт.

— Аллен, у меня нет слов. — Кит заскрипел зубами, сжал кулаки. Рэй впервые видела всегда спокойного и рассудительного однокурсника в таком состоянии — казалось, он вот-вот лопнет и взорвется, словно перекаченный воздухом шар. — Ты же чуть не погибла! Как ты могла уйти из пещеры, не дождавшись нас?

Она молчала, пораженная его гневом.

— Ты вообще в курсе, как сильно я волновался?! Сначала Мартин, потом ты… Что я вообще должен был думать?

— Прости, — выдохнула она, и в крошечном мирке палатки, освещенной лишь керосиновой лампой, шёпот прозвучал почти интимно. — Я не хотела, чтобы ты переживал. Прошло много времени; я окоченела и собиралась встретить вас наверху. Но всё пошло не по плану.

— Тупое, идиотское решение! Ты могла пострадать!

— Хватит орать на меня! — огрызнулась Рэй. Она не рассказала и половины, а он уже психует. — Всё ведь обошлось, верно? В конце концов, я набрела на деревню индейцев, и мне помогли.

Историю про змею-лиану и сову, спасшую её от укуса, а затем проводившую до поселения, она решила пока придержать. Прежде нужно самой найти хоть какое-то разумное объяснение случившемуся.

— Извини. — Кит запустил пальцы в волосы, отчего те стали похожи на свежесвитое птичье гнездо. — Просто я… я ненадолго представил, что мы не найдём тебя. И не знал, что делать, если ты пострадаешь. Одна мысль об этом… просто убивала.

Рэй ощутила, как в груди медленно распускается тёплый золотистый цветок. Отставив кружку, она приблизилась к Киту, подсаживаясь рядом так, что их колени соприкоснулись. Помолчав, нерешительно дотронулась до его плеча.

Кит дернулся, будто она его ударила. Но не отстранился.

— Со мной всё хорошо. Будет что вспомнить в старости, — мягко сказала Рэй со всей серьёзностью. — Спасибо, что заботишься обо мне.

Вскинув голову, Кит пронзил её отчаянным взглядом. Закусил губу, точно решаясь на что-то. И медленно накрыл её руку своей.

На его лице расцвела вымученная улыбка, а каменное плечо под ладонью Рэй чуть расслабилось.

— Ты же знаешь, как сильно дорога мне. Правда?

— Знаю. — Рэй опустила глаза, пряча пылающие щеки. В палатке повисло неловкое молчание, вязкое, как забытая на табуретке банка липового мёда.

— Так… что было дальше? — Кит первым прервал его, отодвинувшись на безопасное расстояние. Рэй прочистила горло.

— Кхм… Ашкий и его жена приютили меня вчера. Но ночью кое-что произошло.

Она рассказала ему о ритуале, которому стала свидетелем, умолчав лишь о своём разговоре с богом и о пустоте, в которой побывала. А ещё пересказала легенду о великом правителе и ожерелье Кукулькана, погребенном в саркофаге. Кит слушал очень внимательно, глядя прямо в душу блестящими глазами, казавшимися огромными за толстыми стёклами очков. Лишь скептически вздернул брови на словах о волшебной силе ожерелья.

— Мне кажется, я знаю, что археологи на самом деле ищут здесь, в Нилуме, — закончила Рэй, чувствуя легкое головокружение. Все эти мысли о древнем сокровище и опасностях пирамиды заставляли её мозги кипеть.

— Слушай, Рэйч, не хочу рушить твой энтузиазм, но давай рассуждать логически. Допустим, индейцы действительно верят в своих богов и глупую легенду. После того, что ты мне рассказала о ритуале жертвоприношения, — его ощутимо передернуло, — я бы не удивился. Религия умеет здорово прочищать мозги. Но с чего ты решила, что речь о нашем Нилуме? В конце концов, это может быть совершенно любой храм, как уже открытый, так и пока не обнаруженный.

— Я думала об этом. Во-первых, Кукулькан. — Она загнула один палец. — В легенде говорится о храме, построенном в честь Бога-змея, а у нас здесь целый город, избравший его покровителем! И это точно не знаменитая пирамида в Чичен-Ице — та изучена вдоль и поперёк.

— Окей, допустим. Что ещё?

— Во-вторых, фрески. Торрес показывал нам сюжет и упоминал эту легенду. Значит, он как минимум в курсе, и его тоже посещали подобные мысли.

— Погоди, что же там было… кажется, как раз бог и царь. Думаешь, те самые?

— Бог вручал ему дар, а на следующей фреске царя хоронили. Подходит!

— Это ничего не доказывает. У майя могут быть десятки схожих сюжетов. К тому же, есть две другие фрески.

— Они были дописаны на полвека позже, помнишь? — Рэй задумчиво накрутила прядь волос на палец. — Там может быть что-то важное. Нужно осмотреть их ещё раз.

— Ну, с возвращением Иниго это будет непросто, — поморщился Кит. — Старый козёл опять загрузит нас бесполезной работой.

— Да, ведь он категорически отказывается подпускать нас к пирамиде. Тебе не кажется это странным?

— Считает слишком бесполезными?

— Или не хочет, чтобы мы совали нос не в своё дело, — зло ухмыльнулась Рэй.

Они помолчали, переваривая информацию.

— Ашкий намекнул мне, что речь о Нилуме, — продолжила Рэй. — Я спросила его в лоб, и он ответил. А ещё сказал, мол, они «‎защищают то, что должны». Может, ожерелье? Мы ведь уже знаем, что индейцы были против раскопок.

— Но согласились же!

— Он сказал, время пришло. И ещё… из их разговора с женой я поняла, что боги вроде как… «‎одобрили» нашу экспедицию.

— Какая чушь, — фыркнул Кит. — Ладно, хрен с ними. Пусть майя верят в свою легенду, но ты же не думаешь, что Торрес и Иниго воспринимают этот бред всерьёз?

— Они могут и не верить, — медленно проговорила Рэй, пытаясь ухватить за хвост ускользающую мысль. — А могут верить, но отчасти.

— В смысле?

— Никто в здравом уме не поверит в сказку об исполнении желаний. Но даже если нефритовое ожерелье не волшебное, оно всё ещё очень ценное. Как и саркофаг покойного царя.

— Многие подобные археологические находки невероятно ценны, — пожал плечами Кит. — Что с того?

— А то, что до ожерелья уже пытались добраться! Легенды не рождаются на пустом месте, так ведь? Ашкий сказал, все, кто хотел открыть саркофаг, умирали в муках или пропадали без вести!

— Ты о Мартине?

— Не только. — Рэй вздохнула, решаясь. — Догэрти предупреждала меня кое о чём…

Кит невозмутимо выслушал историю о пропавшей группе и поджал губы, уставившись в серый от грязи угол палатки. Крошечные пылинки танцевали в воздухе — если приглядеться, можно было увидеть их медленный, торжественный хоровод. За плотной тканью стояла глухая тишина; удивительно, что их до сих пор не хватились.

— Это… важная информация. — Он не стал осуждать её за долгое молчание, только устало вздохнул. — Спасибо, что рассказала.

— Я бы сказала раньше, но, честно говоря, не верила. До вчерашнего дня.

— Мартина так и не нашли, — пробормотал Кит. — Но как он мог пробраться на нижние ярусы пирамиды?

— Понятия не имею. Очевидно одно: здесь творится какая-то чертовщина. — Рэй вздохнула и зло посмотрела на кружку с остывшим чаем, точно та могла дать ответы на её вопросы. — Как же бесит!.. Наша группа наверняка знает о пропаже археологов, но упорно молчит — даже сейчас. Вдобавок, Догэрти намекала мне, что они, вероятно, ищут здесь нечто определённое.

— Нужно обмозговать это. Но, Рэйч, если всё так, как ты говоришь… Возможно, нам стоит уехать.

С минуту они буравили друг друга взглядами, словно в молчаливой дуэли. Кит был прав, конечно, и ещё недавно Рэй бы, не раздумывая, с ним согласилась. Несмотря на некоторую спонтанность и склонность к поспешным решениям, она не считала себя глупой или безрассудной и не стремилась лезть в жерло вулкана.

Но Кит не знал всего; он не говорил с богами, не терял сознания на ровном месте и не видел пугающе реалистичных снов, от которых полдня раскалывается голова.

Возможно, она расскажет ему и об этом. Но не сегодня.

— Ты можешь уехать, — наконец вздохнула она. — Я остаюсь. Мне очень важно разобраться с тем, что здесь происходит, понимаешь?

— Почему? — спросил Кит, глядя на неё без тени удивления.

— Мне кажется, я уже слишком глубоко в этом увязла.

— Ну, другого я и не ждал. — Он невесело усмехнулся. — Если ты остаешься, то и я тоже. К тому же, это всего лишь догадки, верно? Может, Мартин и не в пирамиде вовсе. Уверен, полиция скоро его найдет. Если вообще не прикроет экспедицию…

— Почему-то я уверена, что не прикроет, — вздохнула Рэй. Всё не могло закончиться так просто.

— На самом деле, у меня тоже есть что рассказать тебе, — произнес вдруг Кит. — Теперь это кажется важным.

— Что такое?

И он, явно заразившись тревожным настроением, пересказал ей случайно подслушанный накануне разговор Иниго и Торреса. Первый психовал, что второй потащил «‎детей» с собой в пирамиду вопреки его прямым указаниям. Второй призывал отбросить скептицизм и прислушаться к индейцам, которые явно знают больше других.

— Они тебя не видели?

— Вряд ли. Были слишком заняты тем, что орали друг на друга.

— Никогда не слышала, чтобы Торрес орал.

— Да, я тоже. Он назвал Иниго «‎твердолобым ослом», а тот его в ответ — «‎идиотом», раз верит в «‎подобное дерьмо».

— Какое ещёдерьмо?

— М-м, не уверен. Дословно звучало так: «‎Можешь собирать манатки и валить отсюда на хрен — вслед за остальными трусливыми идиотами, которые боятся языческих сказок».

— Трусливыми идиотами… Что он имел в виду?

— А то! Я был прав, Рэйч, с самого начала, — понизив голос, зашептал Кит. — Когда предположил, что группа слишком маленькая, помнишь? Похоже, часть археологов покинула раскопки, не дожидаясь, пока вход во внутренние помещения пирамиды откроют.

— Покинула? Не пропала, как Мартин?

— Вроде бы нет. Я не уверен, они к тому моменту угомонились и говорили тише. Потом двинулись мне навстречу, и пришлось спрятаться, чтобы не спалиться.

— Час от часу не легче, — вздохнула Рэй, нервно кусая губы. Лёгкая боль помогала сосредоточиться. — Мне обязательно нужно в пирамиду, осмотреть всё ещё раз. Но Иниго, скорее всего, теперь и на пушечный выстрел к ней не подпустит… К тому же, там постоянно ошиваются раскопщики.

— Мы что-нибудь придумаем. Со всем разберёмся, обещаю. — Кит ободряюще улыбнулся и вдруг вытянул руку, коснулся её лица. — У тебя тут кровь…

Он осторожно провел большим пальцем по нижней губе, которую она всё-таки прокусила. Рэй вздрогнула от странной смеси волнения и неловкости. Отношения с Китом, балансирующие на грани крепнущей дружбы и растущей симпатии, — ещё одна сложность, с которой ей необходимо разобраться.

Но Рэй куда лучше умела разгадывать загадки, чем человеческие отношения. И малодушно отложила проблему на потом.

— Ты сам-то как вообще? — спросила она, пытаясь разбить барьер неловкости.

— Да что мне сделается… Вчера вечером удалось зарядить телефон, позвонить домашним.

— Они в порядке?

— Да, всё хорошо. Элис пятнадцать минут трещала о новом мультике, который они смотрели в предпоказе. Что-то там о драконах. — Кит демонстративно закатил глаза, но в голосе сквозило тепло. — Потом попросила привезти ей сомбреро.

— Зачем? — удивилась Рэй.

— Понятия не имею — наверное, опять какой-нибудь флешмоб. Надо будет закупить сувениров перед отлётом.

— А что мама?

— Держится, хотя без меня им сложнее. Пока я тут, ей приходится брать меньше смен в больнице — кто-то же должен приглядывать за Элис. Она еще мелкая, чтобы всё время одной торчать.

— Твоя мама крутая. Научила тебя всяким полезным штукам.

— Знаю, — ответил Кит с нежностью. — Жаль, что из-за моего мудака-папаши она вынуждена пахать с утра до ночи.

— Прости, если лезу не в своё дело… Твой отец ушёл из семьи?

— Хуже, — мрачно изрёк Кит. — Умер.

Градус неловкости в палатке, и так немалый после прокушенной губы Рэй, подскочил до критической отметки.

— Чёрт, извини, я думала…

— Ты правильно думала. Отец был никчёмным куском дерьма, постоянно пил, сидел на наркоте и тянул деньги из семьи. Я бы, наверное, радовался его смерти, если бы он не задолжал кучу денег местным барыгам перед тем, как сторчаться.

— Звучит хреново, — призналась Рэй.

— Ничего, его долги мы уже выплатили. Теперь важно поставить на ноги малую.

— Кит.

— Да?

— Хотела бы я иметь такого брата, как ты.

Слова были сказаны в порыве искренности, не слишком-то свойственном Рэй. Просто на миг она представила, как было бы хорошо и надёжно иметь рядом бесконечный запас любви и поддержки. Может, будь у неё такой старший брат, как Кит, она бы выросла другим человеком.

Кит отреагировал странно: на лицо набежала тень, скулы заострились, а губы поджались. Он открыл было рот, чтобы ответить, но снаружи послышались голоса. Бросив на неё многозначительный взгляд, он со вздохом высунулся из палатки.

Рэй услышала окрик Оливера Иниго и нехотя выбралась на свет вслед за своим… да, наверное всё же другом. Передышка закончилась: пора было встретиться с последствиями своих поступков.

***

Она терпеливо выслушала утомительную отповедь своего руководителя, опустив глаза и старательно изображая раскаяние. Часть её действительно раскаивалась — полный тревоги и преданности взгляд Кита до сих пор стоял перед глазами. Другая часть почти ожидала, что за подобную беспечность её отправят домой. Возможно, в нынешних обстоятельствах это стало бы лучшим выходом, и Рэй кольнуло разочарование пополам с облегчением, когда Иниго велел ей немедленно приступать к работе.

Оказалось, Торрес не стал валить на неё все шишки, выставив произошедшее прискорбным стечением обстоятельств. Рэй отчитали только самовольное путешествие в джунгли, не дождавшись помощи — что, в общем-то, было справедливо.

К счастью, после визита полиции Иниго казался рассеянным и даже ругался как-то вяло, неискренне, так что Рэй легко отделалась. И поплелась помогать оставшимся раскопщикам исследовать очередную развалившуюся постройку.

Подступиться к пирамиде было невозможно, и Рэй тихонько любовалась её неприступной вершиной издали, попутно продумывая доступные стратегии проникновения. Фотографировала, чистила и описывала найденные фрагменты ваз и горшков, но мысли её были далеко. Блуждали среди буйной зелени сельвы, таинственных символов, нацарапанных на стенах пещеры, ныряли на дно подземного озера и в самую глубину пирамиды — туда, где покоятся останки древнего царя.

С Китом их — словно в наказание — разлучили, и Рэй в одиночестве гоняла мысли по кругу, пока ближе к вечеру в её голове не созрел план — рискованный и безрассудный, но вполне осуществимый. А ещё простой, как горстка центов.

Она решила подождать всего день, чтобы хотя бы попытаться поступить как добропорядочная практикантка. Впрочем, подходя к руководителю следующим утром, девушка особенно не надеялась на успех. Но ведь от простого вопроса хуже не станет?

Не то чтобы ей было что терять. По крайней мере, Рэй так казалось.

— Даже не думай, Аллен, — отрезал Иниго, стоило ей открыть рот. — Тебе никак стало скучно? Не хватило приключений на задницу?

Она подловила его в одиночестве — он как раз допивал свой утренний кофе из бумажного стаканчика, сидя на складном стуле их незамысловатой «кухни», и выглядел при этом непривычно задумчивым, даже меланхоличным. Мазнул по подошедшей девушке беззлобным взглядом и тут же равнодушно отвернулся, словно она была частью хмурого пейзажа. Низкое небо с ночи заволокло тучами, и Рэй мысленно порадовалась, что безжалостное мексиканское солнце наконец дало им передышку.

— Откуда вы знаете, о чем я думаю?

— У тебя всё на лице написано. Шагаешь сюда, как на заклание, с этой своей обречённой решимостью в глазах. Смотреть противно.

— Почему вы вечно ко мне придираетесь? — буркнула Рэй, не успев остановить себя. Иниго взглянул на неё с лёгким интересом, приподнял брови — и неожиданно усмехнулся.

— У тебя удивительно раздутое эго, ты в курсе? Воображаешь, будто мир вертится исключительно вокруг тебя. Просто вам здесь не место, и ты должна это понимать.

— Почему? — обиделась Рэй. — Мы же стараемся! Нам нравится эта работа. Кроме того, — она скрестила на груди руки с некоторым вызовом, — мы сюда не сами заявились. Ваш же институт пригласил.

— Твоя правда. — Иниго кивнул с мрачным видом. — Раз тебе так нравится работа, то работай и не лезь, куда не просят.

— Вы о пирамиде?

— Именно. Слушай, Аллен. — Он зашвырнул пустой стаканчик из-под кофе в мусорную корзину и поднялся, возвышаясь над ней мрачным языческим истуканом. — Я скажу лишь раз и повторять не стану. Почему институт вас сюда дёрнул, меня не касается. Но пока я руководитель, решение по работе группы принимать мне. И моё мнение таково: в пирамиде вам делать нечего. Чем дальше вы от неё, тем лучше и безопасней для вас.

Увидев, что Рэй хочет возразить, он прервал её взмахом руки.

— Я сказал: слушай меня. Я вам не враг и не желаю зла. Вы всего лишь дети и понятия не имеете, что стоит на кону в экспедиции. Прими добрый совет: уезжайте отсюда. Хочешь, поставлю вам успешную практику, напишу характеристику. Это не проблема.

— Что?.. — задохнулась Рэй.

— Ты слышала. Я не могу выгнать вас силой, но если бы мог — сделал бы это не задумываясь. Однако в моей власти отпустить вас домой с высшими баллами и рекомендациями. Опыт раскопок и впечатления вы уже получили, половина практики позади. Чего вам ещё надо?

Рэй молчала, слишком шокированная, чтобы облечь мысли в слова.

— Почему вы предлагаете такое? — наконец спросила она. Иниго вздохнул, как вздыхают бесконечно усталые люди, и двинулся в сторону большого исследовательского шатра, в котором стояла аппаратура и велась основная аналитическая работа. Рэй поспешила следом.

— Я думал, ты сообразительней, — бросил он, не оборачиваясь. — Впрочем, судя по вашему поведению в пещере, я переоценил вас обоих. Моя ошибка. Вы явно приехали сюда, пересмотрев «‎Индиану Джонса». И после этого мне еще говорят, что я, мать вашу, придираюсь!

— Простите. — Рэй несмело ступила в шатёр вслед за Иниго. Внутри уже кипела работа: ярко горел свет, жужжал переносной компьютер, на экране которого лениво вращалась миниатюрная 3D-модель царского дворца майя. Раскопщик Серхио, посапывая, дремал на скамье у стены. Сидящая у другого компьютера Селена, заметив вошедших, приветственно махнула рукой.

— Подумай о моём предложении, Аллен, — сказал Иниго, двинувшись к всхрапнувшему Серхио и расталкивая его за плечо. — Эй, тебе, может, плед принести?

— Не в духе с утра? — подмигнула Селена, подозвав Рэй поближе. На ней были толстые очки со встроенными увеличительными стеклами, которые делали её похожей на гигантскую стрекозу. Помимо компьютера, на столе перед ней в беспорядке валялись кипы бумаг с текстами и символами. — Эй, птичка, хочешь побыть моей помощницей сегодня?

— Конечно! — обрадовалась Рэй. Попытка легально попасть в пирамиду провалилась, но у неё всё ещё оставалось незавершенное дело к Селене. — Что от меня требуется?

— Немного покопаться в справочниках — ты вроде это любишь. Эй, Олли, одолжишь мне её на денёк?

Иниго равнодушно махнул рукой из-за своего компьютера. Селена расплылась в довольной улыбке.

— У меня тут отпечатанные методом эстампажа* оттиски иероглифов, снятые с центрального акрополя. Там, где хорошо сохранившийся комплекс стел. — Она протянула Рэй небольшую стопку бумаг. — А вот здесь, в компьютере мои личные наработки — что-то вроде глоссария. Материала много, вместе дело пойдёт быстрее.

Селена кратко объяснила, как ориентироваться в глоссарии, где было кропотливо собрано множество логограмм и глифов в разнообразных сочетаниях и вариациях, после чего обе принялись за работу. Рэй пришла в восторг: задание оказалось по-настоящему увлекательным.

Когда ей удалось расшифровать свое первое предложение, в котором рассказывалась о заслугах одного из местных правителей, над ухом раздался мелодичный голос Селены. Она всегда чуть растягивала звуки, будто пропевала их.

— Так что с тобой произошло? Я слышала, ты потерялась в джунглях и попала к индейцам.

— Ага. На самом деле я даже рада, что так вышло. — Она бросила взгляд за спину, где Иниго агрессивно стучал по клавиатуре, матерясь себе под нос, и понизила голос. — Ашкий обещал мне экскурсию по деревне, а я пришла сама, случайно. И даже застала местный языческий праздник.

— Хм-м, — промычала Селена, глубже склоняясь над столом. — И как оно?

— Жутковато, — призналась Рэй. — Я несколько лет изучала культуру майя и считала её практически вымершей. Но эти ребята, кажется, очень стараются её воскресить.

Селена нервно хохотнула.

— Представляю. Я, конечно, на праздниках не бывала, но наслышана об их деревне. Община Ашкия — самая ортодоксальная во всей Мексике и при том на хорошем счету у правительства. — Она склонилась к Рэй и доверительно зашептала ей в самое ухо. — У них связи во всех организациях, что хоть как-то касаются исторического наследия майя. Ашкий возглавляет наблюдательную комиссию, контролирующую реставрационные работы в руинах. Ни одна экспедиция не обходится без их участия — прямого или косвенного.

— Ничего себе! Откуда такая власть?

— Ну, влияние этнических групп в Мексике в последние годы сильно выросло. А у него есть нужные знакомые, как я поняла. И деньги, конечно.

— Деньги? — удивилась Рэй. — Вряд ли. Я видела их дом — он довольно скромный. И деревня не то чтобы купается в роскоши.

— Деревня — нет, конечно, они до сих пор кукурузу выращивают. Но Ашкий… Этот тип не так прост, как кажется. Вряд ли ему есть резон демонстрировать своё истинное положение. На твоём месте я была бы с ним осторожнее, птичка.

— Почему? Чем он опасен?

После увиденного в деревне она была на сто процентов согласна с Селеной. Инстинкты рядом с индейцем буквально кричали об угрозе — неясной, но оттого не менее реальной. Однако ей требовалось нечто посущественнее, чем голос интуиции, домыслы и страх перед вымышленными богами.

И Селена оправдала её ожидания.

— Выйдем на минутку, — предложила она.

Они покинули шатёр и отошли на приличное расстояние, сделав вид, что направляются к биотуалетам. Не дойдя до них, свернули в сторону, прячась за раскидистыми кустарниками, тут и там разбросанными по древнему городу — теми, что не стали вычищать, поскольку они не мешали раскопкам.

Убедившись, что никто их не подслушает, Селена глубоко вздохнула и обняла себя за плечи.

— Мне не следует этого говорить, и Оливер меня за такое по головке не погладит, но я хочу, чтобы ты знала, во что ввязалась. Точнее… во что тебя втянули.

— О чём ты? — Рэй затаила дыхание.

— Как бы сказать… Я знаю, что институту настоятельно рекомендовали пригласить двух практикантов из Чикаго. Просьба, мягко говоря, необычная, но руководству пришлось согласиться. Слишком уж давно они грезили о Нилуме.

— Кто рекомендовал? — Она надеялась, ей удалось убедительно изобразить удивление.

— Индейцы. Это было одним из условий их согласия на проведение работ. По какой-то причине — уж не знаю какой — Ашкий очень хотел, чтобы вы с Китом оказались здесь.

Рэй сжала челюсти. Она не удивилась, но ощутила леденящую корку страха, сковавшего грудь — и вместе с тем усталое безразличие. Должно быть, подобное чувствуют подопытные крысы, осознавшие себя в ловушке, но не способные сбежать. Теперь, услышав наконец правду, девушка поняла, что глубоко внутри уже давно осознавала её, словно это было единственным логичным выводом.

Теперь она знала, кто. Но всё ещё не знала, зачем.

— Ты уж не обижайся, скажу откровенно. Сначала я думала, что приедут какие-нибудь избалованные детки богатых родителей, которым просто выкупили места на раскопках. Это было бы самым логичным объяснением.

— Ну, я почти такая и есть, — невесело усмехнулась Рэй. — Только вот никакое место мне не выкупали.

— Я уже догадалась. Учитывая, как Олли к вам придирался поначалу… Будь вы со связями, его бы давно приструнили. И вид у вас слишком уж потерянный — обнять и плакать.

— Ну, спасибо!

— Да и с Ашкием вы явно не были знакомы раньше. Вот я и прикинула, вдруг вы не в курсе, и вас направили сюда по другой причине. Решила предупредить.

— Почему ты думаешь, что он хотел видеть именно нас, а не двух случайных студентов?

— Я ничего не думаю — может быть, и рандомных. Но по мне так любой повышенный интерес к тебе с его стороны выглядит подозрительным. Это всё, что я хотела сказать.

— Спасибо, — выдохнула Рэй после паузы. — Ты единственная здесь, кто поговорил со мной откровенно. Не представляешь, как много это для меня значит.

Она решила, что поразмышляет обо всём чуть позже, в одиночестве собственной палатки. Не стоит демонстрировать, что у неё действительно есть причины волноваться — целая гора причин, если быть честной.

— Ты хорошая девушка, птичка, — улыбнулась Селена, ободряюще сжав её плечо. — Уж постарайся не дать себя в обиду.

Они медленно двинулись обратно к шатру, неся за собой усталое молчание, как тяжёлые заплечные сумки.

— А как ты сама оказалась здесь? — спросила Рэй, когда немного успокоилась. — Я ведь почти ничего о тебе не знаю…

Селена едва заметно поморщилась, словно вопрос не вызвал у неё энтузиазма. Но всё же ответила:

— Так сложилось. Я из Индианы, выросла в большой семье. Мы потомственные историки: папа был эпиграфистом, как и я, мама преподавала в университете. И мой… старший брат, Саймон. Он много работал с текстами майя… пока был жив.

— Мне очень жаль, — сказала Рэй. — Извини, я не знала…

— Откуда тебе знать? Он любил опасность, часто ввязывался в рискованные проекты. И пропал без вести во время одной из экспедиций. Поиски продолжаются: я всё ещё надеюсь на чудо.

Она откашлялась, украдкой утерев глаза тыльной стороной ладони.

— Я специализируюсь на более позднем историческом периоде, но и с ранним средневековьем работать доводилось. И вызвалась поехать сюда… в память о Саймоне.

— Ещё раз прости, Селена. Мне не стоило спрашивать.

— Нет-нет, мне нужно учиться говорить об этом. Когда человек уходит, всё, что нам от него остается, — память. Я хочу, чтобы как можно больше людей знало и помнило моего брата. Он этого заслуживает.

— Вы были близки?

— Ближе, чем с кем-либо из семьи. Он практически воспитал меня, заменил отца, который не вылезал из экспедиций. У нас с ним была особая связь. — Её лицо озарилось улыбкой — печальной, но светлой. — А у тебя есть братья или сестры?

— Нет, я единственный ребёнок. Но у меня есть лучшая подруга, которая заменила мне сестру.

В памяти всплыло жизнерадостное лицо Вивиан: вздернутый нос, вечно смеющиеся губы, лучистые глаза. Она знала это лицо до мелочей, но сейчас мысленно прорисовывала каждую чёрточку, испугавшись, что забудет хоть одну деталь. Не передать, как хотелось увидеть её, поделиться своими кошмарами и догадками, раздирающими голову на части. Довериться, как никому; выслушать совет. Рэй ни на секунду не сомневалась, что Вивиан бы поверила ей и не осудила. С ней барахтаться в болоте предположений и страхов стало бы гораздо легче.

Но нет, нет, хорошо, что подруга далеко — в покое и безопасности. Они ещё успеют наговориться всласть, когда всё закончится.

— Должно быть, ты скучаешь по ней. — Селена подмигнула Рэй, но глаза оставались грустными. — Ничего: уже половина практики позади. Скоро увидитесь.

Рэй подумала о родителях, с которыми разговаривала почти три недели назад, и поняла, что ничего не чувствует — ни тоски, ни желания послать весточку. Разве что обиду — та копошилась внутри досадным червячком-паразитом, вызывая лёгкую тошноту.

Другое дело — Бинго… Как бы она хотела сейчас зарыться носом в лоснящуюся каштановую шерсть! Позволить старому псу шумно дышать ей в ухо, заливая лицо счастливой слюной…

Нужно будет обязательно навестить их по возвращению.

Иниго из шатра куда-то исчез, и Селена вместе с Рэй продолжила работу, ненадолго прервавшись на обед. С Китом удалось переброситься лишь парой фраз — тот помогал фотографировать и описывать площадку для игры в мяч и прилегающий к ней участок на другом конце города. Но Рэй всё равно чувствовала его молчаливую поддержку, от которой буря в душе чуть стихала.

После обеда все вернулись к работе. И хотя каждый старался делать вид, что ничего необычного не происходит, в воздухе висело почти осязаемое, звенящее напряжение. И привычный, размеренный темп экспедиции, и дремлющее, сплошь затянутое облаками небо казались затишьем перед грозой — опасной и смертоносной.

Ближе к вечеру, когда в глазах начало рябить от усталости, Селена наконец объявила рабочий день завершённым. Обругав себя за короткую память, Рэй торопливо полезла в поясную сумку за блокнотом — она чуть не забыла о самом главном…

— Слушай, ты не могла бы кое на что глянуть? — Рэй протянула ей блокнот, предусмотрительно раскрытый на нужной странице. — Не уверена, что мне удалось верно переписать их, но вдруг ты уже сталкивалась с подобным.

Селена долго разглядывала каракули Рэй с нечитаемым выражением лица.

— Где ты это взяла?

— Эти символы были на стенах подземного грота у озера древних майя. Тут неподалеку, в джунглях.

— О, тогда ясно. — Плечи женщины чуть расслабились. — Точное значение сходу не подскажу, но напоминает часть ритуала, который юкатанские майя проводили во время языческих праздников. Странно, что иероглифы сохранились достаточно чётко, чтобы ты смогла переписать их.

— Я почти уверена, что они были свежими.

Молчание, повисшее после этих слов, можно было потрогать руками.

— Я… проверю, — наконец сказала Селена. — Ты не против?

Дождавшись кивка, она вырвала лист из блокнота и, свернув, убрала в карман. Перебросила тяжёлую косу за спину и успокаивающе улыбнулась Рэй:

— Пойдём ужинать, пока наши порции не достались Радамесу. Бедняга вечно жалуется, что недоедает.

***

Поздним вечером, когда уставший, измученный тревожными событиями лагерь погрузился в сон, а голоса стихли, сменившись ночным шёпотом джунглей, Рэй в одиночестве сидела в палатке и сходила с ума.

Мысли метались в голове, расталкивая друг друга. Она стойко держала лицо перед Селеной, но сейчас сломалась, спрятала его в ладонях, скрючившись поверх спальника. Всё в этой палатке было ей ненавистно и враждебно: от жёсткой, неудобной пародии на постель до сиротливо светящейся в углу газовой лампы.

Она могла говорить Селене что угодно, но в одном была уверена до кончиков пальцев: Ашкий ждал именно её. Не Кита — к тому он с самого начала не проявлял и толики интереса, но её, как и говорила профессор Догэрти.

« — Но, простите, что во мне такого особенного?

— Полагаю, в этом нам с тобой ещё предстоит разобраться».

Она помнила этот разговор так ясно, будто он отпечатался у неё в мозгу. Ашкий протянул ей руку помощи, впустил в свой дом, рассказал старинную легенду и сделал участницей дикого ритуала… Было ли это чередой случайностей? Или же она сама, как бабочка на свет, упорно летела в уготованные ей ловушки, торопясь напороться на булавку?

«Ты бредишь, — одернула себя Рэй. — Включи логику». Логика рассудительным тоном, подозрительно напоминающим голос её профессора, утверждала, что таинственные ловушки ей мерещатся и ничего страшного, в сущности, не происходит. Кроме исчезновения Мартина, конечно, но с этим наверняка разберётся полиция.

Ашкий пересказал ей легенду, потому что Рэй его попросила. Он относится к ней со спокойным уважением и даже не слишком вмешивается в ход экспедиции — так чего ей бояться?

Зачем она здесь?.. Если верить легенде, саркофаг может открыть лишь потомок покойного царя. «‎Европейцы» наверняка знают о сокровище — по крайней мере, Торрес точно в курсе — и хотят его заполучить. Индейцы же заботятся о своём наследии… и пригласили именно её, с её видениями и странными приступами недомогания.

Ашкий спрашивал её о корнях… Она знала, что предки по материнской линии многие поколения жили в Мексике, но не была уверена, течёт ли в ней кровь майя. Она никогда особенно не интересовалась гинеалогией, а мать начинала говорить о родственниках, лишь прикончив полбутылки мартини.

Не могла же она — невероятным образом — оказаться каким-нибудь дальним потомком великого майяского царя?

Нет, это даже в мыслях звучало абсурдно.

— Чего вы от меня хотите? — пробормотала Рэй в полутьме палатки. — Что я могу? Чёрт побери…

Темнота молча скалилась навстречу из пустых пыльных углов.

Устав жалеть себя, Рэй решительно встала, зашнуровала кроссовки, собрала сумку. Зачем-то вытащила из рюкзака маску из чёрного дерева. Поколебавшись, всё-таки взяла её с собой — просто на всякий случай — после чего крадучись вылезла из палатки.

Ночь очаровывала: шелестела, дыша прохладой, пахла тропическим лесом, дикими цветами и грядущим дождём. Рэй не особенно поверила: в это время года для дождей не сезон. И даже тихонько пропевший вдалеке раскат грома не смутил её. Ласково стрекотали цикады, жужжали комары, в глубине джунглей возмущенно проорала птица. Она подняла голову и надолго застыла, любуясь иссиня-чёрным небом, на котором, как толчёное стекло, сверкала, подмигивая, серебристая звёздная пыльца. Она нигде не видела такого неба, в которое хочется окунуться, точно в озеро; никогда не смотрела на звёзды как на целые миры — холодные и далёкие, но бесконечно прекрасные.

Путь до пирамиды она знала наизусть. Все чувства Рэй обострились, а голова была ясной и в кои-то веке совсем не болела. Она шла перебежками, стараясь не слишком засвечивать фонарик, и по-кошачьи зорко сканировала пространство, не желая, чтобы ей помешали. Но лагерь крепко спал, и никто не встретился на её пути.

Добравшись до пирамиды, Рэй с минуту набиралась решимости. Глаза уже немного привыкли к темноте, и она различала уходящие во мрак массивные очертания ступеней. Если она упадёт с верхних ярусов, то переломает ноги или позвоночник, если вообще выживет.

Еще раз оглядевшись в поисках незваных гостей, Рэй поярче засветила фонарик и полезла наверх.

Двигалась медленно и осторожно, стараясь производить как можно меньше шума. Должно быть, со стороны лагеря её восхождение сошло бы за танец гигантского светлячка. Проигнорировав верхний ярус и вход в храм, она направилась к помещению ниже, где чернели во мраке четыре злосчастные фрески.

Стоило ей оказаться внутри, как виски болезненно кольнуло. Охнув, Рэй едва не выронила фонарик и глубоко задышала, пережидая приступ. Обезболивающие, привезённые из Чикаго, почти закончились, да и толку от них было мало, так что Рэй привычно терпела, стиснув зубы.

Когда боль притупилась, она добавила света и направила фонарик на знакомые уже фрески. Теперь, едва проступающие из тьмы, они казались ещё мрачнее, чем днём.

Что она здесь искала? Изображения не изменились и по-прежнему внушали тянущее чувство тревоги. Сюжет легенды и впрямь легко ложился на первые две фрески: вот коленопреклоненный царь принимает от Кукулькана в дар ожерелье (если приглядеться, можно без труда дорисовать сверкающее кольцо поверх облупившейся штукатурки), а вот его уже торжественно несут хоронить в богатом, усыпанном драгоценностями саркофаге. Почти целая жизнь с разницей в каких-то несколько дюймов, запечатленная в веках.

Рэй долго разглядывала первые фрески, выискивая не замеченные прежде подсказки, но не обнаружила ничего необычного. Тогда она переместилась к противоположной стене. Человек с рассечённым горлом по-прежнему лежал, распятый на алтаре. Художнику удалось безупречно передать детали: длинные чёрные волосы, стекающие на камень вперемешку с кровью; прикрытые в агонии глаза, выражение усталой отрешённости на лице. Люди вокруг него, напротив, были написаны схематично, лишь угадываясь в тёмных коленопреклоненных силуэтах. Не удержавшись, Рэй коснулась раскрашенной стены, но на этот раз не ощутила ничего, кроме холодного камня.

Про жертву в легенде не было ни слова. Как и про загадочное существо с последней фрески, чьи ладони источали жидкое золото, а чёрные провалы глаз пугали и завораживали.

Почему их дописали полвека спустя? Стоит ли искать связь с первой частью композиции? Задумчиво поводив пальцем по губам, Рэй принялась тщательно осматривать каждый участок полотна, подсвечивая себе фонарём.

Третья картина оказалась без сюрпризов, а вот в верхнем правом углу четвёртой Рэй обнаружила несколько тонких иероглифов, едва проступающих в луче фонаря. Она готова была поклясться, что в прошлый раз их здесь не было — да и Торрес ничего такого не упоминал…

Что это — подпись художника или тайное послание? Рэй торопливо переписала символы в неизменный блокнот и переключилась на остальную часть помещения.

Её ждал сюрприз.

Завал, который кропотливо разбирали не одну неделю, исчез, открывая небольшую узкую лестницу. Глубокие ступени уходили вниз, упираясь в глухую каменную стену. Обломки камней тщательно вычистили и вынесли из пирамиды, лишь бесконечное количество серой пыли устилало лестницу.

Виски вновь кольнуло. Охнув, Рэй выронила фонарик, но тут же опять подняла, крепче сжала в ладони. В старом помещении, напоминающем склеп, вдруг повеяло холодом. Порыв ветра коснулся лица, и до слуха Рэй донеслось негромкое стрекотание.

Цы. Цы. Цы.

Волосы на её затылке зашевелились от страха.

Любопытство пересилило, и Рэй упрямо шагнула к лестнице. Медленно, ступенька за ступенькой, спустилась по ней и упёрлась в стену. Зубы мелко стучали, и мерно стучало в голове:

Цы. Цы. Цы.

Насекомые? Летучие мыши? Обернувшись, Рэй повозила фонарём, но не обнаружила ничего странного. Тяжело сглотнув, вновь обернулась к стене.

Стена была совершенно глухой и голой, не считая огромного выступающего круга по центру. По его периметру в два ряда тянулись майяские иероглифы, также образующие круги — большой и второй, поменьше. Из самой сердцевины на девушку глядела очередная версия Кукулькана, на этот раз в облике Крылатого змея.

Рэй нахмурилась, направляя фонарик выше. Круг казался знакомым, ворошил что-то в памяти. Набравшись смелости, она дотронулась до выпуклой части стены и почувствовала под ладонью обжигающий холод камня.

Барельеф казался вполне традиционным, лишь внешний, большой круг иероглифов будто выступал наружу чуть сильнее, выделяясь на фоне остальной композиции.

Ни дверей, ни проходов — ничего.

Растущая головная боль убивала. Странное цоканье сменилось шорохом, доносящимся словно бы сразу отовсюду. Новый порыв ветра взлохматил волосы, забился под рубашку.

Нужно убираться отсюда.

Но перед тем, как позорно сбежать, Рэй сделала странное: повинуясь импульсу, потянулась к закрепленной на бедре маске и прижала её к лицу.

Вспышка! Глаза опалило светом, который через мгновение сменился непроглядной тьмой. Рэй онемела от ужаса, думая, что ослепла, но вскоре во мраке начали проступать очертания комнаты. Пустой, прямоугольной, освещённой лишь парой факелов на стенах.

Ей понадобилась целая вечность, чтобы понять: она провалилась в очередное видение. И на этот раз видела саму себя.

Её джинсы и ветровка были разодраны и местами покрыты бурыми пятнами. Лицо выцвело от страха. Другая Рэй стояла напротив широкой прямоугольной таблички, вмурованной в стену. На табличке ровными рядами строились ассиметричные символы: палочки, овалы и выпуклые точки.

Не успела Рэй удивиться новой загадке, как другая Рэй протянула к таблице окровавленные руки и сдвинула первую круглую точку. Кусок головоломки негромко щёлкнул, вставая на место. Под ним вскоре разместилась палочка, затем — две палочки одна над другой. «‎Цифры! — осенило Рэй, когда взгляд зацепился за овальный символ, похожий на зёрнышко какао. — Это же майяская система счисления!»

Какао-боб обозначает ноль. Точка — единицу, а продолговатая линия — пятёрку.

Видение начало тускнеть, и Рэй ухватилась взглядом за получившиеся цифры, интуитивно стараясь запомнить расположение символов.

Очнувшись, она обнаружила себя на холодном полу. Ссадина на лбу ныла — кажется, Рэй, падая, снова ударилась о камень. Фонарик грустно мигнул и погас, оставляя её в кромешной тьме. Посторонние шорохи смолкли — она была здесь совершенно одна.

Рэй пролежала так целую вечность, пока робкие солнечные лучи не коснулись верхних ступеней лестницы, принося с собой столь же робкую надежду на лучшее.

* Эстампаж — техника переноса рельефных изображений на бумагу, а также собственно оттиск, полученный наложением бумаги или ткани на рельефную поверхность, покрытую каким-либо красящим веществом.