Страж. След Крылатого змея

Яра Рэйвен (2024)

Студентка-историк отправляется на необычную практику и попадает в ловушку затерянного города вымершей цивилизации майя. В реальности, где правят кровавые боги и древние духи, ей предстоит приоткрыть завесу прошлого и разобраться, какие секреты скрывает таинственная пирамида, в чём причина её жутких видений и кто именно ждал её в городе, внезапно опустевшем пятнадцать веков назад. Автор уважительно относится к культурному и историческому контексту, однако роман написан в жанре фэнтези, не претендует на историческую достоверность и может содержать географические неточности.

Глава 3. Кровавые боги

(руины города Нилум, февраль 2010)

— Поверни вот так, отсвечивает.

Кит послушно подвинул грязно-серый осколок керамической чаши, чтобы Рэй было удобнее измерять и фотографировать. Она поправила мерную рейку и сделала ещё несколько кадров, недовольно цокая.

— Ничего не вижу. Солнце слишком яркое.

— Потом пересмотрим. Ты закончила описание?

— Да. — Рэй помахала пухлой тетрадью, служившей полевым дневником. Предплечьем утёрла пот со лба. — Можно убирать.

Взяв щипцы, Кит бережно упаковал осколок в специальный контейнер и отложил в сторону. Стянув перчатки, присосался к бутылке, плеснул воды на лицо. Рэй проследила, как движется его кадык, как капли стремительно стекают за воротник.

— Это точно шестой век, — восторженно пробормотал Кит, отряхиваясь, как щенок. — Торрес сказал, лаборатория подтвердила.

— Да, я слышала, — улыбнулась Рэй. — Я же с тобой была, забыл?

— Ага. Совсем на этом солнце голова едет.

— Не расслабляйся, у нас ещё много работы. — Рэй кивнула на остальные находки, аккуратно разложенные на палантине. Один из раскопщиков, низенький и по-мышиному юркий, — Мартин — только что принес два осколка неопознанной домашней утвари.

— Они не кончаются, — застонал Кит. — Я, конечно, счастлив приложить руку к древностям, но в этом кургане только посуда и вазы. Надеюсь, нам позволят помогать в центральном акрополе или пирамиде, и удастся увидеть что-нибудь поинтересней.

Рэй была чертовски с ним согласна. Они работали здесь уже неделю, но Иниго не доверял им ничего, кроме ведения полевого дневника и помощи на однотипных объектах, разбросанных по окраинам поселения. Им довелось как снимать, копать, сортировать находки, так и кропотливо расчищать их, орудуя щёткой и мастерком. Работать порой приходилось под палящим солнцем, от которого плыла голова, а руки Рэй, привыкшие стучать по клавишам, покрылись болезненными мозолями.

Можно сказать, адаптация практикантов к суровым полевым условиям проходила неплохо. Они быстро приспособились спать в палатках, питаться однообразной едой и обходиться без телефонов. От москитов спасал спрей, от солнечного удара — головные уборы. Вот только пирамида…

Рэй и не думала жаловаться, но к пирамиде за прошедшие дни подходила всего пару раз, а подниматься на неё и, уж тем более, заходить внутрь ей и вовсе не доводилось. Иниго загружал их так, что свободного времени совсем не оставалось, и будто нарочно держал подальше от самого ценного объекта в городе.

Словно они были недостойны даже прикасаться к его секретам.

Сам Иниго вместе с Торресом, напротив, почти всё время пропадал возле пирамиды или внутри неё, не оставляя студентам шанса подобраться достаточно близко. Иногда они брали с собой Селену. Пару раз к ним присоединялся Ашкий. Рэй изнывала от любопытства и невозможности увидеть своими глазами, что там происходит, но не хотела провоцировать руководителя лишний раз. Тот и так придирался к каждой мелочи.

— По крайней мере, мы уже многое узнали, — вздохнула она, возвращаясь к тетради. — Подай вон тот кувшин.

Это было правдой. Усердно трудясь на раскопках, они поглощали всю доступную информацию о городе Нилум, названном Иниго в честь одной из окрестных деревень, расспрашивали археологов, вели подробные заметки об экспедиции. Рэй уже собрала гору бесценного материала для диплома.

Удалось выяснить, что город был заброшен в конце шестого-начале седьмого века, при том, что его расцвет приходился почти на то же самое время. Исследуя руины и найденные в них находки, археологи надеялись узнать, что на самом деле произошло здесь в далёком прошлом. Если люди ушли — то почему и куда? Если их перебили — то кто?

Второй вариант казался маловероятным. Изучив гравюры и стелы в малом храме и на центральной площади, Селена пришла к выводу, что Нилум с большой вероятностью мог быть вассальным городом великого Канульского царства.* Рэй читала об этом: Канульские правители стали первыми среди майя, кто начал сажать своих наместников на чужие троны, и практика эта распространилась гораздо дальше нынешней территории штата Кампече. В Нилуме нашли руины дворца, на одном из барельефов которого упоминался Свидетель Небес — великий Канульский правитель Ут Чаналь, так что теория подтверждалась.

Войны между городами-государствами у древних майя были в порядке вещей, но кто сумел бы поработить город, находящийся под защитой грозного завоевателя? Ответа не находилось.

— Переселение куда вероятнее, — говорил Торрес, пожевывая толстую пахучую самокрутку. За ежедневными посиделками у костра, во время которых можно было расслабиться и передохнуть, он становился разговорчивым и охотно делился с практикантами свежими наблюдениями. — Однако любому переселению у майя обычно предшествовал период распада. Что же мы видим здесь? Население в несколько десятков тысяч человек внезапно покидает город, находящийся на пике своего расцвета. Чертовщина какая-то.

Ветер, разыгравшийся днём, к вечеру успокоился. Едкий дым от самокрутки дурманил голову, лез в глаза. Потерев их, Рэй в который раз задалась вопросом, что именно курит Торрес.

Прокашлявшись, Кит робко спросил про засуху, но Торрес только отмахнулся — вокруг хватало естественных водоёмов, да и водопроводные коммуникации в городе худо-бедно сохранились.

— В те времена, когда в Европе выливали дерьмо на улицы, у майя были и канализация, и продуманная система ирригации. И это при отсутствии металлов! Охренеть просто! По мне так нам и сейчас есть чему у них поучиться.

Рэй мысленно с ним согласилась. Развитые технологии индейцев поражали, а знания астрономии и математики и вовсе казались беспрецедентными для раннего средневековья. И это не говоря о сложной календарной системе: многие до сих пор ожидали конца света через пару лет. Рэй считала, это уже перебор — нельзя трактовать расчеты майя настолько буквально.

Ашкий, кстати, разделял её мнение.

После первой встречи с индейцем им довелось пообщаться лишь раз, и Рэй осмелилась выспросить у него некоторые подробности об укладе жизни современных майя. В ответ он предложил устроить экскурсию по поселению. Если, конечно, их руководитель будет так добр, что соизволит отпустить ребят на полдня.

Интуитивно Рэй чувствовала, что Ашкий и Иниго недолюбливают друг друга, хотя при ней оба вели себя исключительно вежливо. Она не смогла бы объяснить свои ощущения, но почти видела, как между ними накаляется и искрится воздух.

— Завтра Оливер отъедет в город по делам, — произнес Торрес, наконец потушив свою убийственную сигарету. Кит рядом с ним вздохнул с явным облегчением. — Скорее всего, он задержится в лаборатории, так что вы временно переходите в моё полное распоряжение.

Он улыбнулся, наслаждаясь произведённым эффектом. Весь его вид буквально источал доброжелательность и участие.

Рэй переглянулась с Китом. «Радамес вроде нормальный», — подумала девушка без особой уверенности. По крайней мере, он вёл себя куда дружелюбнее Иниго и не считал их досадной помехой.

— Мне сказали, вы закончили с северным курганом, а мне не помешает свежий взгляд. Уверен, вы оба до смерти хотите поближе познакомиться с пирамидой.

Подмигнув Рэй, Торрес глубже надвинул на глаза свою неизменную шляпу и хохотнул. Неверие на лицах студентов его, кажется, развеселило.

— Чего уставились, как на Панчо Клауса**? Хотите или нет?

— Да!

— Ещё бы!

— Так я и думал. После завтрака пойдете со мной, покажу вам настоящую археологию.

***

Рассвет принёс в древний город долгожданную прохладу. Вместе с ней пришёл туман — белый и ворсистый, он оставлял на коже стылые влажные капли и напоминал о доме. Рэй шла к пирамиде, борясь с головокружительной слабостью — этой ночью она снова видела один из своих кошмаров.

Она наивно полагала, что, погружённая в работу, забудет о снах и мигренях, но всё сделалось только хуже. Головная боль стала её постоянным спутником, а сны приходили чаще обычного — обрывочные, душные, но сегодня — особенно чёткий, как раньше. Она видела смерть: кровавый ритуал с жертвоприношением, слышала монотонные песнопения и голоса, накатывающие, будто приливы в шторм, под ритмичный бой барабанов. Обнажённого мужчину — простоволосого, с рисунками, покрывающими всё тело — красными, точно кровь (она слышала сладковатый запах железа). Мужчина казался странно знакомым. Измученный, он равнодушно шагал к каменному алтарю в сопровождении четырёх конвоиров и так же равнодушно позволил толкнуть себя на колени. Поднял взгляд на человека в белой набедренной повязке и длинном плаще из перьев, чьи руки, ноги и шею украшали массивные браслеты, а блестящая от жара кожа была щедро расписана синим и красным. В храмовом полумраке самоцветы в волосах сияли, как маленькие звёзды, а лицо казалось воплощением власти.

Правитель.

Когда мужчина встретился взглядом со своим царём, в его глаза на мгновение вернулась жизнь. Никакого страха, лишь бесконечное сожаление.

Дождавшись, когда смолкнут песнопения толпы, царь извлек из складок белоснежного одеяния тонкий обсидиановый клинок и поднял свободную руку. Воцарилась торжественная тишина.

— Трижды великий Бог-змей, я, избранный правитель Чаану́***, взываю к тебе! Прими эту жертву, как знак безграничной преданности моего народа. Отврати свой гнев, подари нам благословение и прощение. Благородная кровь предателя да обагрит священный алтарь!

Правитель сделал знак, и мужчину грубо толкнули на постамент — такой же чёрный, как ритуальный клинок. Рука с кинжалом взметнулась в воздух, и барабаны заголосили громче.

Царь возобновил песнопение-молитву и, схватив пленника за голову, намотал на кулак длинные смоляные волосы. Оттянул, обнажив шею. Мгновение — и ритуальный клинок вскрыл горло одним слитным движением.

Предсмертный хрип заполнил пространство каменного храма и потонул в песне. Густая кровь толчками хлынула на алтарь, запачкав белые одежды царя.

Продолжая держать мертвеца за волосы, правитель отшвырнул клинок и запустил пальцы глубоко в рану на горле. Провел окровавленной рукой по своим щекам и лбу, оставляя ровные багровые полосы. Опустился на колени перед алтарём.

— Да здравствует владыка Кукулькан!

Толпа подхватила его крик, и Рэй закричала вместе с ней — от ужаса.

Она проснулась в холодном поту и сначала не могла понять, где находится. Спальный мешок казался оковами, и Рэй пыталась выпутаться из него, продолжая кричать, прежде чем кошмар окончательно отступил.

Кит, должно быть, слышал крики из своей палатки, потому что посматривал на неё странно, но ничего не говорил, и Рэй была чертовски благодарна за его молчание.

Торрес уже ждал у подножья пирамиды. Рэй моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд на шестидесятифутовой громадине. Чистый восторг и предвкушение стремительно вытеснили ужасы прошедшей ночи.

— Итак, пирамида. — Торрес неторопливо двинулся вдоль периметра, начав свою лекцию. Кажется, помимо прочего он преподавал в университете, и лекции у него выходили отменные. — Трехступенчатая, высота шестьдесят пять футов, длина каждой стороны — примерно сто пятнадцать футов. С западной стороны — крутая лестница, ведущая в храм на вершине. Предположительно, это был основной храм в городе, в котором проводили ритуалы и жертвоприношения.

Рэй закусила губу, усилием воли прогоняя из головы кровавые картинки.

— Тут еще многое надо расчистить, но уже ясно, что помимо центрального входа в храм есть еще один на втором ярусе. Скорее всего, там была лестница, ведущая в нижние помещения, но сейчас выход к ней завален. Мы над этим работаем.

— А что на нижних ярусах? — полюбопытствовал Кит.

— У мезоамериканских пирамид есть особенность: многие из них строились по принципу одна на другой. То есть, когда майя собирались возвести пирамиду повыше, они не разрушали старую, а строили новую поверх неё. Смекаете?

— То есть что-то вроде… луковицы?

— Или русской матрёшки, да. Только слоёв тут всего два или три — точно пока неизвестно. Невозможно понять, как глубоко она уходит под землю — по крайней мере, пока не пробьёмся внутрь. Обычно под такими пирамидами майя строили некрополи для своих правителей, так что всё самое ценное спрятано там. Древние кости — и древние сокровища.

Рэй вспомнился разговор с профессором Догэрти. «‎Возможно, мы даже будем искать там нечто определённое». Она вгляделась в лицо мексиканского археолога, но его глаза оставались скрыты за тёмными очками, а на лице застыла доброжелательная улыбка.

— Однако мы обнаружили кое-что интересное. — Торрес остановился и показал на размеченный тоннель недалеко от северного края пирамиды. Один из раскопщиков, заметив их, приветливо помахал рукой. — Кто-то точно проникал внутрь до нас. Когда мы сюда приехали, подкоп уже был. Правда, очень старый. Сейчас мы пытаемся его расчистить.

— С ума сойти, — пробормотала Рэй. — Кто-то прорыл целый тоннель, ведущий к пирамиде! Чего только не сделают люди ради наживы.

— В этом нет ничего необычного, Рэйчел, — усмехнулся Торрес. — Грабители не смогли проникнуть через доступные входы и попытались сделать это иначе. Такое случается.

— То есть, все ценности уже растащены? — протянул Кит, снимая очки, чтобы протереть их. Он частенько делал так, когда волновался или был взбудоражен.

— Даже если что-то и разграбили, тут может быть далеко не одно захоронение. Верхняя пирамида — всё тот же шестой век, но нижние ярусы, скорее всего, построены гораздо раньше. Поверьте на слово, главное сокровище этого города — здесь.

Он с нежностью очертил пирамиду в воздухе, как будто пытался её погладить. А Рэй вдруг охватил трепет, граничащий с ужасом — ледяная волна прошла вверх по позвоночнику. «‎Беги, — шепнуло подсознание. — Беги отсюда, пока не поздно».

Тряхнув головой, Рэй заставила его заткнуться. В конце концов, они не в приключенческом фильме, где на дне полуразрушенных гробниц скрывается древнее зло, способное поработить человечество.

За беспокойными мыслями она не заметила, как они обошли пирамиду вокруг. Торрес провел краткий инструктаж по безопасности и сделал приглашающий жест рукой.

— Прошу за мной.

Они поднялись сначала на второй ярус, затем на третий. Полуразрушенные крутые ступени, частично скрытые в зелени, шатались и крошились под подошвами. Торрес вёл их наверх проторенной дорогой, и всё же кое-где ступеньки стерлись, и приходилось помогать себе руками, цепляясь за торчащие из стыков и сочленений дикие растения.

Стоило им оказаться наверху, у Рэй снова закружилась голова — так резко, что девушка едва не рухнула туда, откуда поднялась. Перед глазами заплясали цветные мушки, к горлу подступила тошнота, и она покачнулась, но Кит удержал её за плечи, прижимая к себе.

— Эй, Рэйч, осторожней, — мягко шепнул он куда-то ей в волосы. — Ты что, высоты боишься?

Рэй проигнорировала вопрос и позволила себе секундную передышку, уткнувшись в чужое плечо. От Кита пахло пылью, мятной жвачкой и гелем для бритья — спокойствием. Он казался надёжным, как скала.

— Спасибо. — Она нехотя отстранилась.

— Не дать тебе свалиться в моих интересах. Не хочу оставаться наедине с этими занудами.

— Эй, голубки, вы идёте? — Торрес, успевший скрыться в узком каменном проходе, высунулся наружу. Рэй тут же выбросила из головы и Кита, и внезапное головокружение.

Внутри царил полумрак, разбавленный газовыми лампами, расставленными по периметру. Дневной свет, проникающий в храм, словно боролся с мрачными тенями, пляшущими на стенах и потолке. Рэй прошиб озноб, хотя температура здесь едва ли значительно отличалась от температуры снаружи. В нос ударил застарелый запах затхлости, влажного гниющего камня и кисловатого железа.

Картины сна в который раз встали перед глазами. Она глубоко втянула носом воздух и теперь уже отчетливо различила запах крови, пролитой много веков назад. Оглядевшись, узнала и ритуальный храм, и каменный алтарный выступ.

Или, что более вероятно, она просто окончательно тронулась умом.

Рэй помотала головой, борясь с подступающей паникой. Никто не должен знать, что она поехала крышей, иначе все её усилия пойдут прахом.

Внутри храм сохранился ещё лучше, чем снаружи: небольшое четырехугольное помещение, возраст которого выдавали обшарпанные известняковые стены, поросшие мхом и плесенью. Потолок частично раскрошился, но на дальней стене сохранилась причудливая вязь иероглифов и почти неразличимые от времени рисунки. Там же располагался прямоугольный каменный выступ, так похожий на алтарь из её кошмара.

— Ритуальный алтарь для молитв и жертвоприношений, — подтвердил Торрес, подходя ближе. Тёмные очки теперь покоились поверх шляпы, словно у него было не два глаза, а целых четыре. — Достаточно типичный для классического периода. Что представляет интерес, так это барельеф над ним. Взгляните.

Рельефный каменный рисунок примерно двадцати дюймов в ширину был высечен рукой мастера. Уже знакомое им существо с телом змея и головой то ли человека, то ли птицы словно сошло со стел, расположенных в малом храме, но казалось более живым из-за необычайно чётких контуров. Бог в гигантском головном уборе парил в воздухе, сжимая в руке чей-то скальп, а вокруг него на коленях распластались люди.

Всё это великолепие венчал стройный ряд иероглифов, окружающих полотно подобием рамы.

— Перед нами Крылатый змей или Кукулькан — одно из верховных божеств у майя. Барельефы здесь и в малом храме как бы намекают, что он считался главным покровителем города.

— Майя всегда выбирали себе бога для поклонения? — уточнил Кит.

— Не всегда, но зачастую, хотя это не мешало им молиться другим богам — по ситуации. Потомки майя, кстати, до сих пор так делают — в деревне нашего друга Ашкия вроде бы избрали своим покровителем какого-то бога смерти.

Рэй заинтересованно вскинула голову:

— Я читала, майяские боги смерти очень кровожадные. Разве в Мексике не запрещены жертвоприношения?

— Человеческие — да, но никто не мешает фанатикам резать скот или птиц, — поморщился Торрес. — Сектанты чёртовы…

— Неужели они действительно верят во всё это? — покачал головой Кит.

— Ну, не всем же быть католиками, так что да, верят. Разница в том, что в политеистических религиях боги более жестокие. — Он погладил скальп, зажатый в кулаке Кукулькана.

— Все боги жестоки, так или иначе, — пробормотала Рэй себе под нос, тоже прикасаясь к барельефу. На мгновение её будто ударило током; ледяная волна прострелила руку и сжала сердце, словно холодная рука древнего бога. Стало нечем дышать.

Она оперлась о влажную стену храма, пережидая головокружение, но слабость отступила так же резко, как и пришла. Кит и Торрес увлеченно спорили об истоках язычества и, кажется, ничего не заметили.

Рэй мысленно листала страницы проштудированной литературы. Кукулькан считался довольно известным божеством, но наибольшую популярность обрёл несколько позже. И у него уже есть собственная пирамида.

— Самый известный храм Кукулькана в городе Чичен-Ица, — сказал Торрес, будто прочитав её мысли. — Но ту пирамиду построили не раньше девятого века. Эта, стало быть, старше…

— Сеньор Торрес, скажите…

— Радамес, Рэйчел. Мы здесь все добрые друзья.

— Радамес. Как так вышло, что об этой пирамиде узнали только сейчас? Мне говорили, Нилум был обнаружен ещё в прошлом веке. Странно, что за такое сокровище не схватились сразу же, а ждали больше двадцати лет.

Рэй показалось, что во взгляде Торреса сверкнула сталь. Впрочем, его лицо тут же разгладилось, а губы растянулись в привычной улыбке.

— Подробностей я не знаю, самый осведомленный у нас Оливер. Вроде бы индейцы были против, а по нынешним законам правительство обязано с ними считаться. Может, ждали, когда Луна войдёт в Скорпион или звёзды спляшут ламбаду, чёрт их разберёт.

Они еще немного поразглядывали барельеф и рисунки на стенах, изображающие сцены из жизни аристократии майя. Впрочем, те сохранились не слишком хорошо.

— Тут, конечно, требуется тщательная реконструкция, но наша основная задача — понять, можно ли попасть на нижние ярусы. Отсюда вход только в крошечное закрытое помещение под крышей, так что остается работа для Селены.

— Она уже расшифровала иероглифы? — спросила Рэй, пока они медленно спускались тем же маршрутом.

— В процессе. Там точно упоминается Кукулькан и жертвоприношения. А ещё что-то о скрытой силе, запертых душах и мучительной смерти.

Кит нервно сглотнул и поправил сползшие на нос очки. Они спустились на второй ярус пирамиды, обошли её примерно на четверть и очутились перед вторым проходом.

Внутри крошечного помещения кипела жизнь. Их встретили двое раскопщиков, чьих имён Рэй не помнила, которые кропотливо разбирали завал у задней стены.

— Что здесь произошло? — спросила девушка, прежде вежливо поздоровавшись по-испански. Раскопщики наградили её нервными взглядами, сразу же возвращаясь к работе.

— Обрушение части постройки. Неизвестно, случилось ли это вследствие естественных причин или же из-за провоцирующего фактора.

— Что там, предположительно? — Рэй подошла ближе, силясь разглядеть хоть что-нибудь под грудой камней и извести. — Похоже на ступеньки.

— Да, это лестница, а за ней проход на нижний ярус. Группа до нас устанавливала здесь фотопластины****, чтобы вести наблюдение, так что мы вполне уверены, что за этим проходом есть целый комплекс помещений. Осталось пробиться внутрь. — Он что-то быстро сказал мексиканцам по-испански, но Рэй не расслышала. — Хорошая новость: мы почти закончили. Ещё неделька, и можно попробовать спуститься.

— Сеньор Иниго всё равно не пустит нас туда, — произнес Кит с укором.

— Что ж… Оливер несколько ревнив в том, что касается работы. Он считает, для вас в пирамиде слишком опасно. Или вы опасны для пирамиды, — хмыкнул Торрес. — Я же склонен думать иначе. Посмотрите сюда.

Он направил фонарик на облупившиеся фрески, украшающие стены помещения, и добавил света.

— Видите композицию фресок? Это сюжет. Как думаете, о чём он?

Рэй вгляделась в изображения, расположенные одно над другим. Снова Кукулькан и коленопреклоненный человек в богатых одеждах — правитель или кто-то из знати. Судя по их позам, бог вручал человеку некий дар, но что именно, разглядеть было невозможно из-за — словно нарочно — облупившегося пятна штукатурки. Следующая картина изображала процессию, несущую украшенный самоцветами саркофаг.

Дальше композиция обрывалась, чтобы продолжиться на противоположной стене. Рэй передёрнуло: снова жертвоприношение. Человек с рассечённым горлом лежал на алтаре, а толпа вокруг истово молилась.

И, наконец, последняя фреска: жуткое существо с чёрными провалами вместо глаз и руками, истекающими жидким золотом, парит в воздухе, а под ним лежит разорванное на части тело. Голова — отдельно от туловища. Какая прелесть.

— Кукулькан вручил царю нечто ценное, но тот вскоре умер, — предположил Кит. — Наверное, майя считали этого царя наместником бога или что-то вроде того. Думаете, он может быть захоронен здесь?

— Вполне возможно, — одобрительно кивнул Торрес. — А что насчет тех двух фресок?

— Человека принесли в жертву. Потом другому оторвали голову — какой-то монстр… Злой дух? Демон из преисподней?

— Интересно вот что, — Торрес указал на первую и вторую сцены. — Мы предполагаем, что эти фрески были написаны раньше, чем те, другие. Примерно на полвека, а то и больше.

— Они дополнили сюжет? — предположила Рэй. — Какая у них вообще связь между собой? Больше похоже на разрозненные сцены.

— Среди майя бытует одна легенда, — заговорил Торрес неуверенно, словно сомневаясь в собственных словах. — О великом правителе, которого бог наградил за верную службу и повелел охранять свой дар как бесценное сокровище — до тех пор, пока не придёт время им воспользоваться… Впрочем, это всё глупые сказки.

Вновь закружилась голова. Чтобы не подавать виду, Рэй незаметно оперлась плечом о фреску с изображением черноглазого монстра с золотыми руками. Свет в помещении померк — перегорела одна из ламп.

— Что за дар?

— Спросите Ашкия при следующей встрече, он с удовольствием расскажет вам легенду в подробностях. В их племени она широко известна, а я, знаете ли, не особенный специалист по местным суевериям. Просто сюжет на этих фресках…

Продолжения Рэй не услышала. Тьма накрыла её удушливым куполом и утащила с собой.

***

— Рэйч! Рэйчел!

Сознание возвращалось медленно, толчками. Вот она была сразу везде — а через мгновение очутилась в пустоте, где нет ничего.

— В сторону, Стивенсон!

В нос ударил резкий запах, и Рэй застонала, с трудом разлепляя свинцовые веки.

Её голова лежала на коленях у Кита. Его взволнованное веснушчатое лицо заслоняло тусклый свет газовых ламп и пьяно двоилось. Краем глаза Рэй разглядела, как Торрес спрятал в сумку нашатырь.

— Ей нужно прилечь. Сможешь отвести её в лагерь?

— Конечно, — закивал Кит.

— Сначала отдохни немного, Рэйчел. — Торрес склонился над ней и ободряюще положил руку на плечо. — В таком состоянии нельзя спускаться, ноги переломаешь.

— Я в порядке, — прошептала Рэй хрипло. В голове было звонко и пусто, во рту скопилась горькая слюна. Она осторожно глотнула воды из бутылки, которую протянул Кит, убрала со лба взмокшие волосы. Повторила:

— В порядке. Честное слово! Понятия не имею, что со мной, такого не было раньше…

— Да, здесь редкая духота, — произнес Торрес со странной интонацией. Выражение его лица оставалось нечитаемым, и Рэй напряглась. Страх медленно расползался по телу, заставляя деревенеть и без того ослабевшие конечности.

Она нервно почесала ладонь, и тут же сильно зачесалось под лопаткой. Влажная кожа зудела, словно что-то раздирало её изнутри.

— Почему он так странно смотрел на меня? — спросила Рэй много позже, сидя в палатке и сжимая кружку с горячим травяным чаем. — Почему они все так смотрели?

Если Торрес вёл себя сдержанно, то раскопщики-мексиканцы не утруждались приличиями, разглядывая её без всякого стеснения. В их глаза сплелись ужас и любопытство. Кит молчал, и это напугало ещё сильнее.

— Кит?

— Ты что-нибудь помнишь? Может, видела что-то?..

— Нет, — похолодела Рэй. — Я помню, как упала в обморок, а после очнулась. В чём дело?

— Ты долго пробыла без сознания, — вздохнув, мягко заговорил Кит. — Минут десять, наверное, мы не могли привести тебя в чувство. И всё это время ты… говорила.

— Что говорила?..

— Мы не поняли ни слова. Какой-то незнакомый язык.

Рэй не поверила ушам.

— Ты знаешь другие языки, Рэйч? Звучало, как что-то древнее, вроде латыни, но более… свистящее. Ты бормотала себе под нос, ни на что не реагируя, а потом вдруг замолкла и пришла в себя.

— Я… я не знаю других языков, кроме английского и испанского, — выдавила Рэй, когда поняла, что Кит ждёт ответа. — Наверное, мне что-то привиделось. Я переутомилась и перегрелась на солнце, вот и всё.

Выпроводив Кита из палатки под предлогом усталости, она обречённо подумала, что скрывать от окружающих прогрессирующее безумие становится всё сложнее.

***

Ночь выдалась тёплой. Рэй лежала в спальнике возле палатки, привычно поглаживая деревянную маску и в сотый раз переживая в мыслях события дня — когда её накрыло видение.

Только что она смотрела в звёздную бездну неба, а через мгновение уже видела голые стены комнаты. Если она и спала, то очередной сон не походил на предыдущие: всё казалось более реальным, чем обычно; только Рэй не принадлежала этому месту. У неё не было ни тела, ни голоса — лишь зрение и слух, чтобы наблюдать.

Она с любопытством оглядела аскетичную, но не бедную комнату: добротный деревянный стол и табуретки, шкуру пантеры на полу, бамбуковую ширму, за которой угадывалась циновка для сна, застеленная пёстрым расшитым одеялом. В дымоходе весело потрескивал огонь, на стенах зловеще шевелились продолговатые тени. За окном цвёл багрово-рыжим закат, укрывающий сельву плотным куполом. Она была в джунглях, в чужом доме — и, кажется, в чужом времени.

Колокольчик, подвешенный над входом, истерично звякнул, и высокий мужчина с волосами цвета смоли шагнул в хижину. Он задыхался.

— Моан! — рыкнул он. — Моан, ты здесь?!

— Отец! — Из соседней комнаты показалась молодая девушка необычной красоты, облаченная в алое свободное платье. Рэй засмотрелась на высокую причёску из кос и кукурузных початков, тёмные узоры на плечах и на секунду ослепла от количества украшений. Бренча браслетами, Моан взяла мужчину под локоть и бережно подвела к резной скамье у стены. — Что стряслось?

— Слава богам, ты тут. Я боялся, что…

Он не договорил, крепко прижав её к себе. Рэй почувствовала смущение: сцена не предназначалась для чужих глаз.

— Боги, да что это с тобой?

Она поднесла ему плошку с водой, но мужчина лишь отмахнулся.

— Мы провели ритуал.

Девушка слегка побледнела и выпрямилась, опустившись на скамью подле него. У неё были раскосые разноцветные глаза — угольно-чёрный и янтарный, отливающий жидким золотом.

— Так скоро?..

— Сегодня солнцестояние, а верный час был рассчитан по звёздам. Ошибки быть не может — так считает Совет жрецов.

— И что же сказали боги? — холодно спросила Моан.

Тяжёлое молчание было ей ответом.

— Что ж, — медленно проговорила она. — Мы предполагали, что так случится. Мне твердили это с самого детства — избранная, меченая богами. Проклятое пророчество — уже в свои восемь я знала его назубок! Наставницы читали мне его перед сном, как молитву.

— Девять преисподен! Надо было гнать болтливых старух в сельву.

— Ты часто бывал занят, Халач виник.***** Кто-то должен был укладывать меня спать.

Суровое лицо мужчины смягчилось.

— Дитя моё, ты же знаешь, тебе не стоит так называть меня. Я всего лишь слуга богов и правителя.

— Но ты — мой единственный господин, отец, и ты знаешь и умеешь куда больше нашего владыки. А теперь мне и подавно всё равно!

Она фыркнула, тряхнув головой. Чёрные волосы тяжёлым каскадом рассыпались по плечам.

— Что они сделают мне за эту вольность? Никто не станет проливать священную кровь! На исходе виналя****** мне минёт семнадцать зим, и меня торжественно предадут на милость богам. И сделает это верховный жрец. Ты, отец.

— Нет, — сказал он. — Должен быть другой выход.

Моан нежно сжала его ладони. Она всё ещё была бледной, но выплевывала слова, точно яд.

— Не говори глупостей, господин. Разве ты ожидал иного? Пророчество слишком очевидно. «‎Потомок священной крови, в чьём сердце сойдутся тьма и свет, — она указала на свои разноцветные радужки, — явится в мир под знаком Смерти…»

— «‎…И станет сильнейшим колдуном из всех, что ходили под солнцем», — закончил жрец и умолк, опустив голову. — Я надеялся, магия не проснётся в тебе.

— Но она проснулась, — мягко сказала Моан. — И с тех пор я училась принимать свою судьбу. Ведь конец пророчества тебе хорошо известен.

Они умолкли, всё ещё держась за руки. Рэй подумала, что конец пророчества наверняка был известен многим, раз наставницы не стеснялись цитировать его ребенку. Очевидно, ничего хорошего Избранной боги не уготовили.

— Это великая честь, — наконец произнес жрец. — Ты поделишься магией с богами, и боги будут милостивы к нам долгие годы. Кукулькан подарит Чаану своё благословение. Твоя кровь напитает священный алтарь, а дух вознесётся на небеса, в самый верхний из миров.

— Да, вознесётся. Только мой покровитель — Альпух*******, и меня вполне устроила бы вечность в Шибальбе.

— Моан! — Мужчина покачал головой. — Тебя стоило бы высечь за такие слова.

— Но ты ведь не станешь этого делать, отец?

— И в кого ты выросла такой… вздорной? — Взгляд жреца затуманился грустью. — Твоя мать никогда не была своенравной.

— Моя мать умерла, даруя мне жизнь. А воспитывал меня ты, отец. В кого же мне, по-твоему, быть?

— Моё драгоценное дитя. — Он раскрыл руки, и она шагнула навстречу, почти падая в его объятия. — Я не должен говорить такого, не должен думать… но боги несправедливы к нам.

— Слышал бы тебя сейчас наш правитель, господин, — пробормотала девушка, — велел бы отрезать язык, несмотря на статус.

— Правитель слишком высоко ценит мой язык, как и мои умения.

Он взял в ладони её лицо, заглянул в глаза. Прижался поцелуем к высокому лбу.

— Я уже потерял жену и сына. Я не могу потерять и тебя, Моан.

Она всхлипнула и наконец заплакала. Жрец бережно стёр мокрые дорожки с её щек.

— Я тоже не хочу этого, отец, — прошептала Моан. — И не хочу отдавать свою силу богам. Несправедливо даровать её мне от рождения, а потом отбирать!

— Завтра тебя отправят во дворец, выделят лучшие покои. До ритуала поживёшь там.

— Под охраной?

— Совет не хочет рисковать. Я в данном случае слишком пристрастен, чтобы ко мне прислушались.

— Я ещё увижу тебя?

— О да, — произнес он мрачно, — разумеется, увидишь. Я буду искать выход и найду его, Моан. Обещаю.

Картинка схлопнулась перед ней, и Рэй вырвало в реальность. Мир вращался, точно на американских горках, желудок скрутило спазмом. Она едва успела высунуться из спального мешка, прежде чем её вывернуло вчерашним ужином.

Немного успокоившись и осознав себя здесь и сейчас, Рэй крепче сжала тёплый бок маски. Погладила шершавое дерево. Странная, уже знакомая ей щекотка расползалась по телу, а вместе с ней — липкий ужас. Хорошо, что сейчас ночь, и она, кажется, никого не разбудила.

Но что, чёрт возьми, только что произошло?

***

До самого рассвета Рэй не сомкнула глаз.

Все эти дни она пыталась спрятаться за напряженной работой, упорно игнорируя то, что с ней происходит. Но всё зашло слишком далеко.

На что она рассчитывала, приехав сюда? Следовало давно обратиться к психотерапевту, чтобы тот выписал какие-то таблетки. Посетить невролога. Сделать хоть что-нибудь, чтобы прекратить это безумие.

Сначала головные боли и сны, затем обмороки — и наконец это. Рэй почти убедила себя в том, что уснула под звёздами, но всё казалось совершенно реальным. И если хоть на секунду допустить, что увиденное — не бред больного подсознания… Она в панике схватилась за голову. Никому не нравится считать себя сумасшедшей! Но, учитывая все факторы, поразительную регулярность и связность её видений, знакомый жертвенный алтарь, многократное упоминание Кукулькана…

Если допустить, что всё это могло бы быть реально…

Рэй до крови искусала нижнюю губу. Внутренний скептик вопил, размахивая научными трудами. Кричал о невозможности существования богов и магии, скачков в прошлое, антинаучности всего сверхъестественного… Но мысль, поселившаяся в её голове, уже пустила корни и разрасталась с пугающей скоростью.

Она узнала мужчину; тот стал частым гостем её сновидений. Самое свежее — жертвенный алтарь и царь, вскрывающий чужое горло. Значит, верховный жрец… Что должен был сделать верховный жрец — второй по значимости человек в городе — чтобы его принесли в жертву? У неё не было ни малейшего понятия.

Что именно подарил Кукулькан древнему царю? За что жрецу рассекли горло на алтаре? Чем закончилась история Моан — колдуньи с разноцветными глазами? Почему Нилум («Чаану!» — поняла вдруг Рэй) оказался заброшен на пике своего могущества?

Важные вопросы. Но ведь есть ещё и другие.

Какого чёрта ей являются давно мёртвые люди? И самое главное: кто всё-таки хотел чтобы она, Рэйчел Аллен, оказалась здесь?

В совпадения Рэй больше не верила.

Без ответов она далеко не продвинется. Нужно с чего-то начать. Например, с легенды, которая как-то связана с фресками в пирамиде и которую хорошо знает Ашкий. Неплохо было бы расспросить его при встрече.

В мешанине вопросов и мыслей вдруг пришла странная: Рэй совершенно не помнит, на каком языке говорили жрец и его дочь, хоть она и понимала каждое слово.

Когда сиреневый рассвет начал заниматься на горизонте, Рэй, как в болото, провалилась в мучительную полудрёму. Чтобы вскоре подскочить от чьих-то криков и топота ног.

— Что случилось? — сонно пробормотала она, столкнувшись с Селеной у входа в палатку. Женщина казалась измождённой: под глазами залегли синеватые тени, заметные даже на её шоколадного цвета коже. Если подумать, Селена выглядела как человек, которого работа изматывает куда сильнее положенного.

— Наш раскопщик, Мартин… он пропал.

* Канульское царство — государство древних майя на территории южной части современных штатов Кампече и Кинтана-Роо, Мексика, и северной части департамента Петен, Гватемала. Существовало в I в. до н. э. — Х в. н. э.

** Панчо Клаус — мексиканский вариант Санта Клауса, частично распространенный и в США.

*** Название «‎Чаану́» происходит от слова «‎чаан» — с языка майя «‎небо».

**** В данном случае описывается принцип мюонной томографии, широко применяемый в археологии. С помощью правильно установленных тонких пластинок и мюонных частиц можно выяснить, есть ли на объекте скрытые помещения. Впервые метод мюонной томографии был применен для поиска пустот в египетских пирамидах в 1969 году американским физиком Луисом Альваресом.

***** Халач виник — «‎настоящий человек», имя, данное верховному правителю, повелителю или вождю у древних майя.

****** Виналь — месяц по календарю майя, равный 20 календарным дням.

******* Ах-Альпух — дословно «‎тот, кто причиняет нарывы». В мифологии майя один из владык Шибальбы, бог смерти.