Развод. Вторая семья моего мужа

Яна Невинная

— Пустите меня к нему! — Женщина, извините, вам туда нельзя, в реанимацию только родственников пускают. — Я мать его сына! Пустите меня… Мать его сына? А я тогда кто? Прижала руку к животу, где уже зарождалась жизнь. Что говорит эта женщина, которая так рьяно рвется к моему мужу? — Я долго жила в тени! — с претензией напирала она. — Но я должна думать о ребенке! Если Орлов умрет, я должна получить наследство! Иди сюда, Ваня. Вот смотрите, у меня сын от вашего мужа! Ему пять лет, — горделиво представила она ребенка, испуганно прижавшегося к ее ноге. *** Муж попал в аварию, его жизнь держится на волоске, но, если он выживет, ему придется объясниться, почему он скрывал от меня вторую семью… И если эта женщина и правда родила ему сына, он никогда не узнает, что я ношу его ребенка…

Глава 4

Смотрела на любовницу своего мужа и думала о том, что это сейчас она рыхлая, а в те годы, когда переспала с моим мужем, наверняка была аппетитной пышногрудой рыжей девушкой с томным взглядом, что так нравятся мужчинам. Я думала, что у Орлова другой вкус, что ему нравятся такие худосочные девушки, как я, но, видимо, ошиблась.

Вот и он не смог пройти мимо. Сделал ей ребенка, чем она так гордилась сейчас, смотря на меня с победной ухмылкой.

Я посчитала по возрасту ребенка, когда произошла измена. Да, я считала это изменой! Ведь, хоть мы и были женаты с Орловым три года, но встречались намного раньше, чем поженились. Сейчас мне двадцать шесть, а шесть лет назад я училась в университете и бегала на свидания к будущему мужу. В самый разгар нашего конфетно-букетного периода он успел как-то пересечься с Сусанной?

Я считала себя его девушкой, а он, оказывается, ребенка на стороне заделал. Стало так тошно, что я едва скрывала свое состояние. Выходит, они не предохранялись. Хотя между нами была договоренность не спешить с детьми до окончания моей учебы.

А они, значит, поспешили… Как всё это объяснит Орлов, когда очнется?

А если не очнется?

Все эти мысли за секунду пронеслись в голове и совершенно меня опустошили.

Я не находила в себе больше ресурсов воевать с грудастой бабищей.

Устало выдохнула, откидываясь на спинку дивана. Тело отчего-то ломило, словно меня поколотили, а веки стали тяжелыми. Интересно, что скажет любовница моего мужа, если я прямо тут засну перед ней?

Каждый раз, когда я в интернате и потом в университете давала отпор своим обидчикам, мне это дорогого стоило. Могла и паническая атака случиться, я могла заболеть. Мне непросто было держаться достойно с теми, кто на меня нападает.

Просто я знала вечное правило жизни: или ты — или тебя.

Я приосанилась и посмотрела на нее холодным взором, произнесла равнодушно:

— Что ты хочешь услышать? Тебе, может, каравай вынести или подушку взбить? Чего ты ждешь от меня?

— Фу, какая ты грубая! — передернула она плечами, скривилась. — А ведь в приличном обществе вращаешься.

— То есть ты бы радовалась, если бы узнала, что у твоего мужа есть любовница? Очень интересно, — усмехнулась я, склоняя голову вбок и глядя на рыжуху прищуренными глазами. — Не подскажешь, где написаны правила для таких случаев, чтобы я, так сказать, не ударила в грязь лицом в приличном обществе?

Стряхнув с колена несуществующую пылинку, я приняла отсутствующий вид. Поняла уже, что этой дамочке не хватает скандала, чтобы вывалить на меня как можно больше грязи. Судя по всему, это было в ее натуре.

— Нашлась тут стендаперша! — тут же вскинулась она. — Шутит мне здесь! Давай по-серьезному, Анж. Вещи иди собирай, мне Дима сказал, что развестись с тобой собрался.

Она наклонилась ближе и кивнула, доверительно подмигивая. Видимо, ждала, что я стану ее расспрашивать или, по крайней мере, как-то отреагирую, но я лишь демонстративно зевнула, хоть внутри всё и клокотало, а боль жгла меня каленым железом. Но я держалась из последних сил, чтобы дать ей должный отпор и поставить на место.

— Удобно, Сусанна. Удобно говорить за другого, когда человек без сознания. Никто же твои слова не оспорит. Я тоже могу тебе сказать кое-что. — Я выросла перед ней, перехватывая преимущество. — Мы с мужем были и есть счастливы. Он очнется и выбросит тебя за ворота. Ты здесь только из-за ребенка. Скажи спасибо, что я его пожалела и дала вам остаться тут. Ты же собственного сына не жалеешь. Приволокла его в больницу, теперь сюда, не хочешь вспомнить, что ты мать? А теперь извини, я устала и хочу пойти в комнату. Мне надо передохнуть перед приездом родни Димы.

— На что ты намекаешь? Думаешь, я плохая мать?! — переменилась она в лице и вся подобралась. — Да я глава родительского комитета в детском саду! Мне все родители доверяют. Меня уважают! За советом обращаются.

— Искренне им сочувствую, — а вот тут я не кривила душой.

Но наши препирательства закончились, поскольку Людмила вошла в гостиную.

— Я оставила мальчика в комнате умываться. Он там один. Правая дверь по коридору.

Это было сказано таким тоном, который явно намекал Сусанне на то, что ей пора доказать свои слова о себе, как об образцовой матери.

Она вздернула нос и пошла в указанном направлении с таким видом, будто последнее слово осталось за ней.

— Девочка моя, — Людмила подошла ко мне и повела в кухню отпаивать чаем, — как же так? Какая грубая, бесцеремонная женщина, доведет тебя до ручки. Ребенка жалко, но не надо было ее пускать в дом, ой не надо. Наврала ж она, поди, про мальчонку?

— Если бы, — вздохнула я, усаживаясь за стол и подпирая рукой голову, наблюдая, как домработница суетится с чайником, — он на него так похож. На Орлова.

— Может, совпадение? — с надеждой подала голос Людмила, но я лишь мотнула головой, не желая щадить себя и предаваться ложным надеждам.

— Не думаю, что она вела бы себя так уверенно, если бы не имела на это основания, — высказала я предположение.

— Да мало ли сейчас аферистов развелось! Всякое бывает.

— Да, бывает, — задумчиво произнесла я, снова переносясь в прошлое.

Вот так бывает, что ты знаешь человека, позволяешь себе в него влюбиться, хоть и все вокруг говорят не верить в то, что богатый может жениться на бедной. Я же на него смотреть не смела, когда мы познакомились. Не смела про него думать и надеяться, что он обратит на меня внимание.

Когда приходил в интернат и я была еще совсем молоденькой девчонкой, ясно дело, не подошел ко мне. Мы просто переглянулись. Для меня этого было достаточно, чтобы влюбиться, а для него, как он потом говорил, чтобы заинтересоваться.

Может быть, я совсем не знала Орлова? Может, я его себе придумала? Я любила, а он? Была уверена, что да, но теперь сомневалась во всем. Он всё перечеркнул своей ложью.

— Не верю я, что Дима с этой женщиной спутался, ты меня уж прости, Лика. Он бы на такую даже не посмотрел. Да и бабником никогда не слыл. Он с юности у отца в фирме работал. Основательный, умный, хваткий. Да и где ему с ней пересечься бы было?

— Да мало ли… Но ребенок? Он же вылитый Дима.

— Я не знаю… Прости… — стушевалась Людмила, ведь отрицать эту правду она не могла. — Лика, ты иди отдохни, я сама подготовлю всё для приезда родни Димы. Если захотят остаться, комнаты им будут готовы.