Развод. Вторая семья моего мужа

Яна Невинная

— Пустите меня к нему! — Женщина, извините, вам туда нельзя, в реанимацию только родственников пускают. — Я мать его сына! Пустите меня… Мать его сына? А я тогда кто? Прижала руку к животу, где уже зарождалась жизнь. Что говорит эта женщина, которая так рьяно рвется к моему мужу? — Я долго жила в тени! — с претензией напирала она. — Но я должна думать о ребенке! Если Орлов умрет, я должна получить наследство! Иди сюда, Ваня. Вот смотрите, у меня сын от вашего мужа! Ему пять лет, — горделиво представила она ребенка, испуганно прижавшегося к ее ноге. *** Муж попал в аварию, его жизнь держится на волоске, но, если он выживет, ему придется объясниться, почему он скрывал от меня вторую семью… И если эта женщина и правда родила ему сына, он никогда не узнает, что я ношу его ребенка…

Глава 2

— Чего вы хотите? Как вас зовут, кстати? — спросила, хотя даже видеть ее не могла, да и имя ее меня не интересовало, но как иначе продолжать разговор?

— Сусанна, — гордо вздернула она голову, а увидев мой невольно вырвавшийся нервный смешок, выплюнула: — Что смешного, Анжела? — уколола меня моим же именем.

— Да вот думаю, тебе имя дал тот, кто тебя нанял, или сама выбрала? И меня зовут Анжелика, для родных и близких — Лика, но ты к ним не относишься. А не сбавишь тон, я вызову охрану, — продолжала я напирать, подпитываясь своим гневом.

— Ну вызывай, — сложила она руки на груди, отчего та выперла, как вымя коровы. — Меня никто не нанимал. Так не верится, что Орлов тебе изменял? Думала, единственная и неповторимая? Он мне то же самое пел.

— Прекратите! — вспылила я. — Как вам не стыдно? Если у вас, как вы говорите, связь с моим мужем, то неужели вам всё равно, что он в реанимации? Он может не очнуться! Умереть может…

— Может, в том-то и дело! И думаешь, я не переживаю? Совсем-то меня тварью не считай, а? Я за ребенка переживаю. За его будущее. Я же на птичьих правах жила и в твою семью не лезла, но за сына я буду биться до последнего. У тебя детей нет, тебе не понять, — прогундосила она, высокомерно задирая нос, а мне дурно стало.

От ее наглости, от жалящих уколов ее ненависти, от этого беззастенчивого хамства…

К счастью, нас прервали. Врач-хирург, который провел операцию мужу, отозвал меня в сторону. Сусанна вроде как рыпнулась за нами, но была остановлена его вопросительным взглядом. Как ни странно, в грудь она себя бить перед ним не решилась, и с высоким мужчиной в очках мы смогли побеседовать наедине.

— Мы ввели вашего супруга в искусственную кому, чтобы организму было легче оправиться после операции и снизилась нагрузка на органы, особенно на мозг, — объяснял он спокойно и медленно.

Тревога заставила сердце колотиться на разрыв.

— Искусственную кому? Что это значит? Это надолго?

— Постараемся вывести вашего супруга из комы через два дня, так ему будет легче. Не волнуйтесь. Жизнь вашего мужа вне опасности. Здоровый, сильный, крепкий организм молодого мужчины. Не стоит переживать, пик прошел, и сидеть я вам тут не советую, лучше отправляйтесь домой и отдохните, — увещевал он.

— Я не могу его оставить, — сказала та часть меня, которая еще оставалась законной и любящей супругой Димы. Которая не столкнулась с его предательством и переживала за его жизнь и здоровье.

Не могу же я просто взять и уйти по коридору на выход.

— Здесь вам делать нечего. Вы собираетесь сидеть под дверьми реанимации? Это не нужно, — настаивал врач, посматривая на часы.

Понимая, что задерживаю его, я всё равно не могла успокоиться.

— Но если опасность отступила, то его можно перевести в обычную палату? Почему он в реанимации? Кто-то должен остаться и присмотреть за ним. Вы переведете его в обычную палату? Когда? — хрипела я от волнения.

— За больным здесь весь необходимый присмотр. Ничего не нужно, — вроде как даже оскорбился врач из-за того, что я пыталась лезть на его территорию. — Двадцать четыре на семь за его состоянием следят мониторы, а за ними — медсестры и врачи. Я сам беру на контроль вашего супругу. Не надо излишне нагнетать обстановку. Давайте вы всё же поедете домой и позвоните часа через три? Дайте своему мужу восстановиться…

Ничего не поделать. Я согласилась. Только перевела дух, как ко мне подскочила Сусанна.

— Что он сказал? — потребовала так, будто имела на это право.

— Уверена, ты всё слышала, — ответила, не выходя из оцепенелого состояния. — Дима в коме. Можешь звонить в отделение и осведомляться об его состоянии. Позволь я пойду?

Вопрос был риторическим, и я никак не ожидала, что дамочка увяжется за мной, волоча сына, как на буксире.

— Э, нет, ты куда собралась? Вместе поедем.

— Куда поедем? Что ты прицепилась как репей? — возмутилась я. — Совсем такта нет? Ребенка пожалей.

— Я и жалею! По гостиницам не буду Орловского сына таскать, тогда как нам положено жилье!

— Вот когда Дима очнется, ты с ним и поговоришь о жилье, — с прохладой попыталась избавиться от нее.

— Ты меня не поняла, — надула она грудь, неся ее гордо, как знамя. — Я поеду вместе с тобой. И Ваня поедет. И ты нам выделишь приличествующие комнаты.

— Кто это сказал? — я так и застыла на месте, шатаясь от шока.

— Закон сказал! Сын должен жить вместе с отцом. Ты не имеешь права препятствовать. Пока ты купалась в роскоши, Дима прятал нас в маленькой двушке в пригороде, — снова начала она давить на жалость и обозначать свои права.

Я не ожидала, что снова станет так больно. Каждый раз, когда эта женщина произносила имя моего мужа, словно кто-то невидимый колол мое сердце острой иголкой. А еще меня охватил стыд. Ребенок смотрел на нас. Внимательными умными глазами, так похожими на глаза моего мужа. Наблюдал за нашим скандалом со страхом и непониманием. Во взгляде этого маленького человечка я увидела приговор нашему с Димой браку.

— Пойдемте хотя бы из больницы выйдем, — позвала я любовницу собственного мужа, и она не стала спорить.

— Пойдем, Ваня, — произнесла она строго, — сейчас мы поедем в дом твоего отца. У тебя там будет собственная комната и много слуг.