Самозванка для чародея, или Как угодить в царевны

Яна Епринцева (2025)

Ох, и плохая слава у чародея Златомира! Говорят, он девиц непорочных ест на завтрак, обед и ужин. Да ещё и с царём поспорил. Обещал спалить всё царство вместе с жителями. Умилостивить вспыльчивого колдуна — задача нелёгкая! Требует он на откуп царскую дочку. Но и царь-батюшка не лыком шит. Не отдаст злодею на растерзание кровиночку любимую, а подсунет супостату конюхову дочку. Вот только девушка оказалась не так проста и покорна, как хотелось бы чародею. Не раз ещё пожалеет он, что связался с царевной-самозванкой.

Глава 2

— Любава! — голос отца заставил девушку вздрогнуть.

Конюх Радим распахнул дверь и оглядел комнату, ища глазами дочь. Он редко звал её по имени. Обычно, просто приказывал накрыть на стол, да подать, что ему требуется. А если девушка вдруг не успеет скрыться с глаз, то и награждал тумаками.

Любава притихла, соображая, чем могла прогневать отца, да ничего в голову не приходило. Обед готов, в доме прибрано, царская кухарка, у которой девушка была в помощницах, вроде на неё не жаловалась.

— Ты где? Оглохла что ли? — в голосе конюха послышалось раздражение.

— Тут я батюшка, — проговорила Любава и высунулась из-за печки, где обычно отдыхала по вечерам, прячась от отца.

Лицо Радима посветлело, он даже улыбнулся щербатым ртом, чего за ним отродясь не водилось.

— Повезло нам Любка! Смотри, что сам царь пожаловал! — конюх поднял руку, показывая увесистый кошель, с позвякивающими монетами. — Чистое золото!

Девушка изумлённо захлопала глазами. В таком кошельке, полном золота, находилось целое состояние. Она не могла понять, за какую услугу её отца так щедро наградили. Но зная вспыльчивый нрав своего родителя, решила не спрашивать, ждала, когда сам расскажет.

— Собирайся, идём во дворец, — махнул рукой Радим.

— Зачем батюшка? Уже стемнело… — начала было Любава, но увидев, как сошлись у переносицы брови отца, примолкла.

Обычно конюх долго не разговаривал, если дочка ему перечила, сразу же начинал распускать руки. Но в это раз, к удивлению девушки, поступил иначе.

— Ты слыхала, что столица в осаде? — спросил он.

Любава кивнула. Ещё бы не слыхать! Весь день среди дворни только и разговоров было, что о чародее с войском обступившем град-столицу. О его злодействах переговаривались шёпотом, замирая от ужаса и любопытства. А главной новостью было то, что за освобождение города, требует супостат выдать ему молодую царевну.

— Так вот тебе девка повезло, ты у нас во всём дворце единственная Любава, окромя царевны. А это большая удача!

Нехорошее предчувствие сжало сердце девушки. Ох, не к добру такое совпадение! Да и кошель этот с золотом, недаром ведь пожалован.

— А в чём повезло-то батюшка? — прижав руки к груди, спросила она.

— Пойдёшь вместо царевны к чародею. Так что давай, время не тяни, собирайся да пошли, я тебя с рук на руки царице передам.

У девушки ноги так и подкосились. В ужасе опустилась она на лавку, сидит, не жива, не мертва. Вспомнила рассказы и о пытках и том, что жрёт колдун девушек и кровушкой сырое мясо запивает.

Радим против своего обыкновения не кинулся сразу драться, а вместо этого сел рядом с дочерью и даже обнял её за плечи.

— Ты дочка не противься. Разве не понимаешь, что жизнь царевны, важнее, чем твоя. Ты кто? Девка дворовая, от тебя проку только воды принести, да печь растопить, — начал уговаривать её конюх. — Да и деньги-то уже уплачены. Я отдать тебя согласился, на благо государства.

А у Любавы слёзы потекли по щекам. Сердечко так и заколотилось от страха и печали от такой незавидной участи. Хотела в ноги броситься отцу, умолять не отдавать её на растерзание злодею, да кинула взгляд на его довольное лицо и передумала. Всё равно заставит, ему золото дороже дочери. К тому же он никогда и не любил её, может быть, и даром бы отдал, чтобы выслужиться перед государем.

— Ну полно! — рявкнул Радим. — Идём, долго ждать не будут. А не пойдёшь по доброй воле, поволоку за косы.

Делать нечего. Встала девица и на нетвёрдых ногах поплелась к выходу, а отец следом идёт, за локоть придерживает, боится, видимо, чтобы не убежала.

А за порогом темнота да тишина. Город притих тревожно прислушиваясь. Не слышатся песни припозднившихся гуляк, не шепчутся на лавочках влюблённые парочки. Страшно и тревожно в осаждённой столице.

Вышла Любава за дверь, да замерла на месте. Такой ужас её охватил, что на съедение придётся идти к чародею, что она не выдержала, выдернула руку и бросилась бежать.

— А ну, стой! — Радим ожидал чего-то подобного.

Он легко догнал девушку, за запястье ухватил, да так руку вывернул, что у Любавы слёзы выступили на глазах.

— Пусти, батюшка! Не отдавай на смерть! — заплакала она.

Конюх хмыкнул, да только покрепче ухватился, так что синяки на белой коже дочки отпечатались.

— Что ты скулишь дура-девка! Тебе честь выпала — царевной стать. Пусть и ненадолго. Он кто ещё может этим похвастаться? В шелка да парчу тебя нарядят, золотом украсят, с почестями проводят.

«Вот уж повезло! Быть сожранной заживо!» — думает девушка, а у самой слёзы так и текут ручьём по щекам.

Морщась от боли, шла Любава за отцом, понимая, что, даже если и сумеет вырваться и убежать, всё равно отыщут и к царю притащат, раз выбрали на роль жертвы чародея.