Севастополь, осень
С севастопольскими товарищами установились нормальные отношения, как только они поняли, что я прибыл не проверять их работу, а, в известном смысле, помогать. Непосредственными моими партнёрами были назначены уполномоченные Мортиросов и Ломанидзе — оба из короткого списка, который показал мне товарищ Стах.
Направление на поселение в гостиницу «Бристоль» было сделано быстро и без излишних расспросов. Несколько подробнее мы отрабатывали вопросы связи, оперативного оповещения и взаимодействия. И несколькими часами спустя, отпустив за квартал провожатого, с саквояжем в руках я входил в непрезентабельный — который год без ремонта! — вестибюль гостиницы.
Первый же взгляд на коменданта, мужчину средних лет и явно не пролетарской наружности, восседающего за стойкой портье, сразу подсказал, с кем я имею дело и какого тона в разговоре следует придерживаться.
— Любезнейший, это направление к вам от учреждения с забавной аббревиатурой «ЖКХ».
Комендант ответил именно так, как я и предполагал:
— Да, раньше всё решалось проще, а теперь направления, ходатайства, мандаты…
В то время вниз по Нахимовскому проспекту, мимо окон гостиницы, проследовал матросский патруль.
Выразительно глянув на сию троицу, я сказал в том же тоне:
— О да, но совсем недавно всё решалось ещё проще: маузер в мозолистой руке…
— Такое лучше не вспоминать… — вздохнул комендант и, ещё раз перечитав «направление», оценивающе посмотрел на меня: — Вы, товарищ Яновский, к нам надолго?
При этом он акцентировал обращение «товарищ». Это не должно было остаться незамеченным с моей стороны, и я отреагировал:
— Называйте лучше «гражданин». К большевистскому обращению не могу… да и не слишком хочу привыкать.
Прозвучало достаточно резко, так что комендант поспешно сказал:
— Простите, ваше благородие… гражданин.
Вот тут я примирительно улыбнулся.
— Гражданин. Ненавязчиво и неоскорбительно — мы же все равны, как горожане, то есть граждане… На неделю, максимум полторы.
— Понимаю, командировка, — закивал комендант. — От какой «аббревиатуры» командировка, боюсь даже спросить.
— Да и ни к чему. А нумер, естественно, почище…
Как по заказу, с верхнего этажа по выщербленным ступеням центральной лестницы спускались пятеро красноармейцев. Без оружия и не в самом презентабельном виде. Кивнув в их сторону, я негромко попросил:
— И без «этих» соседей.
Комендант понимающе подмигнул.
— Не извольте беспокоиться. Отдельный нумер. Только уж не обессудьте — туалеты у нас только по два на этаж. Но уборка регулярная.
Сказал — и явно ожидающе посмотрел на меня.
Я памятным — выглядящим, надеюсь, привычным, — «барским» жестом опустил на стойку купюру.
Комендант ловко — привычно — смахнул её под стойку и жестом подозвал коридорного.
— Голубчик, проводи уважаемого гражданина в сто седьмой.
