Прогулки не без пользы
Через некоторое время я с небольшим бюваром больше для виду, чем для дела, выбрался из номера. Следовало встретиться с прикомандированным ко мне оперативником и посмотреть конспиративную квартиру, снятую где-то неподалёку.
Комендант, всё так же за стойкой портье, с очевидным неудовольствием заполнял какую-то обширную ведомость.
— Нет, вы только подумайте, уважаемый, — отреагировал он на моё сочувственное слово, — в гостинице три четверти всяких мандатников, не платят, да ещё обслугу обижают, в городе бумаги не хватает, газеты чуть ли не на оберточной печатают, а для этой бюрократии — пожалуйста!
— То ли ещё будет, — вовсе не желая оказаться пророком, но, чтобы поддержать своё реноме, заявил я. — Впрочем, не только в сей несчастной стране едва из пелёнок с бюрократией проблемы, но и в старых-добрых европейских странах. А вы-то как с бумагой, то есть, как говорят новые назначенцы, с её «наличием отсутствия» справляетесь?
— Да я-то ничего, слава богу, в приснопамятные времена отпечатали с запасом бланки меню — оптом ведь дешевле выходило, — так до сих пор запасу хватает. Меню ведь три года как ни к чему, какой уж тут выбор.
— А «мандатники» на растопку бумагу из подвала таскают, — с невинным видом поддакнул я.
— Уже всё, хватит им шалить. Пожару только не хватало. — Комендант явно был рад возможности отвлечься от постылой ведомости. — Велел я запереть подвал на вот такой амбарный, Гришка коридорный принёс.
— Его замок, у него и ключ, — будто рассуждая вслух, сказал я и вытащил портсигар. — Угощайтесь. Фабрики Местаксуди, говорят — отменного качества.
Комендант ловко вытащил папиросу, но не закурил: понюхал — «Дюбек», что и говорить, — и припрятал папиросу под стойкой.
И спросил, с тоскою глянув на незаполненную ведомость:
— А сам Местаксуди небось уплыл с эскадрой?
— Из Керчи, говорят. Меня это не слишком удивляет… Всё, у меня дела, адью.
Вернулся я в гостиницу вечером. Прошёлся по коридору первого этажа, полюбовался внушительным замком на прямоугольном металлическом люке под пожарной лестницей. В целях безопасности, естественно, закрытой хоть и хлипкой, но всё же решёткой.
В другом конце коридора никакого люка нет.
Буфет «Бристоля» работал допоздна и был совсем не пуст. Несколько мужчин различного возраста и вида, наверное, «мандатники», и две компании. Самым ярким пятном были размалёванные девицы в шелках, фальшивых жемчугах и поддельных мехах. Одна из этих девиц, рыжая, подплыла и предложила скрасить вечер, едва только официантка приняла заказ и отошла от моего столика. Впрочем, вежливый отказ особо не раздосадовал ни её, ни мужскую, определённо криминальную часть компании.
Входили и выходили посетители, в их числе и моряки, и красноармейцы, и несколько граждан почище — похоже, нэпманы первой волны.
— Ах, у нас расходятся только под утро, — едва ли не с гордостью сообщила официантка, получив расчёт и чаевые.
Значит, если коридорный Гриша и выберется в подвал, то под утро, когда и посетители, и гости угомонятся. Можно часиков пять спокойно поспать, а тогда, утречком ранним, прислушаться и приглядеться…
…И перед самым рассветом в тишине, подчёркнутой отдалённым богатырским храпом с верхних этажей, послышались быстрые шаги в коридоре.
Я быстро поднялся, не зажигая свет, приоткрыл дверь номера и глянул в щелку.
В слабо освещенном коридоре не разглядеть уверенно, кто это направляется в торец здания, к запертому люку хода в подвал и к зарешеченной пожарной лестнице. Но весьма логично предположить, что именно коридорный Гришка решил наведаться в подвал.
Щёлканье замка, какой-то скрип…
Одеваюсь я по-армейски, «пока горит спичка», наган сую в наплечную кобуру, набрасываю китель и выхожу из номера в коридор, когда вероятный Гришка уже скрылся в тёмном прямоугольнике входа в подвал.
Ожидать пришлось недолго, минуты четыре; и вот из подвала поднимается определённо коридорный Гришка, да ещё с толстой картонной папкой.
Я подождал, пока он прикроет люк, но не закроет на замок, затем приблизился и отменно «барским» тоном бросил:
— Почему туалет закрыт? Распустились…
— Господин… — только и вякнул растерянный Гриша.
А я, не ожидая продолжения, резко спросил, крепко ухватив папку:
— Что это такое? — И, преодолев сопротивление всё ещё растерянного Гришки, выдернул её из рук коридорного. — Что за вольности? А ну, посмотрим.
— Да я, ваше благородие, взял это из подвала, там ещё много бумаги, — сказал коридорный виновато. — Здесь же когда-то целый штаб стоял.
— И зачем тебе это? «Канцелярия генерал-квартир-мейстера»…
— Так жене, покупки заворачивать — она овощами торгует…
— Найдёшь что попроще. Умопомрачение — морковку в штабные документы заворачивать! Всё, свободен.
И слегка подтолкнул коридорного в спину.
Затем прошёл к себе, зажёг свет.
Да, так и есть — объёмистая папка из канцелярии генерал-квартирмейстера П.Х. Попова.
Но не просто объёмистая. В ней ещё что-то твёрдое.
Развязал тесёмки, раскрыл.
Первые страницы — обычная канцелярско-хозяйст-венная чушь. Лет через сто это, быть может, какого-нибудь учёного чудика и заинтересует, на предмет анализа хозяйственной жизни белой армии. Но под первыми страницами оказалась ещё одна папка плотного картона, с набранной типографским уставом надписью: «ШТАБЪ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ ЮГА РОССИИ». И ниже, каллиграфическим почерком: «Доклады оперативного и общеполитического характера». Не меньше полутора сотен страниц машинописи…
Это была настоящая удача; и надо внимательно проверить подвал — проверить, нет ли ещё каких-нибудь важных документов. Не зря же сказал Гришка: «Там ещё много бумаги».
Не теряя времени, я прошёл к гостиничному телефонному коммутатору в комнате за пустой рецепцией и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить прикорнувшего на диване коменданта, позвонил в отделение и вызвал дежурного оперативника, уполномоченного Мортиросова.
Гагик только и спросил, сколько бойцов с собой брать.
— Захвати пару фонарей. И обеспечь какой-то транспорт… не сильно приметный…
