Ловец из ноосферы

Юлия Картман (2024)

Вселенная знает, о чём ты думаешь. Глеб, начинающий ловец идей из ноосферы, — тоже. Теперь ему решать, чью идею забрать и кому отдать…

Не умеешь врать — не берись

— А чего вы на ночь глядя приехали? — спросил я Максима Михалыча.

— А что такое? — ответил он добродушно. — Полиция работает круглосуточно. По горячим следам расследую. Медленно работаешь: полиция, кричат, плохая у нас. Быстро работаешь: чего, говорят, припёрся на ночь глядя? Вам, граждане хорошие, не угодишь.

— Всё хорошо, сэр, никаких проблем. Это я так, от неожиданности ляпнул. Пойдёмте беседовать! — проявил я самую фальшивую готовность помогать следствию, какую только мог.

— Так пойдёмте же. Отличный настрой, только мы продолжаем стоять в коридоре, — заметил коп. — Сосед-то ваш тоже на месте?

— К сожалению, нет. Он на свидание ушёл. Насколько долго, не могу сказать, сами понимаете. Там как карта ляжет… — болтал я что первое в голову придёт, и пятился боком мимо следователя к выходу из коридора. Хотел увести его из общежития хотя бы в кафе какое-нибудь. В мою комнату его приглашать точно не стоило.

— Конечно, конечно. Ты живёшь как карта ляжет, я живу как баба скажет! — хохотнул Михалыч, и не собираясь подвинуться с дороги. Я выдавил улыбочку, как будто мне тоже весело.

Амир выглянул из кухни:

— Глебыч, ты, блин… Ой, здравствуйте.

— А вот и сосед. Ай-яй, Андреев, врать нехорошо, — коп на полном серьёзе погрозил мне пальцем, толстым как сосиска. У нас на кухне, без шуток, точно такие же в холодильнике оставались со вчерашнего дня. Назывались «студенческие», самые дешёвые. Хотя Амир, наверное, успел их доесть, пока ждал меня на чаепитие. При мыслях о сосисках есть захотелось страшно. А теперь неизвестно, когда получится. «А в тюрьме, кстати, ведь не кормят сосисками?», — мелькнула шальная мысль. Ну нет, ерунда. Этот Корней меня запугивал зря, и никто не собирался упекать меня за решётку. Пока что.

— Жду вас завтра на допрос свидетелей, — вручил нам Михалыч повестки, как только мы зашли в нашу квартиру.

— Но университет… — попытался отбиться Амир.

— Подождёт ваш университет. Тут дело поважнее, — отрезал следователь.

Ночь прошла… не буду уточнять, как. Мы оба были, мягко говоря, на взводе. Я так и не смог заснуть. И вряд ли Амир тоже поспал хотя бы час. Но зато мы продумали и хоть как-то отрепетировали свою версию. Что каждый из нас должен был завтра говорить в полицейском участке. Версия была ужасна и глупа, но ничего лучше мы так и не придумали, так что приходилось рассчитывать только на госпожу удачу.

Допрос устроили прямо с утра.

— Мне на вас случайно указал свидетель, а я там как раз рядом с вашим общежитием был, вот и решил зайти сразу по горячим следам — выписать вам, голубчики, приглашение в участок, — начал разговор Михалыч. — К Амирхану-то разговор будет короткий: рассказать про соседа своего. Что он тебе про свои планы на вечер позавчера рассказывал, когда ушёл, когда вернулся, да всё такое. А вот тебя, Андреев, расспросим по полной программе. Тебя видели бегающим по кварталу Понкри туда-сюда.

— Кто видел? — спросил я, всё больше сомневаясь в адекватности копа. Врал он всё про то, что случайно оказался около студенческого общежития. Не верилось, что он мог что-то там забыть вечером, в нашем-то захолустном райончике. Так что без зазрения совести я мог врать напропалую. С такими тупыми полицейскими сойдёт любой бред. А убийцу им точно не найти, разве что он сам решил бы явиться в участок и во всём сознаться.

— Да мужик один гулял с собачкой ночью. Вот и приметил тебя. Ты кудрявый, мелкий шустрик. Легко такого опознать. А там и камеры на улице Дутти своё дело сделали, — охотно поделился Михалыч информацией, которая, вообще-то, была тайной следствия. Даже я, не самый успешный студент юрфака, это понимал. — Так зачем ты ночью на другом конце города по кварталу Понкри в ночь убийства бегал? Подозрительно, товарищи.

Амир был просто в ужасе. На него смотреть-то было страшно, лицо бледное, руки дрожали. Помимо следователя, в кабинете сидел ещё секретарь, худой мужичок без возраста, довольно записывавший каждое слово в протокол допроса. Глядя на него, я ощутил странное спокойствие. Жирного копа Михалыча я не боялся, и он начал меня раздражать своей лживой простодушностью и тем, что припёрся к нам вчера вечером и напугал друга. Амиру и так трудно пришлось, и он боялся полиции. А я, чтобы не переживать и не бояться, посматривал время от времени на секретаря. Он так раздут был от гордости, что делает важное дело, записывая наш допрос, что меня смешил его горделивый вид. Напомнил всяких «маленьких человечков» из книг русских классиков типа Чехова и Гоголя, рассказы которых мы читали в школе. Он так был горд своим занятием, что было очень смешно рассказывать ту чепуху, которую мы вчера придумали. Амир, кстати, был против такой версии, но он сам же и вдохновил меня на неё.

Итак, я принял наиболее вальяжную позу, представил, что как пафосный Корней сижу на троне, а не на стуле в полиции, и начал самозабвенно врать:

— Мне неловко признаваться. Но раз такое серьёзное дело… В общем, я безумно влюбился.

Амир вытаращил глаза с таким смешным видом, что я еле удержал серьёзную и торжественную мину. Вчера он так же таращился, но это было по-прежнему смешно и сегодня.

— Таак, — протянул Михалыч, сразу заметно поскучневший.

— Влюбился, значит? — покивал секретарь. Ему было всё равно, что протоколировать, он, кажется, с одинаковой готовностью записывал бы хоть подробный рассказ о преступлении, хоть вольный пересказ какой-нибудь детской сказки.

— Да, влюбился, — как можно убедительнее повторил я. — Неистово и беспощадно. Видите, как бывает. Мне ведь уже двадцать три, но я первый раз так угораздил!

— Не «я угораздил», а «меня угораздило», — поправил секретарь. Строгие взгляды Михалыча его не смущали, он никуда не торопился, а записывать показания явно любил, и чем они длиннее, тем лучше. Это была его возможность побыть важной персоной для дела как можно дольше.

— И какое отношение это имеет… — начал потихоньку закипать нетерпеливый следователь. Кажется, у него даже лоб вспотел.

— Самое прямое. Эта девушка живёт как раз в квартале Понкри. И я, как бы вам признаться… Нет, это очень трудно! Не могу! — я вошёл в роль и закрыл лицо рукой, качая головой. Типа: «Мне стыдно про такое при всех говорить».

— Ну-ну, — «подбодрил» меня секретарь. Его рука с готовностью смешно зависла над бумагой. Я хотел хихикнуть, ведь он записывал полный бред с таким серьёзным видом. Еле сдержался. Амир сидел с сердитым лицом, поэтому я косился на него, чтобы не засмеяться. Его строгий и укоризненный взгляд удерживал меня от смеха. Но придумывать чушь мне понравилось.

— Мне неловко признаваться. Но я захотел сделать ей сюрприз и поэтому полез по крышам. Собирался подарить ей цветы через окно ночью, чтобы романтично было. А живёт она не на первом этаже, вот и пришлось лезть на крышу.

— Эта мадам, случайно, не та пожилая леди, в доме которой проломили крышу? Или это была её бабушка? — проявил Михалыч чудеса расследований. И как он только вообще какие-то дела до этого раскрывал!

— Ха-ха-ха, нет. Это её соседка, она тоже живёт в том квартале и в том же доме, — вырвалось у меня. Ну а что ещё я мог сказать?

— Думаю, нам надо проверить ваши показания и навестить ту милую леди, — сказал Михалыч. Какой кошмар.

— Мы все вместе пойдём? — упавшим голосом уточнил я. Я, Амир, следователь и секретарь… Вот это, конечно, компания что надо! Представив, как мы завалимся в гости к первой попавшейся девушке или женщине, и я буду изображать влюблённость в неё, я словил приступ стыда и ужаса. Да и в квартал Понкри возвращаться не хотелось. Но отступать было некуда. Позади — тонна лжи.

— А что, надо пригласить понятых? Мы можем, — обрадовал меня Михалыч. — Ну ладно, Амирхан может не идти.

Амир облегчённо вздохнул.

— Давайте хотя бы завтра днём, а то она вечером не ждёт меня в гости, — только и смог сказать я.

— Как скажете, — довольно покрутил пальцем ус Михалыч. Дело, по его виду, для него было почти раскрыто. Оставалось только дождаться моего завтрашнего позора и смело сажать меня за решётку как подозреваемого.

— А теперь мы хотели бы допросить Амира, а вам, Глеб, надо выйти и подождать в коридоре, — сказал довольный собой секретарь, дострочив свои записи почти в одно время, как я закончил говорить. Талант, конечно. — Распишитесь и идите.

И снова мы оказались в квартале Понкри. При свете дня он выглядел чуть-чуть хуже, чем ночью. Обветшалые двухэтажные бараки столетней давности постройки, чахлые деревья у дороги, пропитавшиеся всеобщим унынием и безнадежностью, и словно посеревшие раньше времени, избитые тротуары, которые никто никогда не чинил и не собирался. Мусорные урны на дороге, вокруг которых валялись огромные вонючие кучи пакетов, и можно было только догадываться, когда всё это в последний раз убирали. Вполне возможно, что кто-то убирал его каждый день, но этого мы не узнали бы.

— Добро пожаловать в гетто, — сказал я так, чтобы услышал только Амир, сидевший рядом со мной на заднем сиденье полицейского «форда» и явно жалевший, что всё-таки согласился поехать вместе со мной. Секретарь на водительском сиденье услышал это и усмехнулся.

В этот же момент мне пришло сообщение от кузины, которую я вчера попросил помочь сыграть девушку, живущую в том доме, и мою якобы возлюбленную: «Не успеваю приехать, завал на работе. Извини((». И вот тут-то я испытал настоящий ужас. Я молча показал Амиру сообщение. Он так же молча закрыл лицо рукой и покачал головой. Мы пропали.

— Где останавливать-то? — спросил Михалыч. — Мы сейчас проедем уже до конца квартала.

— А вот прямо здесь! — опомнился я. Мы вылезли из машины. Я был в идиотском виде: в костюме и с охапкой каких-то розовых цветов. Это Амир постарался, он утверждал, что на псевдосвидание нужно было одеться именно так. И про цветы он же подсказал. Друг был безумно недоволен, что я так глупо соврал следователям и ещё и украл его историю влюблённости в девушку, но деваться уже было некуда. Или мы поддержали бы эту легенду, или… Впрочем, лучше не думать, что было бы «или». Мы всё равно и так уже влипли.

— Хорошо же вы помните этот дом, — заметил Михалыч, еле выпихнув своё большое туловище из машины. Она покачнулась при этом.

— Как мне не помнить его! — сказал я. — Здесь же живёт… ОНА.

Амир чуть не цокнул языком на весь квартал, он явно еле сдерживался.

И теперь мы все четверо торчали на улице около чужого дома, и я понятия не имел, что делать дальше.

— Ну и? — поторопил меня Михалыч. — Где же твоя зазнобушка?

Я уже открыл было рот, чтобы наврать что-нибудь, типа «она идет из магазина», но подумал: а что если мне быстренько пробежаться по всем квартирам в доме, позвонить в каждую, и если откроет девушка, то попросить её мне подыграть? План был идиотский, но лучше, чем совсем никакой. И тут Амир неожиданно толкнул меня:

— А вон она идёт!