Он не отпустит

Юлия Гауф, 2023

– Имя-то дочке выбрала? – спросил папа. – Может, Юля?– Мне нравится, – пожала я плечами, и выскользнула из дома.Опустила ладонь на живот – она там, моя дочь. Дочь, которую я должна любить. Дочь, которая не виновата ни в чем. А я ничего не чувствую. Абсолютно.Если бы я забеременела в любой другой день, не в тех обстоятельствах… если бы, Боже!Расправила плечи, и подошла к подъезду, а там… он!– Слава, – выдохнул Игнат.Его взгляд опустился с моего лица ниже, на увеличившуюся грудь, на живот. И он шагнул ко мне.– Не подходи, – прошептала я.Трясет всю от паники, колотит. Может, я брежу? Он не мог после всего прийти ко мне просто так!– Не подходи, – повторила я, отступая.– Мне придется подойти. Ты моя, ребенок тоже. Я приехал за вами.

Глава 10

8 месяцев назад

— Ой, — испугалась, схватилась за смеющегося Игната.

И сама рассмеялась. Хороша балерина — на ногах не устояла.

— Я куплю тебе побольше зонтов, всегда носи с собой. Это Питер, малышка. То снег, то дождь.

— То все вместе взятое, — проворчала я.

— Мы как раз у моего дома. Удачно получилось. Зайдем? — предложил Игнат.

Я путаюсь в собственных чувствах. С главным я определилась, а вот с составляющими моего счастья — нет. Хочу постепенно, не торопясь, и в то же время хочу все и сразу. Странные мысли, глупые. Я жду прогулок, признаний, ухаживаний, чтобы Игнат добивался меня, а еще хочу прямо сейчас подняться к нему, скинуть одежду, и отдаться его рукам.

Губам.

Чтобы было жарко и стыдно.

Чтобы было хорошо и больно.

Чтобы были он и я. Мы.

— Идем, — Игнат потянул меня по улице, и ускорил шаг. — Не хватало еще, чтобы ты заболела.

— Мы к тебе?

— Ко мне.

— А почему не в кафе? — я с улыбкой кивнула на милое, уютное заведение.

Там, за стеклами в разводах дождя, сидят люди, и вдыхают идущий от кружек аромат кофе. Кто-то глинтвейн попивает. Чертовски заманчиво, но не заманчивее предложения Игната.

— Почему не в кафе? Потому что твое место в моем доме.

— Очень удачно пошел дождь со снегом, да? И мы как раз рядом с твоей квартирой, — подколола я, сглаживая его резкость.

Мы вошли в арку, Игнат остановился. Плечи его немного опустились, расслабились.

— Я давлю, да?

— Я уже поняла, что ты не любишь, когда с тобой спорят.

— Останавливай меня, Слава, — нахмурился он. — Если хочешь, мы пойдем в кафе.

Я опустила глаза, и заметила, что в правой руке Игната зажата связка ключей. Без брелока… эх, а на моей связке ключей что только не навешано. Значок балерины; маленькая, вечно оцарапывающая меня Эйфелева башня; отобранный у папы еще в детстве значок футбольного клуба «Динамо», и еще Бог знает что.

— Поднимемся к тебе, — мягко сказала я, разжимая мужскую ладонь.

Сама достала ключи, и открыла калитку. А затем с улыбкой вернула связку.

Зачем спорить с ним по мелочам? Зачем останавливать?

— Дождь, и правда, пошел удачно, — опасно блеснул глазами Игнат.

— Удачно, но… сегодня ничего не будет.

— Посмотрим, — он притянул меня за талию.

И поцеловал.

Мы в темноте двора-колодца, звезд не видно, только капли дождя на мужских скулах, и в них отблески из чужих окон. Я хочу смотреть, но целоваться лучше с закрытыми глазами. Чувствовать его мягкие губы, настойчивый язык, наполнивший мой рот, захвативший меня в плен. И вкус, Боже, какой у него вкус!

Я бы так и стояла с Игнатом в этом пустынном, гулком дворе. Мне не холодно, я плотно вжата в мужское тело… мне жарко. От поцелуя, переставшего быть нежным, и от собственных мыслей. Я уже знаю, что такое близость, и подчинение мужской силе. И от знания этого, от картинок прошлой ночи ноги мои слабеют. Я бы упала, не держись я за Игната, не обнимай я его также безжалостно, как и он меня.

Может, черт с моими глупостями? Пусть он снова сделает меня своей, но… вдруг завтра повторится все то же, что было сегодня? Утро станет безрадостным, Игнат снова решит, что он не для меня, а я не для него?

— Мы посмотрим фильм, — взволнованно, чуть ли не заикаясь, выдала я.

Заставила себя отстраниться от Игната. Это было физически больно сделать, и холодно стало. Неуютно под этим дождем, смешанным со снегом.

— Посмотрим, — повторил Игнат, приподнял меня, и вошел в темный подъезд со мной на руках.

— Отпусти, ты чего?

— Темно. Не хочу, чтобы ты упала. Да и своя ноша не тянет, — усмехнулся Игнат, и поставил меня на ноги только у лифта.

Дурной какой. И офигенный.

Я старалась не пялиться на Игната, вести себя сдержанно, и прогоняла из головы пошлые мысли. Но они настойчиво не хотели убираться.

Тот же лифт. Тот же мужчина. Тот же темный, обжигающий взгляд. Все, как вчера, за исключением того, что я уже знаю вкус его поцелуев. И губы мои покалывает, когда я смотрю на него.

— Фильм, Игнат. Мы будем смотреть фильм. И никаких «посмотрим», — хрипло произнесла я, когда он пропустил меня в свою квартиру.

— Думаю, я сумею тебя уговорить. Стоять. Я сам, — Игнат придержал меня, запретив двигаться.

Свет он не включил. Я стою спиной к нему, жар снова опаляет меня изнутри от его опасной близости. И прикосновения — невинные… почти. Его ладонь на моей, обтянутой кашемировым пальто, спине. Движется неторопливо, к поясу, за который тянет.

Медленно. И вот, пояс свисает с талии, а я продолжаю стоять, как заколдованная.

— Я сама, — прошептала я, но руки к застежкам не протянула.

— Нет. Могу ведь я поухаживать за своей девушкой. Раздевать тебя буду только я, — выдохнул Игнат мне в затылок.

Я едва сдержала стон.

Он не заставил меня повернуться к себе. И не обошел. Просто обнял со спины, и я, не выдержав, откинула голову на мужское плечо, позволяя Игнату вести в этом танце. Пальцы его пробежались по моей груди, я не должна бы ничего чувствовать, на мне слои одежды, но… я чувствую все. Каждое нажатие, каждое движение.

Он расстегнул пуговицу на моей груди, и спустился ниже, еще медленнее, чувственнее. Это уже пытка, сердце колотится, стучит в грудной клетке так, что руки дрожат от набата и манкости этой темноты, пропитанной возбуждением.

Игнат расстегнул пуговицу на талии, и провел ладонью к низу моего живота.

Это плохо закончится. Или хорошо…

Я с писком отскочила под хриплый мужской смешок, и быстро стянула с себя пальто. А Игнат, наконец, включил свет.

— Боишься? — довольно оскалился мужчина.

— Не дождешься. И… я серьезно, сегодня ничего не будет. Мне еще немного больно, — смутилась я под его взглядом, и протянула пальто. — Нужно подождать.

— Можем попробовать кое-что другое.

— Игнат, — рассмеялась я нервно, — ты только о сексе думаешь?

— О сексе с тобой, — он повесил нашу верхнюю одежду в шкаф, в один шаг наскочил на меня, и снова подхватил на руки. — Ты чертовски аппетитная, как можно не думать о том, как раздеть тебя?

— Пусти, дурной, — расхохоталась я, и засучила ладонями по его спине. — Игнат, ну хватит меня таскать!

— Притащил, — мир перевернулся, он усадил меня на диван, но не отпустил.

Отстранился на миг, рыкнул, сжал мои щеки пальцами, и впился жестким поцелуем в губы. Боже, ну что он творит? Я протестующе замычала в его губы, но оттолкнуть не смогла, впустила в рот его чуть шершавый, горячий язык, и несмело попробовала его.

Внизу живота тянет, лава разливается по телу огнем, я снова послушна мужским рукам, губам, подстраиваюсь под Игната. И… обнаруживаю себя лежащей под ним на диване с раздвинутыми ногами, между которых он и устроился.

— Нет, — покачала я головой. — Игнат, нужно подождать. Ты… если я откажу, ты пойдешь на сторону за сексом?

— Я не настолько озабоченный. Дьявол, — ругнулся он, и добавил несколько словечек покрепче. — Прости, малышка. Постараюсь не материться, не морщись. Просто не знаю, как от тебя оторваться. И не переживай, на сторону я не пойду. Смотрим фильм? — спросил он с неудовольствием.

— Что-то имеешь против кинематографа?

— Что-то имею против того, что ты не голая подо мной. Хм, я говорил, что не озабоченный? — коротко хохотнул Игнат, оттолкнулся на руках, и поднялся с меня. — Солгал. Не верь мне.

— Буду иметь в виду. Можем не смотреть фильм, а заняться чем-то другим. Кстати, — воодушевилась я, — завтра я иду в театр, представляешь?

— Зачем?

— Мой педагог замолвила за меня словечко, — я залезла с ногами на диван, и придвинулась к Игнату ближе — тянет, словно магнитом к нему. — Нина Васильевна раньше ругалась, что составов на постановки много. Говорила, что в её время было по одному составу, и так и должно быть. Так вот, скоро ставят «Спартак», набирают еще один состав, и если я покажу класс, то получу роль. Представляешь, возможно, даже главную!

— Главную? — чуть нахмурился Игнат. — Думал, что на сольные партии берут своих, ты ведь не из Петербурга.

— У меня есть фора. Я ведь по конкурсам все детство моталась. В Лозанну, в Хельсинки, в Париж… и я танцевала с первого же класса. До сих пор помню, как выходила в «Спящей красавице», одной из амурчиков была, — я улыбнулась, вспоминая то свое детское волнение. — Мое имя на слуху. Разумеется, пока я никто, и звать меня никак, но победителей балетных конкурсов помнят, и дают шанс. Так что я могу получить либо роль рабыни, либо куртизанки, либо… либо кордебалет. Но я буду танцевать! Представляешь, Игнат?

Я забыла про стеснение, и про то, что не стоит соблазнять его своей близостью, потому что как бы самой не соблазниться тоже. Забралась на Игната, села на его колени, и обвила мощные плечи руками.

— Я, конечно, еще не получила роль, но… Игнат, я хочу, чтобы ты был на премьере. Чтобы только на меня смотрел, даже если я буду исполнять роль мебели.

— Ты ведь говорила про травму.

— Это ничего, — отмахнулась я. — Да, ногу нужно беречь, я еще не восстановилась, но танцевать уже можно. Все выяснится завтра, — чуть встревожилась я. — Я и сама узнаю, на что способна. Завтра в одиннадцать. Ты… ой, я помню, ты говорил про балет, и… Игнат? — я еще больше встревожилась, вглядываясь в его не особо счастливое выражение лица. — Ты же не злишься?