Бумажные души

Эрик Аксл Сунд, 2022

«Бумажные души» – это третья, заключительная часть трилогии «Меланхолия». Девушку-подростка задерживают за драку, однако выяснить, кто она и откуда, оказывается почти неразрешимой задачей. В то же время публикуется роман Пера Квидинга о юной Стине, эмигрировавшей в XIX веке в Америку. Повествование вмещает в себя множество намеков, идей и временных пластов, а главное – оно держит читателя в напряжении до последних страниц. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Глава 5

Кварнхольмен

Время близилось к полуночи. Тускнеющий вечерний свет пыльными слоями разливался по столовой. Инспектор уголовной полиции Йимми Шварц и его непосредственный начальник, комиссар Жанетт Чильберг, сидели за столом напротив одного из жильцов, или как их там можно назвать. Задержанные утверждали, что ничего не видели и понятия не имеют, что произошло.

Но человек, сидевший перед Шварцем, похоже, был поразговорчивее остальных. Уроженец Стокгольма, тридцати девяти лет, старший из проживающих в доме. Звали его Йеппе; он был, по собственному признанию, бездомным и много лет сидел на метадоне, что отразилось на его внешности: Йеппе выглядел на пятьдесят пять и ни днем меньше.

Шварц никак не мог сосредоточиться. Мысли то и дело возвращались к Кларе — девочке, которая только что потеряла папу. В эту минуту служащая полиции, специалист-психолог, беседовала с девочкой в покосившемся домике на дереве. По словам женщины, девочке требовался покой — тогда она почувствует себя в безопасности.

“Глупость какая”, — подумал Шварц. Разговаривая с ним, Шварцем, девочка чувствовала себя вполне спокойно. Он нашел нужную тему для разговора — футбол; девочка сообщила, что ей нравится Роналдо. Шварц оспорил ее заявление, указав, что Мбаппе обошел Роналдо на полкорпуса и гораздо больше подходит на роль кумира; девочка улыбнулась и кивнула, соглашаясь с ним. И вот когда она спросила, что значит “обошел на полкорпуса”, а Шварц не знал, как ответить, ее и увели.

Девушку, обнаруженную в бессознательном состоянии, увезли в больницу. Если верить паспорту, найденному в сумочке, ее звали Беса Ундин. Недавно исполнилось восемнадцать, гражданка Швеции.

Жанетт посмотрела на Йеппе.

— Вы знаете Бесу?

— Ну, — ответил тот, — я бы так не сказал.

— Вам известно, как она познакомилась с убитым, Йонни Бундесоном?

Йеппе пожал плечами.

— Она здесь не жила, просто наведывалась в трейлер время от времени. Я слышал, она сбежала из какой-то клиники. Иногда сидела голая на пороге трейлера и курила. Его персональная шлюха.

Шварц отметил, что глаза у Жанетт мрачно блеснули.

— Итак, он платит ей за секс, — констатировала она, хотя это было излишне. — Наркотиками?

— None of my business^[3].

Шварц и Жанетт уже знали, что на покойном Йонни Бундесоне пробы было негде ставить — из центра им прислали внушительное досье. Три года назад его арестовали за то, что он до смерти избил свою бывшую подружку, мать Клары, однако освободили из-за недостатка улик. “А теперь у Клары ни матери, ни отца”, — подумал Шварц.

— Йонни прожил здесь несколько месяцев, — говорил Йеппе. — Я знаю, что в мае ему исполнилось тридцать — в трейлере дым стоял коромыслом… Ну и, конечно, то, о чем писали в той старой газетенке.

— Какой газетенке?

— Которая лежит у него в трейлере. Он тогда от гордости чуть не лопнул, всем эту статью показывал. А правду там написали или нет — кто же знает.

Жанетт кивнула Шварцу:

— Сходи поищи газету.

Шварц поднялся и вышел. Идти было всего за угол дома, но он все равно почувствовал себя мальчиком на побегушках. Зря Жанетт погнала его за газетой. Подождала бы немного — он сам бы сходил.

В трейлере работала команда в комбинезонах. Руководила криминалистами женщина, уже давно служившая в полиции. Шварц поздоровался с ней и спросил про газету.

— Вон она. — Руководительница указала на столик, где были сложены улики в пакетах. — Газета двухлетней давности, и, как обычно бывает со старыми газетами, на ней полно отпечатков, так что перчатки можете не надевать.

На обратном пути Шварц полистал газету; добравшись до каменного крыльца он сел и стал читать.

Статья, посвященная Йонни Бундесону, заняла целый разворот, но состояла в основном из фотографий, что для вечерней газеты не удивительно. На некоторых снимках Бундесон с несчастным видом сидел, держа на коленях годовалую тогда Клару. С шведским идентификационным номером девочки вышли какие-то сложности, потому что ее покойная мать была гражданкой Польши, и когда Йонни явился за помощью в социальную службу, оказалось, что девочку попросту не учли.

Помимо печальных семейных обстоятельств, речь в статье шла о тяжелых условиях содержания в шведских тюрьмах, которые даже послужили объектом критики Amnesty; также автор статьи выражал сочувствие Бундесону, парню, который свернул на кривую дорожку, но теперь встал на путь исправления. Он больше не употребляет наркотиков и нашел в себе силы порвать с уголовным прошлым. В статье ни слова не говорилось о том, что Шварц совсем недавно прочитал в досье. Йонни Бундесон и не думал завязывать ни с дурью, ни с бухлом. Но автор статьи разливался дальше, повествуя о страданиях человека, несправедливо обвиненного в убийстве матери своего ребенка. Ведь у Йонни имелось алиби. О том, что Бундесона и раньше наказывали за избиения подружек, а также о том, что в одном случае он был на волосок от тюрьмы, статья умалчивала.

Шварц сложил газету и вернулся к Жанетт, которая продолжала беседовать с Йеппе. Жанетт сидела, расслабленно откинувшись на спинку стула.

— Ладно. Я поняла, что здешние обитатели заключили негласный договор заниматься своими делами и не лезть в чужие. Но о самом этом месте вы рассказать можете? Мы все равно о нем рано или поздно узнаем, так что вы могли бы сэкономить нам время. Кто они — “W&W Bygg”?

— Понятия не имею, — ответил Йеппе. — Но эта тетка и ее мужик являются дважды в день. Утром, до семи, когда стройка еще не гремит, и в семь вечера, когда работа на стройке заканчивается. Их зовут Лейф и Магган.

Шварц сел и подтолкнул газету к Жанетт. Та нашла статью и стала читать.

— Значит, Лейф и Магган были здесь три часа назад? — Шварц повернулся к Йеппе, и тот кивнул.

— Вечером они просто проверяют, как тут что, а утром накладывают еду вон в ту кастрюлю. — Йеппе указал на плиту в маленькой кухоньке. — На следующий день, если мы не доели, они наваливают новую порцию на остатки вчерашней. Каждый раз одно и то же месиво. Иногда Магган приносит несколько яблок.

Шварц заглянул в эту кастрюлю, когда они только вошли в столовую. Бурое содержимое походило на массу, которую выгребаешь, когда чистишь сток в душевой, но пахло не так уж противно. Чем-то сладким и слегка острым. Еще в вареве угадывалась прорва чеснока.

— Она утверждает, что в этой каше — все необходимые питательные вещества, что она полезная, но это ерунда. Просто повод выжать из нас еще несколько монет. — Йеппе замолчал и почесал руку. — Хотя вообще-то она классная. Ей можно платить пустыми банками, а однажды она закрыла глаза на то, что мне не хватило заплатить за койку.

Жанетт с шуршанием перевернула газетный лист.

— А сколько вы платите за возможность жить здесь?

Йеппе тускло улыбнулся.

— Смотря какой номер снимаешь… Сейчас — сотню в сутки за нижнюю койку в сарае. Система “все включено”. Никто ни с кем не скандалит, район в центре, но в то же время уединенный. Приватности гораздо больше, чем в каком-нибудь хостеле, не говоря уж о ночлежке.

— Мы насчитали тридцать кроватей, — сказала Жанетт. — А вас всего тринадцать, включая Йонни. Где остальные?

— Понятия не имею. Кто-то возвращается вечером, кто-то вообще не возвращается.

Шварц подвел итог увиденному в доме. Шесть спальных мест наверху, шесть на первом этаже, да еще два в подвале, из которых одно — в котельной. Вместе с сараем, контейнером и трейлером всего выходило семнадцать спальных мест в гостинице, гаже которой и представить нельзя. “W&W Bygg” — креативные ребята, заняли нишу, в которой у них нет конкурентов. Отель класса “ноль звезд”, подумал Шварц и стал ждать следующего шага Жанетт.

— Ясно. — Жанетт отложила газету. — Сюда можно водить проституток, здесь можно употреблять наркотики и радоваться жизни. Пока не достроена высотка по соседству, вы никому не мешаете.

Шварц перевел взгляд с Жанетт на Йеппе, который продолжал улыбаться.

— Вот именно, — подтвердил тот. — Я-то не покупаю девчонок, на метадон у меня рецепт, ничего крепче пива не пью. Живу здесь, потому что ничего лучше для себя не нашел… Хотя после вашего появления придется искать другое место.

Жанетт вырвала из блокнота листок, что-то написала и протянула листок Йеппе.

— Позвоните по этому номеру, скажите, что вам его дала Чильберг из стокгольмского управления полиции. Думаю, у них найдется для вас угол.

Вид у Йеппе стал не столько благодарный, сколько удивленный. Он взял листок, поскреб заросший щетиной подбородок и тихо пробормотал “спасибо”.

— Вы хорошо знали Рикарда Стрида? — спросила Жанетт, внимательно глядя Йеппе через плечо.

Во время допросов она иногда прибегала к такой технике — по возможности не смотреть на сидящего напротив нее человека. Опытный лжец умеет манипулировать: улыбка, жесты, язык тела. Но как у слепых развивается острый слух, так и ты со временем учишься различать нюансы и оттенки голоса.

Жанетт в таких случаях предпочитала смотреть не в другую сторону, а в блокнот.

— Я вам этого не говорил, — сказал Йеппе, — но Рикард и Йонни приторговывают оружием, травой и героином.

Жанетт изучала его мимику. Морщинки у рта, иногда подмигивает одним глазом, а другим — нет, часто улыбается без причины. Все вместе могло указывать на человека, склонного к вранью, но в случае Йеппе речь с большой вероятностью могла идти о застарелом алкоголизме и наркозависимости, а в улыбке угадывалась изрядная доля страха перед полицейскими.

— Когда вы в последний раз видели Рикарда и Йонни? — спросила Жанетт.

— В столовой… Около семи.

— Около семи? То есть сегодня вечером?

— Ну. Они о чем-то трепались, курили, пили водку. Я зашел, чтобы налить воды в канистру, и когда уходил, они все еще сидели.

Жанетт случалось слышать о таких, с позволения сказать, гостиницах. Теневые заведения, они существовали в самых разных формах; согласно внутренней записке, которую Жанетт не так давно просматривала, в Стокгольме и окрестностях таких мест не меньше сотни, причем несколько — в центре города. Специалист из компьютерного отдела бился сейчас над тем, чтобы найти владельцев. Жанетт надеялась, что они еще не успели удалить записи с камер видеонаблюдения.

— Спасибо, Йеппе. Думаю, мы закончили. Вы ведь позвоните, если еще что-нибудь вспомните?

Йеппе снова улыбнулся.

— У них черный внедорожник.

— У кого?

— У Лейфа и Магган.

* * *

Когда зеленый участок, окружавший виллу, носил название Волшебного сада — культурного проекта, похороненного несколько лет назад, — здесь наверняка было устроено с десяток домиков на дереве.

Последний из них, наводящая уныние развалюха два на два метра, имела красные стены и белые углы, как положено порядочному шведскому дому. К входу в покосившуюся конструкцию вела шаткая лесенка, а в самом домике спала, обняв плюшевого медведя, девочка в желтой пижаме. Женщина, которая разговаривала с Кларой — так называемая помощь в проведении допроса, — стояла под деревом, и вид у нее был обеспокоенный.

— Нужен временный опекун, — заговорила она, увидев Жанетт. — Я уже позвонила в социальную службу. Ее заберут, но где Клара будет ночевать сегодня? — Женщина покачала головой. — Из нее слова не вытянешь, к тому же девочка избегает физических контактов, только за медведя и держится. У нее может быть травма, или легкая форма аутизма, или и то, и другое. Я, к сожалению, пока не знаю. Прямо сейчас моя рекомендация — пусть поспит.

Избегает физических контактов? Жанетт вспомнилось, как Шварц взял Клару за руку, и девочка, похоже, не имела ничего против.

Жанетт взглянула в сторону дома. Шварц разговаривал с техниками, и она узнала высокую фигуру их руководительницы. В пластиковых комбинезонах, наверное, страшно жарко. На улице все еще градусов двадцать, а то и двадцать пять.

Возле забора, у открытой двери, стоял полицейский фургон; за тонированными стеклами сидел Рикард Стрид — скорее всего, раздраженный тем, что за два часа ожидания с ним так и не поговорили. Жанетт на всякий случай попросила парней прибавить мощности кондиционера — установить температурный режим “исландское лето”. По ее предположениям, Стрид теперь перестал потеть, так что пусть еще подождет.

— Что сказали эксперты? — спросила Жанетт, когда Шварц подошел к ней.

— Причина смерти — выстрел в лицо. Есть следы борьбы, а вокруг тела отпечатки подошв на гравии. Три разных пары.

— Три? Не две?

— Три, из которых две — кроссовки, кто-то попал ногой в лужу крови. Третья пара — стертые конверсы Йонни.

Картина произошедшего начинала проясняться. Если раньше перед Жанетт были разбросаны пятьсот элементов головоломки, из которых следовало сложить голубое небо, а еще из пятисот перемешанных элементов предстояло сложить такое же голубое море, то теперь она нашла элементы, из которых выстроилась линия горизонта. Осталось рассортировать все остальное.

Жанетт взглянула на коллегу.

— Шварц… Ты, по-моему, поладил с девочкой. Разбуди ее, спроси, почему папа сегодня так спешил уйти.

— А это разумно? Вон стоит специалистка по детям, караулит ее.

— Спроси ее, зачем папа играл со своим пистолетом.

Шварц кивнул, но по нему было видно, что подчиняется он без особой охоты. Жанетт иногда казалось, что он протестует или ставит приказы под сомнение исключительно ради самого протеста, из чистого упрямства. А упрямцы живут в иллюзии, что они люди свободомыслящие, идут против течения, хотя на самом деле ими управляют мысли и чувства других: упрямец всегда хочет думать наперекор. Совсем как Шварц.

Жанетт вздохнула. Вот и она, раздражаясь на Шварца, ведет себя по-детски. И оба отвлекаются от дела.

Жанетт набрала номер специалиста из компьютерного отдела, надеясь услышать от него новости про “W&W Bygg”. Кроме тех, что она уже прочитала на главной странице фирмы.

— Привет, — отозвался эксперт. — Я как раз печатаю заключение. Подожди немного.

Слушая, как он стучит по клавишам, Жанетт поглядывала в сторону домика на дереве. Вызванная для помощи в проведении допроса женщина, скрестив руки на груди, стояла рядом со Шварцем, который заглядывал в дверь. Клара проснулась и теперь терла глаза, не выпуская медведя из рук.

— Есть номер почтового ящика, — заговорил специалист. — Но адрес фирмы в Салеме будет поинтереснее. Это одноэтажный дом, которым владеют все те же супруги Лейф и Маргарета Веттергрен. — Он хохотнул. — А теперь держись… По этому адресу зарегистрированы еще четыре фирмы, с другими руководителями, а в базе данных транспортного управления — двадцать две легковые машины и шесть небольших грузовиков. И, что немаловажно, по тому же адресу проживают девяносто человек.

— Девяносто?

— Да, именно девяносто. Примерно по одному на каждый квадратный метр. И ничего необычного тут нет. Я бы сказал, девяносто — не рекорд.

Еще несколько элементов головоломки встали на место, но Жанетт подозревала, что произошедшее у моста Кварнхольм имеет мало отношения к супругам Веттергрен. И все же надо съездить в Салем, нанести им визит. Жанетт сказала “спасибо” и закончила разговор.

Когда она подошла к дереву с домиком, девочка уже слезла и взяла Шварца за руку.

— Кларе просто нужно было поспать. — Шварц присел на корточки, повернулся к малышке и указал на Жанетт. — Это моя начальница. Ты мне сейчас кое-что рассказала. Можешь повторить, для Жанетт?

— Папа взял пистолет и побежал за дядей. — Клара покосилась на Шварца, и тот ободряюще кивнул.

— Дядя — это Рикард? — уточнила Жанетт. Девочка наморщила лоб:

— Нет, Рикард помогал папе, он тоже побежал за дядей.

— За каким дядей?

Клара замотала головой. Потом она просияла и спросила:

— А когда папа придет?

В голубых глазах засветилась надежда.

Примечания

3

Меня это не касается (англ.).