Увеличительное стекло

Эндрю Мэйн, 2018

Доктор Тео Крей поймал одного из самых жестоких серийных убийц в истории, используя революционные научные методы. С тех пор в его жизни произошли серьезные перемены: он больше не может преподавать в университете и теперь работает в секретном подразделении Разведывательного управления. Но новая реальность вовсе не по душе Тео, и он берется за очередное расследование. Отчаявшийся отец пропавшего ребенка, игнорируемый полицией и властями, обращается к доктору Крею за помощью. Все, что имеется в распоряжении Тео, – детские рисунки и городская легенда о человеке по имени Тоймен. Чтобы разобраться в этом деле, доктор Крей должен на время отказаться от своих научных предубеждений и погрузиться в мир, в котором фантазии и ночные кошмары не менее значимы, чем объективная реальность. С каждым новым витком расследования масштабы преступного заговора лишь увеличиваются, а времени на спасение очередной жертвы становится все меньше…

Глава 5

Бухгалтер

— Доктор Крей, спасибо, что смогли уделить время! Я — большой поклонник ваших работ.

Не уверен, что у народных мстителей должны быть поклонники, но ладно, примем это за комплимент.

— У меня оставалась пара пива, сейчас принесу, и вы расскажете мне о…

— Кристофер, мой сын Кристофер. А я — Вильям, Вильям Бостром.

Ну все, теперь у пропавшего есть лицо и имя. Кристофер стремительно перестает быть просто конвертом с фотографией, который можно проигнорировать.

Мы входим, и я приглашаю Вильяма за стол в кухне. Он кладет конверт и осматривается. Смотреть особо не на что: диван, телевизор — вот, пожалуй, и все.

— Только переехали? — спрашивает Вильям.

— Почти полгода назад.

— И живете один?

— Вы же понимаете, что от незнакомца такой вопрос звучит несколько зловеще?

Вильям усмехается.

— Да, пожалуй. Я вполне похож на одного из психов, с которыми вы наверняка сталкиваетесь регулярно.

— Именно. — Я достаю пиво. — Вот, держите.

— Спасибо. — Вильям делает такой малюсенький глоток, что становится очевидно: либо он вообще не пьет, либо завязавший алкоголик. Я забираю бутылку обратно.

— Есть кока-кола. Будете?

— Да, спасибо. Еще раз скажу: я очень ценю, что вы согласились помочь.

Угу, посмотрим, как он оценит, когда придется сказать ему, что помочь я в реальности не могу и ему пора уходить. Я возвращаюсь с банкой колы и снова сажусь.

— Прежде чем мы вообще начнем говорить, я хочу подчеркнуть одну важную вещь: причина, по которой вы вообще слышали о некоем докторе Крее, заключается в том, что я обратил внимание на переходы растительности в некоторых местах в Монтане, где были зарыты тела.

— Да, я помню. Экотоны, так, кажется, они называются. Области, где меняется растительность и одни виды пытаются вытеснить другие. А еще Джо Вик закапывал тела в ближайшей к месту убийства низине, чтобы эрозия почвы не обнажила останки.

А он, похоже, подготовился к нашей встрече. Лично меня еще передергивало от имени Джо Вика в обычной речи, хотя я понимал, что для других он мало отличался от Чарльза Мэнсона или Джо Банди.^[1]

— В общем, теперь у ФБР есть эта технология. Полиция на местах уже применяет ее в дополнение к своим традиционным методам.

— Да, наверняка многие семьи смогут теперь найти своих пропавших.

И свое горе. Многие все еще ждут и надеются, что их близкие когда-нибудь вернутся. И это самое тяжелое в подобных делах. Эти люди расчитывают, что я дам им надежду. Но мне нечего им предложить.

— Крис был славным парнем. Правда. Я знаю, все так говорят. Но он и правда хорошо учился, не лез в неприятности. Знаете, правильный такой. Бывало, пойдем с ним в магазин с игрушками, а он сунет все карманные деньги в ящик для сбора пожертвований. Такой парень.

Вильям, что ты со мной делаешь?! Со сбежавшим наркоманом было бы куда проще. Но нет, на фото вовсе не малолетний преступник. Девятилетний пацан, пухлые щеки, добродушная улыбка. Излучает простоту и искренность.

— Как это произошло? — наконец спрашиваю я.

— Не вернулся из школы.

— Насколько актуальна фотография?

— Сделана примерно за месяц до исчезновения.

— А что полиция?

Вильям пожимает плечами.

— Сделали все, что должны были. Опросили соседей, расклеили объявления. Даже в новостях фотографию показали. Я звонил детективам, ведущим дело, но постепенно они перестали отвечать, объявления заклеили новыми, а в новостях появился другой пропавший. Какая-то белая девочка из Колорадо, кажется.

Вильям останавливается, когда соображает, что сказал. Я киваю. Да, мы относимся по-разному к преступлениям, где жертвы белые и где — чернокожие. На постоянные сводки о погибших в черных трущобах белые не обращают внимания. А вот стоит кому-то устроить перестрелку в церкви и убить десяток прихожан, которые случайно оказываются еще и чернокожими, — тут все возмущены, как положено. Это потому, что жертвы внезапно оказались чем-то нам близки.

— Какие-нибудь зацепки?

Вильям качает головой.

— Ничего. По крайней мере, ничего, что полиция могла бы мне рассказать.

— А где все произошло?

Повисает пауза.

— Уиллоубрук, пригород Лос-Анджелеса.

— Южный?

Вильям кивает.

М-да, знакомое название. Заодно с Южным Централом, прекрасно известным по боевикам. Рядом с Комптоном. Банды, наркотики, если судить по фильмам. Кроме этого, правда, я не знаю о районе вообще ничего. Но теперь понятно, откуда пауза. Статистика убийств в этом округе пугающая.

— Крис был хорошим парнем, — с нажимом произносит Вильям, считая, что я для себя все решил.

— Верю. Значит, его похитили? Просто так?

— Да. Никаких требований выкупа. Ни предупреждений. Просто исчез, и все.

Упоминание о выкупе — уже повод задуматься. Я слышал, что в неблагополучных районах похищения на почве наркоторговли происходят сотнями ежедневно. Людей держат в заложниках, чтобы добиться чего-то от семьи или родственников. И семьи не спешат обращаться в полицию с рассказами, что их сына похитили, потому что его отец задолжал за кокаин.

— Знаете, я боюсь, тут даже мне не за что зацепиться. Я ведь этих мест толком не представляю. Жаль, что не могу помочь. Вы с мамой Криса живете вместе?

— Ее уже нет. И родственники Криса не похищали.

— И вы так считаете потому, что?..

— Потому что Криса нет в живых.

— А в этом вы почему так уверены? — разговор принимает очень странный оборот.

— Потому что Крис пропал девять лет назад. Я знаю, что он уже не вернется.

— Девять лет назад?! — След не то что остыл, а уже и заасфальтирован три раза.

— Я в курсе статистики. Доктор Крей, я — бухгалтер. У меня все хорошо с математикой. Крис не сбежал и не потерялся. Его похитили и убили. И дай бог, если просто убили…

Он сидит, уставившись на бутылку пива, а я пытаюсь сообразить, подвинуть ли ее к нему или вылить в раковину.

— Так, и теперь, практически через десять лет, чего вы хотите от меня?

— Найти убийцу. Я хочу поймать того, кто забрал моего мальчика.

— Он может быть уже где-то далеко-далеко.

— А может, это один из соседей. Может, я сталкиваюсь с ним каждый день, может, он прямо под носом. Как Лонни Франклин.

Лонни Франклин, он же Спящая Смерть, был серийным убийцей как раз из Южного Централа Лос-Анджелеса, убивал тридцать лет подряд. В основном проституток, сидящих на наркотиках, то есть самых незаметных для правопорядка. Дела списывались на разборки наркодилеров, а убийцами назначались уже мертвые бандиты. Десятки женщин, которым и так изрядно досталось от жизни, исчезали бесследно при полном бездействии полиции прямо под носом стражей порядка и соседей Франклина.

— Подозреваемые?

— Никого. Я исходил весь район, постучал в каждую дверь. Увидел много всякого, доктор Крей, но ничего, связанного с пропажей моего мальчика. Мне не в кого ткнуть пальцем со словами: «Это он». Я поговорил с учителями, вообще со всеми взрослыми, с кем Крис мог пересекаться. Ничего.

Я делаю глоток пива и пытаюсь сформулировать ответ.

— Не думаю, что смогу тут помочь, — говорю я и останавливаюсь, чтобы не сказать: «Слишком мало данных». Вместо этого спрашиваю: — А другие дети в этом районе пропадали?

— Да, было несколько случаев. Но полиция утверждает, что сходства слишком мало, чтобы выделить общую схему. Хотя жертвам Франклина тоже говорили, что нет оснований думать, что в городе орудует серийный убийца. — Он поднимает руки, как будто я собираюсь возразить. — Нет-нет, я не утверждаю, что похищение Криса — дело рук серийного убийцы. Но подумайте, кто-то похитил и убил ребенка, разве он остановится на одном? Думаете, это единичный случай?

— Полагаю, подозреваемых в насилии над детьми полиция всех проверила? — вместо ответа переспрашиваю я.

— Да, и я проверял. — Он откидывается на спинку стула и качает головой. — Куча извращенцев. Но среди них нет убийц и похитителей.

— Господин Бостром, у меня нет ни времени, ни возможностей заняться этим делом.

— А в Монтане были? Какие возможности вам нужны были там?

— У меня имелась ДНК. Я — биолог. А еще образцы крови и фрагменты волос. Мне было с чем работать.

— Но вы же еще и теоретик. И аналитик. Вы знаете, как обрабатывать данные, чтобы найти то, чего другие не видят.

— Но я не экстрасенс. Все, что я умею — задавать правильные вопросы.

Бостром встает.

— Большое спасибо, что выслушали меня. Все, о чем я вас прошу: подумайте, какие вопросы можно задать, чтобы что-то узнать.

Я стою с ним на крыльце, пока он ждет такси в аэропорт. Он рассказывает о любимых фильмах Криса. О том, как мальчик приготовил ему в микроволновке пирог на день рождения. О том, как Крис учился и хотел стать астронавтом. Парень хотел стать ученым, изобретать, помогать людям. И глядя, как огни такси растворяются в ночи, я ощущаю холодок от мысли, что человек, погасивший эту маленькую яркую звездочку, все еще на свободе.

Чисто теоретически Крис — не единственный и точно не последний пропавший ребенок. Чисто теоретически у меня больше шансов найти живого Аль Капоне в Чикаго, чем убийцу Криса.

Примечания

1

Известные серийные убийцы. — Здесь и далее примечания переводчика.