Увеличительное стекло

Эндрю Мэйн, 2018

Доктор Тео Крей поймал одного из самых жестоких серийных убийц в истории, используя революционные научные методы. С тех пор в его жизни произошли серьезные перемены: он больше не может преподавать в университете и теперь работает в секретном подразделении Разведывательного управления. Но новая реальность вовсе не по душе Тео, и он берется за очередное расследование. Отчаявшийся отец пропавшего ребенка, игнорируемый полицией и властями, обращается к доктору Крею за помощью. Все, что имеется в распоряжении Тео, – детские рисунки и городская легенда о человеке по имени Тоймен. Чтобы разобраться в этом деле, доктор Крей должен на время отказаться от своих научных предубеждений и погрузиться в мир, в котором фантазии и ночные кошмары не менее значимы, чем объективная реальность. С каждым новым витком расследования масштабы преступного заговора лишь увеличиваются, а времени на спасение очередной жертвы становится все меньше…

Глава 14

Враг народа

Воплощение зла, как его представил детектив Корман, сидит у журнального столика, потягивая одну из этих модных минерлок. На столике лежит альбом с картинами Джеймса Таррела, а дочь-школьница Мэтиса сидит на кухне с бабушкой над университетским курсом истории Европы.

Атлетично сложенный, что только подчеркивается черным, сидящим по фигуре свитером, он вполне может сойти за успешного адвоката или политика на подъеме карьеры. Мозг отказывается видеть в этом интеллигенте, на лице которого явно написано несколько высших образований, беспощадного гангстера, взошедшего на нынешнюю кровавую вершину по трупам собственноручно убитых врагов и соперников. Но в последнем я не сомневаюсь ни секунды. Мэтис — самый умный, внимательный и харизматичный человек, что я встречал. Знаете, да, как все в помещении млеют, когда входит президент или улыбается Брэд Питт. Вот, Мэтис вызывает такую же реакцию. И Тед Банди, кстати говоря, тоже вызывал, и Джо Вик, если верить рассказам. Хотя моя встреча с ним прошла совсем с другим эмоциональным настроем.

Не то, чтобы я был стопроцентно уверен в непричастности Мэтиса к исчезновению Криса. Но было понятно, как он достиг нынешних высот, а также почему такие, как детектив Корман, терпеть не могли его самого, с этим вот дорогущим домом, в котором он мог попивать элитную минералку и готовить дочь к Лиге Плюща.

— Прежде всего, профессор Крей, прошу извинить мою слишком резкую охрану. Знаете, приходится помнить о старых бурных деньках и оставшихся с тех пор врагах.

Бурных деньках. Вот, значит, как это теперь называется.

— Надеюсь, я не похож на одного из них?

— Вы не поверите! Некоторые насмотрятся «Сынов анархии» и вообразят себе невесть что.

Я смутно припоминаю телесериал о банде байкеров, в которых состояли исключительно белые. Интересно, неужели теплая компания на входе приняла меня за кого-то такого? Хм, тогда, пожалуй, те самые бурные деньки — не такие уж и старые.

— Во-вторых, — продолжает Мэтис. — Я хочу поблагодарить вас за помощь Вильяму. Он мне как брат, и потеря Криса далась мне очень тяжело, я как будто потерял собственного сына.

Правда? А, интересно, искать его Мэтис пробовал? И вообще, хоть что-нибудь по этому поводу предпринял?

— Даже не знаю, смогу ли я чем-то помочь! Дело Вильяма, точнее, Кристофера, пока выглядит безнадежно.

Мэтис с сочувствием кивает.

— Да, Вильям говорил, что вы ходили в местный полицейский архив, смотрели дело. Удалось что-то выяснить?

Еще как удалось! Только не уверен, что стоит делиться выясненным с Мэтисом.

— Да. Расследование тщательным никак не назовешь.

Я поворачиваюсь к Вильяму.

— Зато удалось поговорить с детективом, который вел дело.

— С Корманом?

— Да, с ним самым.

— Со мной он уже давно не разговаривает.

— Похоже, он сдался, — внезапно я понимаю, что добавить к этому мне больше нечего.

— Корман обвиняет во всем меня? — спрашивает Мэтис. — Говорит, что Криса похитили, потому что его отец работает на гангстеров?

Грубо, но точно.

— Не напрямую, но, да, именно так.

— Наверняка достал папку и стал рассказывать, какой я тут местный Аль Капоне?

— Скорее Пабло Эскобар, по моим ощущениям.

Мэтис кивает и обращается к Вильяму.

— Напомни, сколько раз нас проверяли?

— Девять. До суда так и не дошло.

— А сколько было рейдов с обысками?

— Пять.

— Что-нибудь нашли?

— Один раз.

— Что?! — Мэтис меняется в лице.

— Нарушение санитарных норм. Ваша двоюродная сестра положила сырое мясо на стол, где собирают бургеры. Заведение закрыли.

Мэтис поднимает руки в жесте преувеличенной покорности.

— Ладно-ладно, ставить мою туповатую сестренку управлять бургерной не стоило. Признаю ошибку.

Я не могу сдержать улыбку, так хорошо разыграна эта сцена. Наверняка он повторяет это мини-представление перед друзьями и партнерами каждый раз, когда всплывает тема преступных связей. Но в то, что он белый и пушистый, я ни секунды не верю еще и потому, что его интеллект виден за версту. Да, обычные копы привыкли арестовывать бестолковых бандитов, не закончивших и десяти классов, но Мэтис явно не в их умственной категории. Сейчас точно не скажешь, имеет ли он отношение к делу Вильяма, но совершенно точно, что за пределами своего офиса он ни к чему противозаконному сейчас и на пушечный выстрел не подходит.

В тот момент, когда один громила-охранник проверил мою фотографию и сказал другому, что я не полицейский, все стало предельно ясно. С организацией, где есть база всех местных офицеров, так просто не справишься. Но это мне на самом деле и неважно. Важнее, участвовал ли он в похищении Криса, а в остальном пусть им занимается полиция Лос-Анджелеса.

— Вот что говорят в полиции, — рассказываю я Мэтису. — По статистике, большинство похищений так или иначе связаны с наркоторговлей, поэтому о них не заявляют. Корман предполагает, что, похитив Кристофера, кто-то из банд пытался надавить на Вильяма. Или на вас через него.

Мэтис произносит низким голосом:

— Я похож на человека, на которого легко надавить? Скажите-ка вот что: а почему вообще вы здесь? — он останавливает меня прежде, чем я успеваю начать отвечать, и продолжает: — Я имею в виду, не почему вы помогаете Вильяму, а вообще, почему вы до сих пор ходите и разговариваете, например, со мной, а не валяетесь в виде трупа в Монтане?

Он явно пообщался с Вильямом обо мне.

— Потому что убийца добрался до тех, кто мне дорог.

— Двухметровый громила, убивший до этого семь полицейских, добрался до ваших близких. Вы его нашли и остановили, насовсем. Как вы считаете, что стало бы с тем, кто попытался бы добраться до моих близких. Особенно учитывая собственные слова, что я скорее местный Пабло Эскобар, чем Мать Тереза? Как вы думаете, о скольких трупах написали бы газеты.

— Да, я понимаю, о чем вы. Разве что это как раз ваших рук дело.

— Моих? — Мэтис с изумлением переводит взгляд на Вильяма. — Моих-то с чего?

— Как насчет матери Криса?

Мышцы на шее Мэтиса заметно напрягаются, а Вильям задерживает дыхание.

— Мэтис здесь совершенно ни при чем! — умоляющим голосом восклицает Вильям. — Совсем ни при чем! Зачем вообще это было вспоминать. Нельзя так говорить.

— Знаешь, это низко, — отвечает Мэтис после долгой паузы.

Я знаю, что хожу по лезвию, но мне нужно проверить свою теорию до конца:

Конец ознакомительного фрагмента.