Зачарованный апрель

Элизабет фон Арним

Лотти Уилкинс и Роза Арбитнот не были счастливы в браке. Обе почти смирились со своей участью, но однажды в «Таймс» они прочли объявление о сдаче внаем небольшого средневекового замка в Италии. Высокую арендную плату дамы решили поделить на четверых и нашли еще двух компаньонок. Вскоре, покинув хмурый, дождливый Лондон, четыре леди отправились в Италию. Окруженный чудесным садом замок оказал на женщин волшебное воздействие, здесь они вдруг осознали, как прекрасна жизнь, и почувствовали, что могут и должны быть счастливыми…

Глава 2

Миссис Арбитнот давно уже не чувствовала себя несчастной.

«Как это возможно, — спрашивала она себя, — когда Господь заботится обо мне?»

Однако она не спешила сразу же опровергнуть слова миссис Уилкинс, чувствуя, что та страдает и нуждается в помощи. Причем в этом случае требовались не просто еда, ботинки или наставления, которых было вполне достаточно для ее подопечных, а искреннее понимание и сочувствие. Миссис Арбитнот не знала, что сказать. Единственным правильным ответом было бы согласие на предложение миссис Уилкинс, причем искреннее и немедленное. Беспокоило только то, что решение принималось не только для того, чтобы успокоить новую подругу, но и отвечало ее собственному горячему желанию. Все это было так неожиданно! Миссис Арбитнот привыкла наставлять, направлять и поддерживать всех, за исключением собственного мужа, которого давно уже поручила милости провидения. Ему бессмысленно было давать советы. Ничего, кроме вежливого внимания, с которым он выслушивал их, забывая сразу же, как только выйдет из дому, нечего было и ждать.

Уже давно миссис Арбитнот не требовала ничего для себя. Она отказалась от надежды на семейное счастье или хотя бы простое дружеское понимание и перестала общаться с мужем. Ее не увлекали ни мода, ни общество, ни деньги, которых в доме всегда было в избытке. Молодая женщина уже ничего не ждала от жизни, и внезапное эгоистичное желание перемен, с такой силой вдруг охватившее все ее существо, почти внушало ей страх. Искушение поддаться ему стало нестерпимым, и миссис Арбитнот сдалась.

— В конце концов, ничего не случится, если мы наведем справки, — произнесла она к великой радости миссис Уилкинс.

— Нас это ни к чему не обязывает, — ответила миссис Уилкинс дрожащим голосом. Она почувствовала, что дело сдвинулось с мертвой точки. Раз так, то исполнение мечты становится делом времени. Курьезным образом, эта робкая молодая особа верила в предчувствия. Она решила, что объявление — знак судьбы, и, таким образом, все скоро устроится как можно лучше.

Новые подруги вместе сели за письменный стол. Миссис Арбитнот написала по указанному адресу, прося сообщить подробные условия аренды. На самом деле единственное, что интересовало обеих женщин, — это цена. Так как миссис Арбитнот была старше, опытнее и привыкла общаться с людьми, ведение переговоров решено было поручить ей, однако в этот день миссис Уилкинс снова показала себя с неожиданной стороны. Хотя Лотти Уилкинс казалась слабой и беззащитной, была в ней какая-то внутренняя сила, и, когда ей чего-то по-настоящему хотелось, она была вполне в состоянии направлять и вести за собой других. К тому же она умела делать неожиданные, но очень верные выводы.

Когда письмо было написано и брошено в почтовый ящик, обе женщины ощутили смутное чувство вины.

— Это доказывает только, — прошептала миссис Уилкинс, — какими примерными женами мы были все эти годы. В первый раз делаем что-то без ведома наших мужей — и чувствуем себя чуть ли не преступницами!

— Не могу сказать, что была такой уж примерной супругой, — ответила миссис Арбитнот, недовольная тем, что новая подруга словно прочитала ее мысли.

— Нет, я уверена, что так и было. И поэтому мы так несчастны.

«Не следовало бы ей так говорить, — подумала Роза. — Нужно научить ее быть более сдержанной».

Вслух она произнесла:

— Не знаю, почему вы так настаиваете на том, что я несчастлива. Когда мы познакомимся поближе, вы поймете, что это не так. И почему, по-вашему, совершать только хорошие поступки — значит отказаться от счастья?

— Так и есть, по крайней мере, в нашем случае. Бывают хорошие, но скучные вещи, а бывают такие, которые приносят радость. Вот, например, как этот замок на берегу моря. Только нам с вами они никогда не доставались.

— Да, если мы туда поедем, это будет очень приятно. Пока я хочу только узнать, каковы условия. Скорее всего, они окажутся совершенно неприемлемыми, а если нет, то, может быть, к завтрашнему дню мы передумаем.

— Я уверена, что нет, — ответила миссис Уилкинс.

Вся эта неуверенность выбивала из колеи. Направляясь на встречу, где она должна была произнести речь, миссис Арбитнот тщетно пыталась сосредоточиться:

«Надеюсь, что спокойный и разумный подход к делу повлияет на эту женщину. Она слишком восторженно ко всему относится».

Однако миссис Арбитнот сама чувствовала себя взволнованной, испытывала одновременно страх, радость и чувство смутной вины, как будто перед тайным любовным свиданием. Когда она взошла на кафедру и начала говорить, поняла, что дух красноречия покинул ее. Тяжело было глядеть на равнодушные лица собравшихся и убеждать их сделать пожертвование в пользу бедняков. Это всегда было непросто, а сейчас, когда все ее мысли были сосредоточены на неожиданно открывшихся возможностях, просто нереально. Миссис Арбитнот выглядела и чувствовала себя скорее как женщина, неожиданно выслушавшая признание в любви, чем как скромная и набожная проповедница, и в этот раз ее речь не тронула прихожан.

«Красота, воздух, солнце… — думала она, почти не сознавая, что продолжает говорить. — Я никогда не была в Италии. Может ли так случиться, что именно для этого и были предназначены мои сбережения на черный день, что миссис Уилкинс в конечном счете права, предлагая воспользоваться случаем, который больше не представится? В самом ли деле эта женщина обладает даром провидения, и если да, то стоит ли бороться с судьбой? Но все же эти деньги предназначались на богоугодные дела, так не будет ли грехом истратить их только на себя?»

Благодаря долгой практике миссис Арбитнот могла бы произнести свою речь даже во сне, но никто на этот раз не был задет описанием страданий бедняков. Когда она сошла с кафедры, кружка для пожертвований оказалась пустой. Она прошла мимо, не обратив на это внимания, но викарий, старинный и добрый друг миссис Арбитнот, видел все и был очень встревожен.

— Не могу понять, — недовольно сказал он ей, прощаясь, — что случилось с этими людьми? Кажется, ничто на свете не способно растрогать их души.

— Может быть, им просто нужен отдых?

— В феврале? — саркастически заметил священник.

— Нет, нет, никак не раньше апреля, — обернувшись, сказала миссис Арбитнот.

«Странно… Очень странно!» — думал священник, направляясь домой.

Настроение у него было ужасное, и в тот день его жене пришлось выслушать немало колких замечаний. Раньше он никогда не видел миссис Арбитнот такой рассеянной и заподозрил неладное. Для женщины, которая прилежно заботится о ближних своих и думает о Боге, у нее были слишком мечтательные глаза. Викарий понадеялся, что дело в простуде, которую так легко подхватить в Лондоне в эту пору. Поскольку прежде его прихожанка не бывала такой рассеянной, ясно, что она плохо себя чувствует. Викарий даже помыслить не мог, что дело совсем в другом.

В своей вечерней молитве миссис Арбитнот спрашивала у Бога совета, как поступить. Она хотела попросить его, чтобы замок был уже арендован, и проблема разрешилась сама собой, но тут же остановилась: «Нет, только не это! Нельзя идти на такой риск, ведь молитва может быть услышана! А к тому же, — убеждала она сама себя, — можно будет в самое ближайшее время скопить еще. Фредерик полностью переложил ведение счетов на мои плечи, так что в самом худшем случае в следующие несколько месяцев мои бедняки получат немного меньше, но зато уж эти-то деньги будут потрачены с пользой!»

Не имея собственных доходов, миссис Арбитнот была вынуждена рассчитывать только на мужа, он же добывал деньги способом, который был для нее источником непрерывных терзаний. Фредерик писал книги об известных куртизанках, любовницах королей. Его книги пользовались ошеломляющим успехом. Многие короли имели любовниц, и многие из этих любовниц прославились своими безумствами, так что материала для работы было более чем достаточно. Фредерик писал примерно по книге в год, и миссис Арбитнот была бессильна ему помешать, поскольку состояния у них не было. Однажды, после успеха романа о госпоже дю Барри, муж купил кушетку в стиле барокко, и эта вещь, стоявшая в гостиной, являлась постоянным напоминанием о презренном происхождении благополучия этого дома. Роза стыдилась того, чем занимается ее муж, поэтому ни разу в жизни не садилась на эту кушетку и не собиралась делать этого в будущем. В отвратительной роскоши этой вещи чувствовалось что-то языческое, и христианская душа молодой женщины восставала против нее.

Сознание того, что своей обеспеченной жизнью они обязаны греху, пусть и отделенному от них столетиями, было главной причиной огорчений миссис Арбитнот. Чем аморальнее вели себя эти дамы, тем лучше расходилась книга и тем щедрее был Фредерик. Его жене оставалось надеяться только на то, что когда-нибудь люди одумаются и перестанут покупать эти развратные книги. В надежде на лучшее она откладывала деньги, чтобы поддержать мужа, когда его читатели очнутся и он останется без своих доходов. Кроме того, некоторое облегчение приносила раздача милостыни. Она надеялась, что молитвы облагодетельствованных бедняков помогут загладить ужасный грех ее мужа. Больше ничего нельзя было для него сделать. Она не раз пыталась заинтересовать Фредерика более приличными темами, напоминала ему о библейских персонажах или святых, которые вели достойную жизнь и, следовательно, подавали хороший пример. Она спрашивала мужа, почему бы ему не писать книги о чем-нибудь другом, к примеру, о цветах или птицах. В ответ Фредерик сначала смеялся и говорил, что такие книги уже написаны, но расходятся гораздо хуже, чем пикантные похождения дам прежних времен. Потом он просто замолчал и выслушивал все ее увещевания с выражением снисходительного терпения, которое всегда появлялось у него на лице при встрече с женой. Наконец она отступилась. Ей оставалось тратить больше денег на благотворительность и молить Бога, чтобы он простил заблудшую душу.

В прежние времена миссис Арбитнот пыталась обдумать ситуацию, принять верное решение и следовать ему, но обнаружила, что это проще сказать, чем сделать. В конце концов пришлось положиться на милосердие Всевышнего. Ни пенни из отложенных денег не было истрачено на обстановку или одежду, они были предназначены только для бедных. Иногда миссис Арбитнот начинала колебаться:

«Может, стоило бы отказаться от этих денег? Но тогда как быть с покупкой ботинок для приходских сирот?»

Она неоднократно пыталась поговорить об этом с викарием, но тот после долгих недомолвок и призывов обратиться к Богу давал ей понять, что в любом случае ботинки кажутся ему более важным делом, чем спасение души мистера Арбитнота. Так все и шло год за годом. Башмаки покупались и изнашивались, сироты немного подрастали и шли в услужение, а взамен появлялись новые. Иной раз миссис Арбитнот начинала поражаться, с какой легкостью неимущие люди обзаводятся детьми. У многих семей из числа ее подопечных было по несколько малюток, вечно недокормленных и полуголых, но по-своему счастливых. Все это добавляло в ее жизнь горечи и заставляло постоянно вспоминать о христианском смирении. Единственное ее дитя умерло в младенчестве. Это горе навсегда изменило характер миссис Арбитнот, которая в девичестве была веселой и живой, да и в первое время после свадьбы тоже. Потеря убила ее веселость и заставила задуматься о Боге, но, казалось, совсем не коснулась мистера Арбитнота. С тех пор их пути разошлись, как ей казалось, навсегда.

Единственное, что у них осталось общего, — это имя. Миссис Арбитнот ни за что не согласилась бы, чтобы оно было связано с развратными книгами мужа, и в конце концов убедила его публиковать свои книги под псевдонимом. Теперь она могла быть спокойна за свою репутацию. Она чувствовала, что умерла бы на месте, если бы кто-нибудь увидел ее фамилию напечатанной на титульном листе одного из этих отвратительных произведений.

Фредерик начал писать сразу после свадьбы (до этого он работал в библиотеке Британского музея), и эта предосторожность была необходима для ее спокойствия. Жители Хэмпстеда с удовольствием читали скандальные романы, не подозревая, что автор живет рядом с ними. Фредерик был не слишком известен в родных местах. Свободное время он предпочитал проводить в Лондоне, однако никогда не рассказывал, чем занимается там. Вероятно, у него было много знакомых, но он никогда не приглашал жену навестить их. Она была лишней в его кругу, так же как и Фредерик был лишним на многочисленных собраниях благотворительных обществ. Для них у него был слишком веселый нрав. Благодаря природному добродушию мистер Арбитнот умел везде заводить друзей, но предпочитал проводить время среди тех, с кем чувствовал себя легко. Таким образом, супруги жили совершенно независимо друг от друга. Мистер Арбитнот поручил жене все домашние заботы, но никогда не требовал отчета. Он просто давал ей деньги по первому требованию. Миссис Арбитнот знала, что мужу все равно, на что она их тратит. Он не был скуп, скорее наоборот, но даже это расстраивало ее. Наверное, молодая женщина чувствовала бы себя лучше, если бы они жили бедно. Однако книги расходились прекрасно, доходы Фредерика, судя по ее карманным деньгам, все время росли, и она совсем извелась, не зная, когда, наконец, Богу будет угодно наказать ее мужа. Судя по благам, которыми он пользовался в настоящий момент, это наказание должно было быть ужасным.

Об источнике его доходов в Хэмпстеде знал только викарий, который не выдал бы тайны даже под страхом смерти. Других близких друзей у миссис Арбитнот не было. Было много знакомых, поскольку ей приходилось беседовать с состоятельными людьми с целью достать еще немного денег для приютов, но она не стремилась ни с кем заводить близкие отношения. Роза не любила никого больше Бога и только к нему обращалась искренне. Она молилась утром и вечером, подолгу простаивая на коленях и прося Всевышнего помочь ее подопечным, помочь ей самой и вразумить Фредерика, пока не стало слишком поздно.

В конце концов в доме воцарился мир и покой. Фредерик снял квартиру возле Британского музея, где он писал свои книги и откуда возвращался домой поздней ночью или не возвращался вообще. Иногда муж и жена не виделись несколько дней кряду. Затем он неожиданно появлялся во время завтрака, веселый и довольный собой. В такие дни мистер Арбитнот был необыкновенно внимателен к своей супруге, а та старалась, чтобы все в доме было ему по душе. Она знала, что такое супружеский долг, и старалась выполнять его независимо от того, как они с мужем относятся друг к другу. В конце концов, кто сказал, что любовь должна длиться вечно?

Миссис Арбитнот бывала во многих семьях и везде видела одно и то же: рано или поздно супруги становятся равнодушны друг к другу. Если при этом им удавалось сохранить взаимное уважение, они жили как добрые друзья, и это был лучший вариант. Она видела семьи, где по тем или иным причинам это становилось невозможно. Жизнь в таких семьях была ужасна.

Миссис Арбитнот утешала себя тем, что в ее доме, по крайней мере, соблюдены все приличия. В тех редких случаях, когда они вместе появлялись на людях, Фредерик был очень внимателен к своей жене. Как-то сам собой, распространился слух, что он делец и проводит большую часть времени в своей конторе в Сити. Таким образом, Роза не производила впечатления брошенной жены и в то же время могла спокойно заниматься своими делами. О лучшем нечего было и мечтать. Фредерик был вполне доволен установившимся положением вещей, а его жена, когда у нее оставалось свободное время, не переставая, думала о том, какая странная это вещь — человеческая жизнь. Есть люди, которым не сидится на месте, и ее муж был одним из них. В нем не осталось ничего от скромного юноши, мечтавшего о прелестях семейного очага, за которого она вышла когда-то. Но ее любовь была жива. Не зная о том, он каждый день, выходя из дома, уносил с собой тихое благословение жены. Что еще она могла сделать, кроме как отдать все в руки Всевышнего? Она посвятила себя Господу и беднякам.

«Что может быть счастливее жизни для других?» — спрашивала себя иногда миссис Арбитнот, но в глазах ее таилась грусть.

«Может быть, когда мы состаримся, — повторяла она себе с легким вздохом, когда возвращалась домой поздно вечером и снова обнаруживала, что мужа дома нет. — Может быть, когда мы оба состаримся, что-нибудь изменится».