Зачарованный апрель

Элизабет фон Арним

Лотти Уилкинс и Роза Арбитнот не были счастливы в браке. Обе почти смирились со своей участью, но однажды в «Таймс» они прочли объявление о сдаче внаем небольшого средневекового замка в Италии. Высокую арендную плату дамы решили поделить на четверых и нашли еще двух компаньонок. Вскоре, покинув хмурый, дождливый Лондон, четыре леди отправились в Италию. Окруженный чудесным садом замок оказал на женщин волшебное воздействие, здесь они вдруг осознали, как прекрасна жизнь, и почувствовали, что могут и должны быть счастливыми…

Глава 3

Ответ на письмо был скоро получен. Замок принадлежал английскому джентльмену по фамилии Бриггс, который подробно описал и свое поместье, и все условия возможной аренды. В Сан-Сальвадор было четыре спальни, три гостиных и большой сад. Кроме того, для любителей старины имелась оружейная комната и темница, а для любителей современных удобств — электричество. Плата составляла 60 фунтов в месяц плюс услуги, причем половину нужно было заплатить сразу, а половину — в конце месяца. Самым неожиданным оказалось то, что владелец настаивал на рекомендательном письме от какого-нибудь влиятельного лица.

Миссис Арбитнот и миссис Уилкинс даже и не думали о рекомендациях. Кроме того, стоимость аренды оказалась слишком высокой. Они рассчитывали на что-то около трех гиней^[1] в неделю, а то и меньше, ведь здание было небольшое и очень старое. Но шестьдесят фунтов за один месяц… Было отчего прийти в отчаяние!

Миссис Арбитнот заколебалась. Во-первых, ее сбережения должны были пойти на нужды приходских бедняков. Сколько можно было бы купить прекрасной, теплой одежды и башмаков! Но ведь и тридцать фунтов — это еще не все. Предстоят расходы на слуг, на еду, на проезд туда и обратно… Во-вторых, рекомендательное письмо. Его нельзя было получить без огласки. Что скажут ее знакомые, что скажет муж о таком безрассудстве… Хотя о мнении супруга стоило беспокоиться меньше всего. Фредерик только обрадуется, если узнает, что она уезжает. Горше всего было миссис Арбитнот знать, что ее отсутствие будет мужу приятно. В глубине души она слишком любила его и не могла освоиться с мыслью, что стала ему безразлична.

«Страшно подумать уже и о том, что скажет Меллерш, когда узнает, что я собираюсь поехать в Италию, — в то же самое время думала миссис Уилкинс, — пройдут дни, а то и месяцы, прежде чем я решусь ему сказать, что арендовала замок на побережье Средиземного моря. А между тем сказать нужно сразу же, как только я уговорю миссис Арбитнот. Медлить нельзя. Если мы сразу же не дадим ответа, кто-нибудь другой может занять наш замок. Я не только должна объяснить Меллершу, что я сделала, но и получить его разрешение на поездку. Как все сложно! Он такой практичный, что будет просто презирать меня за бессмысленную трату денег. Ему не понять, что красота дороже, чем все ценности мира. С другой стороны, все эти деньги мои, до последнего пенни. Я могу потратить свои сбережения так, как хочу».

Миссис Уилкинс даже не приходило в голову, что муж может возразить против поездки или, напротив, решит отправиться вместе с ней. Она так ясно видела перед собой замок, в котором они с миссис Арбитнот живут вместе, что просто не могла себе представить, как может быть по-другому. Ее немного смущал только вопрос с рекомендательными письмами. Что миссис Уилкинс знала совершенно твердо, так это то, что Меллерш ни в коем случае не воспользуется своими связями, чтобы выполнить непонятный каприз жены. Все придется делать самим. Однако в последнее время Лотти настолько уверовала в судьбу, что не сомневалась, — все так или иначе устроится. Мысленно она вернулась к тому, с чего начала, и заметила вслух:

— Полагаю, что мой муж нас не поймет. Должно быть, и ваш тоже. В конце концов, все они похожи друг на друга.

Миссис Арбитнот промолчала. Она ведь знала, что Фредерик — совсем другое дело. Самое большее, чего можно было от него ожидать, — это что он придет ее проводить на вокзал, на прощанье весело пожелает счастливого пути и скажет, чтобы она хорошо отдохнула и не торопилась домой. Как будто и без того неясно, что он отлично обойдется без нее!

«Счастливая, — подумала она, взглянув на миссис Уилкинс, — муж будет ждать ее, скучать. Насколько же это лучше, чем чувствовать себя одинокой и никому не нужной!» Но вслух она не сказала ничего, и миссис Уилкинс так и осталась в убеждении, что ее замечание верно. Она гордилась неожиданно появившейся проницательностью, и, пожалуй, было хорошо, что миссис Арбитнот не стала ее разочаровывать. Занятая своим планом, Лотти хорошела просто на глазах. Вероятно, ее муж правильно советовал ей заняться делом. Как только оно нашлось, молодая женщина сразу же изменилась. В ней начали проявляться задатки предприимчивости и даже некоторой смелости. Хотя она по-прежнему робела перед своим мужем, но уже перестала вздрагивать при одной мысли о том, что ему придется рассказать о своей вопиющей расточительности. Впрочем, она уже почти придумала, как этого избежать, хотя бы на первых порах.

Весь день женщины не находили себе места. Они понимали, что если ничего не придумают, то придется отказаться от своей мечты, и от этого тоска по морю и замку становилась нестерпимой. Нужно было искать выход, и выход нашелся.

Миссис Арбитнот решила вопрос с рекомендательным письмом. Она зашла в банк и с виноватым видом сняла со своего счета шестьдесят фунтов (ей казалось, все знают, для чего нужны эти деньги, и презирают ее за безрассудство). Потом она отправилась прямо к владельцу замка и предложила ему немедленно получить всю сумму с условием, что он забудет о рекомендательном письме. Мистер Бриггс посмотрел на выбившиеся из ее прически пряди волос, а заглянув в глаза молодой женщины, заметил, что в них стоят слезы, и сказал:

— Мы сейчас все уладим. Присядьте, пожалуйста.

Несмотря на взъерошенный вид, миссис Арбитнот сразу же понравилась ему. Мистер Бриггс был человеком еще молодым и очень романтичным. Он не подозревал, что простое деловое объявление в газете может вызвать такую бурю эмоций, но решил, что вполне может сдать замок этой красивой женщине, которая внушала доверие с первого взгляда… Миссис Арбитнот действительно была очаровательна в этот день. Волнение стерло выражение вечного раскаяния с ее лица, окрасило бледные щеки румянцем и заставило глаза заблестеть.

Когда молодая женщина села, мистер Бриггс решил, что нужно дать ей время успокоиться, и начал вежливый разговор:

— Не правда ли, сегодня прекрасный день? Вам очень понравится в замке, там всегда много солнца. Ваш муж тоже едет?

Миссис Арбитнот привыкла всегда говорить правду. Она забормотала что-то невнятное, из чего мистер Бриггс сделал вывод, что она вдова, ее муж погиб, должно быть, во время войны. Он почувствовал себя очень неловко: «Надо же, какая бестактность! Нужно немедленно извиниться».

— Мне очень жаль, — краснея, пробормотал он. — Я не имел в виду ничего… хм…

Если бы миссис Арбитнот догадалась, к какому заключению он пришел, то немедленно разубедила бы молодого человека. Она не терпела лжи и ни в коем случае не позволила бы никому так заблуждаться на свой счет. Однако она была так занята своими мыслями, что пропустила его извинения мимо ушей.

Ее молчание окончательно смутило бедного мистера Бриггса, и он поторопился принести бумаги. Необходимые формальности заняли совсем немного времени, и договор об аренде был подписан. Миссис Арбитнот передала владельцу замка деньги, а он вручил ей копию договора. Теперь на ближайший месяц замечательный замок на берегу Средиземного моря принадлежал подругам. Она представила себе, как будет счастлива Лотти, и просияла.

— Думаю, теперь все в порядке, — сказал Бриггс и, кладя в портмоне шесть банкнот по десять фунтов, улыбнулся миссис Арбитнот: — Ну что же, я стал немного богаче, а вы, я надеюсь, немного счастливее. Теперь у меня есть деньги, а у вас Сан-Сальвадор. Кажется, я совершил выгодный обмен.

— Вам виднее, — ответила миссис Арбитнот с милой улыбкой.

Мистер Бриггс засмеялся и любезно распахнул перед ней дверь, заметив, что молодая женщина явно торопится уйти.

Прощаясь, он на минуту задержал ее руку в своей. Одно прикосновение к ней вселяло в него уверенность.

— Знаете, в апреле там много цветов. И к тому же море… Вы обязательно должны носить белое, это самый лучший цвет для морских прогулок, и он будет очень вам к лицу. Да, когда приедете в замок, зайдите в портретную галерею, там много ваших портретов.

— Моих?

— Я говорю о картинах с изображением Мадонны. Вы очень похожи на одну из них.

Миссис Арбитнот снова улыбнулась, поблагодарила его и распрощалась. В определении характера этого человека не возникло особых трудностей: артистичная, легко возбудимая натура. Слава богу, что все так быстро уладилось. Молодая женщина ушла, а мистер Бриггс погрузился в размышления.

«Жаль, что наша беседа была такой короткой. Надо было пригласить ее на обед, — думал он. — Эта женщина просто чудо, такая мягкая и в то же время такая надежная. Добра, как мать, и ласкова, как сестра, к тому же без их недостатков». У мистера Бриггса было мало опыта в общении с сестрами. Более того, он был круглым сиротой и почти не помнил своих родителей. Поэтому его размышления о недостатках ближайших родственников не затянулись надолго, и он полностью прогрузился в воспоминания о первой встрече с этой необыкновенной женщиной.

«Как случилось, что я подписал договор об аренде с совершенно незнакомым человеком, даже не потребовав рекомендации, как это делал всегда? Она может подумать, что я ничего не понимаю в делах. Но требовать бумаги… с таким же успехом я мог бы спросить их у Девы Марии с младенцем на руках. Роза Арбитнот… Так было подписано ее письмо. Какое красивое имя…»

Весь день молодой человек не мог забыть свою посетительницу и начал подумывать о том, что нужно бы в течение следующего месяца съездить в Рим. У него было достаточно дел в Италии, но поездку туда молодой человек планировал совершить несколько позже. Теперь ему хотелось по дороге хотя бы на несколько часов заехать в замок, чтобы увидеть эту замечательную женщину и, если возможно, познакомиться с ней поближе.

Вот каким образом было уничтожено одно из препятствий к осуществлению великого плана. Но второе, и куда более серьезное, все еще стояло на пути предприимчивых дам. Учитывая скромные размеры сбережений миссис Уилкинс, стоимость отдыха была чересчур высока для нее. Она подумала над этим, и ей пришла в голову великолепная мысль: когда договор будет подписан и на месяц замок Сан-Сальвадор будет принадлежать им, можно будет напечатать в «Таймс» объявление, что они ищут двух компаньонок для поездки в Италию на месяц.

То, что таким образом на аренду уйдет не половина, а только четверть ее сбережений, было большим утешением для миссис Уилкинс. Она готова была принести в жертву все, но мысль о том, что этого может не хватить и придется попросить у мужа хотя бы еще один пенни, была ужасна. Достаточно плохо было и то, что нужно будет прийти и сказать: «Я истратила все свои деньги», но это… В том случае, если ее доля составит всего пятнадцать фунтов, кое-что должно остаться. И потом, она рассчитывала, что сможет сильно сэкономить на еде. Собирать оливки в своем саду, или ловить рыбу, или что-нибудь в том же роде. Конечно, это были наивные мысли, но миссис Уилкинс готова была на любые лишения, чтобы только не потерять возможность оказаться в волшебном месте, которое уже казалось ей раем.

Конечно, был способ свести расходы почти к нулю. В замке могло устроиться восемь человек, тогда каждый заплатил бы немногим больше семи фунтов. Но дело в том, что всем пришлось бы жить по двое, а делить комнату с незнакомыми людьми не очень-то приятно. Вряд ли дом, в котором поселятся восемь дам, будет мирным. Им обеим хотелось покоя и отдыха, а эта идея входила в явное противоречие с этим желанием. Поэтому от нее отказались сразу же.

Как бы то ни было, но только две дамы во всей Англии изъявили желание присоединиться к поездке, поэтому долго думать над кандидатурами не пришлось.

Подруги боялись, что к ним хлынет ливень писем и придется кому-то отказывать, но оказалось, что мало кто интересуется отдыхом в неурочное время.

— Вот и хорошо, именно столько, сколько нам нужно, — повторяла миссис Уилкинс, счастливая, что катастрофы удалось избежать.

— Думаю, неплохо было бы иметь возможность выбирать, — благоразумно возражала ей миссис Арбитнот. Она рассчитывала на общество двух скромных дам одного с ними достатка и общественного положения, но одна из кандидаток настолько сильно выходила за рамки ее представлений о компаньонках для совместного отдыха, что молодая женщина просто не знала, что делать.

— Вы имеете в виду, что тогда нам не пришлось бы ехать вместе с леди Каролиной Дестер? — уточнила миссис Уилкинс, которая отлично понимала состояние подруги.

— Я этого не говорила, — мягко запротестовала миссис Арбитнот.

— Нам не обязательно ее приглашать. Даже один человек может спасти положение. — Не обязательно, чтобы нас было именно четверо.

— Но почему бы ее и не взять? Судя по письму, это то, что нам нужно.

— Да, если судить по письму… — произнесла миссис Уилкинс с явным сомнением в голосе.

Она чувствовала, что будет ужасно стесняться леди Дестер. Молодая женщина никогда не общалась с аристократами, не знала, как принято себя вести с ее светлостью. Странно было уже то, что юная леди решила ответить на их объявление и совершенно не смутилась, когда узнала подробности. Она была на все согласна и просила только известить ее, когда можно будет выехать. Обе женщины ничего не понимали, но решили, что все выяснится при встрече.

Разговор с леди Каролиной, однако, прошел очень успешно. Ее глубочайшим желанием на тот момент было расстаться со всеми, кого она когда-либо знала. Придя в клуб на авеню Шефтсберри и познакомившись со своими возможными компаньонками, ее светлость поняла, что это именно то, что ей нужно. Поехать в Италию, при этом избавившись как от скучных отелей, так и от разговоров о знакомых, просто по той причине, что никто из спутниц их не знал, не знает и никогда не познакомится ни с одним из них, — вот это действительно отдых. Она расспросила о четвертой даме и, услышав совершенно незнакомое имя, успокоилась. Четвертой была некая миссис Фишер, обитательница скромного домика на бульваре Принца Уэльского.

Леди Дестер никогда не слышала ни об этом месте, ни о миссис Фишер, так что могла не бояться появления знакомого лица. Она спросила, знает ли кто-нибудь, где находится это место.

— В Лондоне, — ответила миссис Арбитнот.

— Правда? — вежливо удивилась леди Каролина.

Все это выглядело чрезвычайно умиротворяющим с ее точки зрения. Подруги были такими простыми и скромными, что нечего было опасаться навязчивости с их стороны. Напротив, они явно робели перед ее высоким происхождением. Конечно, леди Дестер могла позволить себе отдыхать на лучших курортах мира, но ее одолел приступ мизантропии, ее тянуло просто на лоно природы. Ей надоели светские приемы, танцы, сплетни, драгоценности, надоела светская жизнь вообще. Ехать на модный курорт было то же самое, что оставаться в Лондоне: те же люди, та же суета. Леди Каролине хотелось побыть одной. Судя по всему, в ее жизни намечался какой-то перелом, и ей хотелось встретить этот момент одной, без назойливой опеки и бессмысленного веселья кругом. Все ее знакомые были уверены, что молодая леди совершает эксцентричный поступок, а ей просто-напросто так надоело все вокруг, что она была готова на все.

Все обсудив, подруги приняли предложение леди Каролины. Оставалась еще четвертая кандидатка, но ее они боялись гораздо меньше. Пожилая дама шестидесяти с лишним лет от роду не могла доставить много хлопот. Она была уже не в том возрасте, чтобы постоянно следовать за ними повсюду. Скорее всего, у нее найдутся свои дела, которыми она будет спокойно заниматься весь месяц, не мешая молодежи наслаждаться природой. Они написали ей письмо, приглашая приехать в тот же клуб и все обсудить.

Миссис Фишер ответила, что с удовольствием приняла бы приглашение, но не может приехать, так как страдает ревматизмом и не может передвигаться без помощи трости. Все это она объяснила в письме и попросила миссис Арбитнот и миссис Уилкинс нанести ей визит. При этом она назначила день и час, по всей вероятности не сомневаясь в ответе. Они подумали немного и согласились.

— Но как же она поедет в Италию, если не может даже ходить? — громко возмущалась миссис Уилкинс по дороге. День был дождливый, и ей мало улыбалось лишний раз ехать в Лондон по незнакомому адресу.

— Потерпите, мы скоро сами все увидим, — успокаивала ее подруга.

Они вошли в старый, сильно запущенный дом. Дверь открыла служанка, не менее старая, и пригласила их пройти к хозяйке. Подруги вошли в гостиную, и первое, что бросилось им в глаза, — это аквариумы с золотыми рыбками. На фоне стен с потемневшими обоями, увешанными картинами и выцветшими фотографиями, они казались странными драгоценными камнями, парящими в зеленой воде.

Хозяйка встала им навстречу, тяжело опираясь на палку. Первым делом миссис Уилкинс задала ей вопрос, который так волновал ее, но в несколько смягченной, вежливой форме.

Миссис Фишер объяснила, что езда в поезде совсем не то, что прогулки по улице. Хотя она и не способна долго находиться на ногах, но ее сил вполне хватит, чтобы добраться до Италии, пользуясь подходящим транспортом. До тех пор, пока на свете существуют поезда, коляски и носильщики, каждый человек способен путешествовать, если имеет к этому хотя бы малейшую склонность.

В общем и целом с первого взгляда старая леди понравилась обеим подругам. Несмотря на несколько ограниченную способность к передвижению, она оказалась очень приятным собеседником: вежливым, спокойным и образованным. Годы не отняли у нее способности рассуждать здраво, и она до сих пор прекрасно владела искусством вести разговор. И, хотя она выглядела несколько самодовольной, дамы решили, что она вполне приятная пожилая леди.

Миссис Фишер носила траур, несмотря на то, что муж ее скончался одиннадцать лет назад. Она, впрочем, не стала ни говорить о нем, ни расспрашивать о семейной жизни своих визитерш, чем очень их порадовала. Видимо, у нее создалось впечатление, что остальные тоже потеряли своих мужей. Когда же леди Дестер сказала, что до сих пор еще не была замужем, миссис Фишер ответила, что все хорошо вовремя, и тут же перевела разговор на другое. Она воспитывалась еще во времена королевы Виктории, когда не принято было при первом знакомстве обсуждать детали личной жизни. О них вообще предпочтительнее было молчать в хорошем обществе, но молодые женщины этого не знали, и миссис Фишер, мысленно посетовав на распущенность молодого поколения, перешла к своей любимой теме.

Ее отец был известным критиком, и в свое время в его доме бывали все, кто что-либо представлял собой в области литературы и искусства. Таким образом, миссис Фишер с детства вращалась среди знаменитостей. У девочки оказалась прекрасная память, и она бережно хранила дорогие воспоминания о замечательных людях. Так, однажды она чем-то рассердила Карлайля, и тот бросил на нее хмурый взгляд. Теннисон шутил по поводу длины ее косичек, а Мэттью Арнольд качал на коленях, когда она была еще совсем маленькой.

Весь дом, унаследованный миссис Фишер от отца, был напоминанием о блистательных вечерах, на которых когда-то бывали лучшие люди своего времени. На стенах висели сотни фотографий с автографами знаменитостей, в доме было много книг. Сама миссис Фишер показалась подругам полностью погруженной в прошлое. Она могла говорить только о нем и весь вечер рассказывала забавные и поучительные истории о великих художниках и писателях, но эта отрешенность от настоящего была для подруг лучшей рекомендацией. Миссис Фишер хотела только одного: чтобы ей не мешали сидеть на солнце и вспоминать в свое удовольствие. Других радостей в жизни у нее не было, да ей и не хотелось их иметь. Она пережила всех своих родных, но не чувствовала себя одинокой среди дорогих теней.

Судя по обстановке дома, простой, но дорогой, миссис Фишер не нуждалась в средствах и вполне могла себе позволить небольшой отдых.

Кроме всего прочего, Лотти очень заинтересовалась старой леди. Она всегда была без ума от знаменитостей и хотела знать о них как можно больше. Поэтому она задала вопрос, который первым пришел ей в голову при виде старых дагерротипов:

— Скажите, вы встречались с Китсом?

Миссис Фишер ответила с некоторым удивлением, что не имела возможности познакомиться с Китсом точно так же, как и с Шекспиром. Она родилась уже после того, как он умер.

— Конечно же, как это глупо с моей стороны! — воскликнула миссис Уилкинс, отчаянно краснея. — Это из-за того, что люди, обретшие бессмертную славу, кажутся нам живыми, не так ли? Как будто они могут вот-вот войти в комнату. Однажды мне показалось, что я видела его, — продолжала она в то время, как миссис Фишер изумленно разглядывала ее поверх очков. — Я видела его в Хэмпстеде, возле того дома… Знаете, того, где он жил…

Тут миссис Арбитнот сказала, что как ни жаль, но им пора. Миссис Фишер не стала возражать.

— Я действительно думаю, что это был он, — продолжала бедная миссис Уилкинс, переводя взгляд с одной дамы на другую, в то время как краска то приливала к ее лицу, то отливала. — Я видела его! Он был одет в…

Нежнейшим голоском миссис Арбитнот напомнила, что они и так уже сильно задержались.

Именно в этот момент миссис Фишер спросила, есть ли у посетительниц рекомендательные письма к ней. Причина была очень проста. Ей как-то не хотелось оказаться запертой на четыре недели вместе с женщиной, которая видит духов. В замке с тремя гостиными можно устроиться так, чтобы не сталкиваться с миссис Уилкинс, но что, если ей вдруг придет в голову увидеть покойного мистера Фишера, спокойно прогуливающегося по саду? Это было бы совсем нежелательно. Мистер Фишер мертв и должен оставаться мертвым. Следовало бы выяснить, все ли у этой женщины в порядке с головой. Именно для того, чтобы навести справки, она и спросила о рекомендациях, но ее собеседницы были так шокированы, что пришлось добавить:

— Это всегда так делается, поэтому я и интересуюсь.

Миссис Уилкинс оправилась первой:

— Разве не мы должны были вас об этом попросить?

Такой подход к делу показался миссис Арбитнот очень разумным. Раз это они предложили миссис Фишер принять участие в поездке, как она могла чего-то еще требовать? Если говорить о рекомендательных письмах, то должна была их представить именно старая леди. Роза кивком одобрила вопрос подруги.

Вместо ответа, миссис Фишер подошла к столу, взяла перо, твердой рукой начертала несколько имен и протянула листок посетительницам. Имена, написанные на бумаге, были такими уважаемыми, такими значительными, такими, можно сказать, августейшими, что все разговоры немедленно прекратились. Кто осмелится побеспокоить президента Королевской академии или архиепископа Кентерберийского расспросами?

— Все они знали меня еще ребенком, — сообщила пожилая дама с гордостью в голосе.

Миссис Арбитнот не нашлась что возразить. Казалось, весь белый свет знал миссис Фишер во времена ее детства и юности. С такой поддержкой невозможно было бороться. Она уже собиралась сказать, что они не могут ничем подтвердить свою личность, кроме честного слова, но в этот момент миссис Уилкинс отважно бросились в бой. Зная, что единственный, кто может рекомендовать ее, — это Меллерш, она хотела сразу покончить с этими разговорами.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — сказала она, — когда речь идет о таких простых, обычных женщинах, как мы с вами. У нас нет деловых отношений, так к чему недоверие?

Миссис Арбитнот добавила:

— Не думаю, что подобное начало отдыха входит в наши планы. Мы не требуем рекомендаций от вас и не позволим наводить справки о нас. Если вы думаете по-другому, то нам лучше сразу же расстаться.

Глядя в искреннее и в то же время упрямое лицо собеседницы, миссис Фишер поняла, что совершила ошибку.

«Глупо отказываться от поездки в Италию на таких условиях, — подумала пожилая леди. — Я потрачу гораздо меньше, чем в отеле, а комфорта будет куда больше. Надеюсь, что эта девочка не будет слишком навязчивой. С головой у нее явно нелады, но я постараюсь, чтобы она мне не докучала. В конце концов, в замке достаточно места. Я постараюсь устроиться как можно удобнее и большую часть времени проводить в одиночестве».

— Хорошо, — сказала она. — Вы правы, я отказываюсь от этой идеи.

Направляясь к станции, обе женщины думали о том, что миссис Фишер держится чересчур надменно. Даже миссис Арбитнот, привыкшая к недостатку вежливости, считала, что можно было бы использовать другие слова. От пожилой леди, которая казалась такой интеллигентной, она ожидала более уважительного отношения, тем более к дамам, которые, что там ни говори, оказывали ей услугу. Что же касается миссис Уилкинс, она просто кипела от негодования.

— Если и нужно от чего-то отказаться, так это от ее общества, — говорила она, едва успев выйти из дома.

Ей казалось, что пожилая леди возмутительно, безобразно, непереносимо самодовольна. Воспоминание Лотти о том, как она видела Китса возле его дома, было одним из самых драгоценных, и молодая женщина поделилась им бескорыстно, только для того, чтобы оживить разговор. Она и сама понимала, что это не могло быть не чем иным, как видением, но тем более это заслуживало внимания. С тех пор как она уверовала в то, что может видеть невидимое, ей казалось, что в жизни что-то изменилось. Вдруг появившееся самоуважение подсказывало, что к ней отнеслись неуважительно, сочли неуравновешенной и недостойной серьезного отношения. Поэтому зародившаяся было симпатия к пожилой леди, у которой были такие широкие и интересные знакомства, сменилась жгучей неприязнью.

В поезде она немного остыла, не встретив поддержки, но заявила, что уж в замке Сан-Сальвадор эта женщина поймет, где ее место.

— Я просто вижу, как она скукоживается, — заявила миссис Уилкинс, когда подруги удобно устроились в вагоне.

Миссис Арбитнот сидела, сложив руки на коленях, и обдумывала, каким образом можно добиться того, чтобы ее подруга не видела так много или, по крайней мере, не говорила о своих видениях вслух. Ей тоже не понравилось это неожиданное выступление. Хотя она, как добрая христианка, верила в чудеса, но вовсе не хотела, чтобы они происходили в обыденной жизни. Выше всего миссис Арбитнот ценила трезвый взгляд на мир и присутствие духа. Хотя она успела полюбить молодую женщину, такую открытую и целеустремленную, но считала, что ей не помешало бы иметь больше здравого смысла и не воображать так много. Роза видела, что ее новая подруга гораздо проницательнее, чем кажется с первого взгляда, однако не всегда владеет собой.

«Она необыкновенная женщина, но нуждается в том, чтобы ею кто-то руководил. Иначе последствия могут быть самыми плачевными. Ничего, когда мы познакомимся поближе, я научу ее, как себя вести. Да и отдых должен пойти ей на пользу», — думала миссис Арбитнот, в то время как поезд быстро мчал обеих женщин домой, в Хэмпстед.

Примечания

1

Гинея — первоначально чеканилась из гвинейского золота и приравнивалась к фунту стерлингов или к двадцати шиллингам.