Кровавый Король

Элизабет Кэйтр (2024)

Люди мало что смыслят в вопросах, касающихся жизни. Ещё меньше — в смерти. Король Видар именно в этом разбирался прекрасно, но что касалось всего остального, выходящего за рамки традиций и законов его Тэрры — оставалось где-то за гранью понимания, а желание обратить время вспять и исправить собственные ошибки обжигало ледяные пальцы. Вторым желанием было избавиться от малварской ведьмы, что возомнила себя центром существующих миров. Только как избавиться от того, кто из всех жестоких ведьм и кровавых королей, давно предназначен Судьбой? Возможно ли разрушить ту связь, что образовалась впервые за несколько веков? Когда мир падёт, не останется ничего, кроме её разноцветных глаз, адских прядей волос и вымораживающих колкостей. Тьма уже рядом. Первая часть дилогии "Тёмный мир". Вторая часть — "Безумная ведьма"

ГЛАВА 7

Малварма, Пятая Тэрра, наши дни

Соболиная шерсть нежно щекочет фарфоровую кожу щёк. Эсфирь каждый раз недовольно дёргает щекой, дабы избавиться от назойливых ощущений. Всё без толку. Ещё немного, и она спалит эту накидку прямо на себе к демоновой матери!

Она в очередной раз убирает длинными тонкими пальцами мех, нервно приглаживая его. Раздражённый выдох слетает с губ.

Несмотря на то, что она вернулась с Пандемониума уже как год, всё никак не могла заново приучиться к тёплому меху, множеству одежд и самому настоящему смертельному холоду.

Эсфирь проводит ладонью по балюстраде, улыбаясь уголком губы. Когда-то, совсем давно, она и её братья сидели здесь, наслаждаясь полярным сиянием. Втроём. Сейчас же — Паскаль наверняка охмурял очередную фрейлину в коридорах дворца, а Брайтон, скорее всего, занимался государственными делами, запершись в своём кабинете. Даже полярное сияние нашло себе парочку дел поважнее, оставив чёрному небу слабое мерцание. Больше всего она хотела оказаться в детстве, хотя бы на минуту.

— Принцесса Эсфирь, — глубокий грудной баритон заставляет её надменно обернуться в сторону говорящего. — Так и знал, что Вы тут.

«Принцесса Эсфирь» — только два существа во всех мыслимых мирах продолжали так называть её по сей день — Брайтон и Паскаль. Сейчас голос принадлежал малварскому королю Брайтону Килиану Бэриморту.

— Ты же знаешь, Ваше Величество, как меня принято называть, — кривит губы в ухмылке, сверкая разноцветными хитрыми глазами.

Ледяной ветер путается в волосах, слегка раздувая их. О, как только её не прозвал родной народ! От страха ли или поедающего внутренности ужаса, но ни у кого язык не поворачивался произнести безобидное — «Принцесса Эсфирь». От принцессы остался лишь демонический облик и королевское величие.

Пандемониум наделил могуществом. Могущество принесло с собой вечную войну за него и огромную ответственность за ту силу, которой Эсфирь была одарена. Поначалу маржаны при виде неё полушепотом бросали трепещущее — «Поцелованная Смертью». Затем, леденящее кровь — «Верховная Тринадцати Воронов». Следующим этапом становилось — «Советница Кровавого Короля». И горе тому, к кому в гости летели тринадцать чёрных, как смоль, птиц. А летали к недоброжелателям за зерном они довольно часто.

— А ты, в свою очередь, знаешь, как принято общаться с Королями Тэрр, — горделиво произносит старший брат в ответ.

Брайтон не понаслышке знал, как его младшая сестра обходилась со всеми высокопоставленными чинами: надменно, с пошлыми улыбками и язвительными шутками. Чего уж там! Он сам стал жертвой очаровательных глаз с тех самых пор, как она вернулась из Пандемониума.

Каждый раз, совершенно внезапно для него и с выверенной точностью для неё, она врывалась в королевские покои брата на пару с Паскалем, заставляла прибегнуть самого короля Малвармы к мороку, чтобы хорошенько оторваться в какой-нибудь ночной таверне. Брайтон поддавался на уговоры родных, бросал все дела на Советницу Равелию и жену Адель, ссылаясь на головную боль, а затем «исчезал».

— Зачем искал меня?

Эсфирь отворачивается от брата, наблюдая за далёкими слабыми огнями малварской столицы.

— Испугался, что ты исчезнешь, так и не попрощавшись, — признаётся Брайтон.

— Разве я смогу так поступить с вами?

В глазах Эсфирь мелькает нездоровый огонёк. Конечно, она могла бы. В Пандемониуме часто так делала, сбегая от надоедливых «ухажёров». Только здесь была её семья, вернее — остатки.

— Я не хочу снова терять тебя, — поджимает губы Брайтон. — Давай, я наведу морок? Я буду каждый раз подпитывать его. Они будут думать, что ты там… Останься дома…

— Во-первых, у меня нет дома. Во-вторых, ты же не хочешь войны с Халльфэйром? Тем более, что вы не так давно установили дипломатические отношения после Холодной войны, а пыл этого долбанного альва наконец-то усмирился. Второй раз он прощения у Малвармы просить не будет.

«Долбанный альв» — именно так она обычно называла Короля Первой Тэрры — Видара Рихарда. С течением времени к нему прилипло много званий: Чёрный Инквизитор, Поцелованный Смертью, Князь Смерти, Истинный Альв, Кровавый Король и «долбанный альв» замыкало скромный список.

Эсфирь видела его всего один раз, мельком, когда тот приезжал с третьим визитом к королю Брайтону. Она тогда только вернулась из Пандемониума — в глазах ещё тлел отпечаток пекла, а острый язык работал на автомате. Если бы не Паскаль, появившийся в тот вечер так вовремя, на долбанного альва обязательно бы упала люстра с её остро-ледяным декором, только за то, что тот окинул младшую Бэриморт презрительным взглядом, будто увидел на своём лощёном камзоле грязь. Он не знал, что она — Верховная, но зато мог прочувствовать сполна на своей аристократичной шкурке.

— Не хочу, Эффи-Лу, — хмыкает Брайтон. За детскую кличку он получает гневный взгляд. — Не смотри так на меня. Я не хочу с ними войны, но ещё больше — я не хочу терять тебя.

— Ты не потеряешь, — Эсфирь слабо улыбается. Сама не верит своему утверждению. С её характером в пору сказать: «Примотай меня, пожалуйста, цепями покрепче к той толстенной железной трубе, и тогда, может быть, со мной ничего не приключится». — Тем более, по воле Всадников, я назначена именно ему.

— Вот счастье-то! — фыркает откуда-то сбоку мужской голос.

Паскаль.

— Кас! — тёмные брови Эффи возмущенно взмывают к переносице. — Какого демона?

— Неужели вы вдвоём думали, что можете тусоваться тут без меня? — самодовольно хмыкает Паскаль, усаживаясь на балюстраду. — Хрен вам!

— Слезь, — строго проговаривает король, внимательно глядя на брата: вроде трезвый. — Не хватало ещё свалиться с такой высоты.

— Забей, братец. Хоть отдохнёте от меня, в конце концов, — Кас прозорливо подмигивает Эсфирь, резко отклоняется назад, в последний момент удерживается руками и возвращается в прежнее положение.

— Когда ты прекратишь играть со смертью? — закатывает глаза Эсфирь.

— А ты, когда прекратишь играть в бессердечную? — нагло улыбается в ответ брат. — Ладно-ладно, я верю, что у тебя есть сердце… и даже душа, — заговорщицки улыбается он. — Должна же быть, в конце концов. О, искупаешься в Альвийском каньоне, тогда мы точно узнаем!

— Я убью тебя, — закатывает глаза Эсфирь, собираясь щёлкнуть пальцами, чтобы наглеца окатило воздухом, но тот реагирует быстрее — соскакивает прямо на сестру, заключая её в объятия.

— И я тебя люблю, — хмыкает он. — Только ты рискуешь из Халльфэйра уехать сразу к узникам Пандемониума, если не будешь произносить заклинания вслух. Как там было? «Их всегда пугает то, что идёт в разрез с общепринятыми нормами»… Или не так… Но суть ты поняла!

Взгляды Паскаля и Брайтона становятся серьёзными. Невинных детских искр как не бывало. Впервые то, как Эсфирь колдовала силой мысли, заметил Паскаль. Она была ещё совсем мала для колдовства, но та энергия, из которой она уже черпала силы, была неизведанной, опасной, преследуемой по магическому закону и ужасающей. С тех пор это являлось тайной для них троих, которая не могла быть разглашена даже под прицелом Смерти. Только тогда братья не осознавали того, что знали теперь. Она — другая. Она — перерождённая Хаосом.

— Я контролирую себя, Кас, — холодно роняет Эсфирь, незаметно втягивая носом чарующий аромат брата. Он пах вишней, мускатным орехом и пряной амброзией.

— Я заметил, — самодовольно ухмыляется Паскаль, взъерошивая кучерявые огненные волосы. — Обещай, что будешь аккуратна. Хренов Халльфэйр и эти не менее хреновы альвы никогда не внушали доверия. От них одна разруха.

— А как же легенда о Благородном Антале? — слабо улыбается она.

— Ты же знаешь, что это всего лишь легенда, — хмыкает Брайтон. — Кас прав, тебе следует держать себя в руках… За всю нашу жизнь они не сделали ничего хорошего, лишь прикрывались традициями и никчёмными законами. Не будь король Видар в Холодной войне простым солдатом по какой-то чудесной воле случая, то он бы начал эту войну…

— И за это я ненавижу их не меньше вашего! Но в отличие от вас, я вынуждена служить их королю, который буквально клялся извести нас, а его народ — и того хуже — пытались сделать это натурально, попав под влияние Узурпаторов…

— Помни, что ты — законная Принцесса Малвармы, Эффи-Лу, — поджимает губы Брайтон.

Паскаль недовольно фыркает. Принцесса! Почему же тогда она была вынуждена отречься от титула ради веления каких-то Всадников и их «невероятных» целей? Почему тогда, как и все ведьмы, она должна была истребить свою семью, чтобы избавиться от привязанностей и распрощаться с собственным сердцем? Для него, как и для Брайтона, до сих пор оставалось загадкой, какую цену Эсфирь заплатила в Пандемониуме, чтобы лишиться сердца и избежать их смерти.

— Я — Верховная Тринадцати Воронов, Нот. И уже давно не принцесса, не нужно меня так обижать, — Эсфирь довольно приподнимает подбородок, оглядывая братьев.

— Для нас ты всё равно наша маленькая Эффи-Лу, сколько бы крови не было на твоих руках и власти в твоём голосе. И я, нахрен, перережу глотку каждому, кто посмеет тебя обидеть! — Кас нагло дёргает носом, облокачиваясь на балюстраду. — Даже если это будет долбанный альв.

— Не забудьте посетить моё Посвящение, — слегка улыбается Эсфирь. — И, пожалуйста, не убейте там никого. Даже случайно, Кас.

Оба брата не удерживаются от смешка.

Раньше она всегда спорила с братьями, доказывала, что ей не нужна защита, но… не теперь. Сейчас она, как обезумевшая, пыталась ухватиться за остатки слов, что ещё окутывали в атмосферу заботы. Эсфирь не хотела в очередной раз покидать свой дом. Свою семью.

— Это шоу я уж точно не пропущу, а ты, Нот? У тебя нет никаких супер-важных королевских дел? — во все тридцать два улыбается Паскаль.

— Все отменю, — подхватывает улыбку брата Брайтон. — Тебе пора, Эффи-Лу…

— Знаю, — срывается полушёпот с пухлых губ.

Оба брата поочерёдно обнимают сестру и целуют в лоб. Брайтону даже на секунду кажется, что он видел, как разноцветные глаза покрыла слезная пелена. Хотя, быть может, это разыгралось буйное воображение. Ведь там, где нет сердца — нет эмоций.