Путевые заметки странника по мирам. Про пряности, снег и трели ветра

Фалена Лысакова, 2019

Перед нами раскрываются тысячи миров, и мы можем выбрать любой из них, пойти по любой из дорог. Ведь на самом деле никто и ничто нас не сдерживает. Все замки и двери находятся только в нашем сознании, и порой достаточно лишь протянуть руку, чтобы их отбросить. Уже не помню, откуда начался мой путь и когда это было. Странники не считают километры. Сейчас для меня существуют только дороги – великое множество дорог – и ни единой карты в сумке. Я просто выбираю одну из них наугад и иду. Иду вперед. Ведь все дороги куда-нибудь да приводят, верно? Даже если под ногами вдруг разверзается бездна, а вокруг пляшет шальное пламя, я просто поворачиваю и иду дальше. Вперед и вперед. Так много путей, так много вариантов… и так много разных миров. Интересно, куда я попаду сегодня?..

Путешествие 8. Теокхрана. Город ангелов

Я бывал в этом городе однажды — мы все когда-нибудь в него попадаем. Хотя нет, вру — не все. Попасть туда — все равно что попасть в город призраков или переплыть на лодке перевозчика в Последний город.

Наверное…

Наверное, нехорошо, когда в него попадают люди вроде меня. Наверное, нехорошо, что в него вообще попадают люди. Ведь это место не для смертных, понимаете? Оно для звезд, что сорвались с неба и разбились, разлетелись в кровоточащие осколки; для планет, что однажды взорвались и перестали существовать. Для тех птиц, что улетают в Иррий и уже никогда не возвращаются…

Но не для людей, нет, совсем не для людей. Людям там не место.

Люди слишком грузные, слишком… наделенные материей, а материя, как известно, имеет вес и, подчиняясь законам физики, этот вес неизменно тянет нас вниз, к земле.

Поэтому там — наверху — нам делать определенно нечего.

Вы ведь понимаете?..

Наверху могут находиться лишь те, кто лишен материальности и легок, как перо из крыла ангела. Кому не нужны ноги, чтобы ходить по облакам, и чье обличье состоит лишь из света, мысли и тепла.

Я расскажу вам о том, что видел там краем глаза, когда мы с Мару заблудились в звездной метели. Мы были на севере и за нами по пятам следовали полярные медведи, спустившиеся с неба. Тогда Мару и вывел нас на ту дорогу.

Это ведь одновременно и дар, и проклятие маруки — находиться наполовину в мире смертных, а наполовину — в мире вне мира. Маруки легко находят такие места, когда не знают, куда идти. Поэтому когда все тропы превратились в клубок белых змей, буран набросился на нас рычащим львом, а земля поменялась местами с небом — вот тогда-то Мару и вышел на эту дорогу.

Когда земля меняется местами с небом, ты не сразу это замечаешь, особенно, если находишься внутри бурана, и абсолютно все вокруг белое и раздробленное, а снежинки жалят осами в глаза. Ты начинаешь что-то подозревать только тогда, когда под копытами оленя хрустит уже не снег, а звезды, заиндевевшие в вечном холоде.

Ими была устлана вся дорога, точно покрошенной перламутровой поталью, и наступи я своими человеческими ногами на такие осколки, они бы прорезали мне и кожу, и мышцы. Ведь звезды — они тоже умеют защищаться, даже угасшие, даже мертвые…

Все было по-прежнему белым, но уже не таким; я даже не подозревал, что белый цвет может быть настолько многогранным. Пространство переливалось всеми его оттенками от полированной платины и речного жемчуга до нежного цвета оперения птенцов гарпии. Но виной тому был не снег — он бушевал только внизу, не здесь.

Знаете, это место расположено не над северными землями, в которых меня застала метель; оно растеклось кристаллической смолой над всем миром… нет, надо всеми мирами.

Оно было повсюду и одновременно не существовало в нашем мире материи.

Здесь не было ни холодно и ни жарко, ощущения притуплялись, и лишь вес собственного материального тела с каждым шагом становился все больше, тянул к земле, и если бы не маруки, я бы упал и разбился.

Наверное…

Я ведь по сути ничего не знал об этом месте, и я дал ему имя Теокхрана — город ангелов — только потому, что у всего на свете должно быть имя.

Я видел его лишь мельком и не имел права в него входить — да я бы и не смог. Их город распростерся над миром людей, как крышка на кастрюле, так что когда я впервые увидел нижний мир среди развидневшихся облаков, то чуть не свалился с оленя: интересно, кто из нас был вверх ногами — люди или мы с Мару?

Я видел города и веси далеко над моей головой, но мне не казалось, что я иду вверх ногами. Здесь действовали совсем иные законы, и поверхность была именно там, где ты по ней шагал.

Мы были выше неба, небо осталось внизу, а вокруг города раскинулось звездное варево, густой кисель из черники и чернил, сверкающего песка, прозрачных разводов розовой и голубой дымки; в нем тонули крупные холодные звезды, похожие на кристаллы, по которым перетекают разноцветные тени.

Город и сам состоял из кристаллов, сросшихся целыми друзами всех оттенков переливчатого белого и прозрачного голубого; он сиял, и при взгляде на него почему-то из глаз начинали течь слезы. Смотреть на него было больно и в то же время сладко, а грудь разрывало от дикого чувства — я готов был умереть от этой боли, лишь бы не переставать смотреть.

Я видел в этом городе ангелов — они были такими чудными, почти как люди. Они ходили над миром по своим сверкающим улицам, читая газеты и обсуждая мирские дела. Их пальто были серыми, а крылья — слепяще-белыми и огромными, намного больше, чем я себе представлял, так что кончики маховых перьев волочились следом по плитке из горного хрусталя.

У этих ангелов были чистые, не омраченные грязью нижнего мира лица — таких светлых лиц я еще никогда не видел. Это были лица, с которых стерли все эмоции; белые и нежные, словно цветы едва распустившейся лилии, и похожие одно на другое, как маски. Кудри ангелов вились золотыми и вороными каскадами, и они почему-то старательно прятали макушки под вязаными шапками.

Наверное, их город был самым прекрасным из всех, что мне доводилось видеть… город света и чистоты. Город белого. Город над городами.

Наверное…

Только ангелы отчего-то не показались мне счастливыми. Они тосковали — тосковали лишь об одном в своем идеальном городе: что над ними уже нет неба, что небо досталось только людям, копошащимся внизу, как навозные жуки. Что люди могут посмотреть наверх и взлететь, а они могли только предаться греху и упасть. Они падали в небо и разбивались теплым дождем о серые улицы наших городов.

Я видел это своими глазами… как ангелы становятся на краю облака, раскинув руки и закрыв глаза, безмолвно плача… а затем падают, и ветер ледяного космоса рвет их алебастровые крылья, и пух разлетается, зажигается мелкими звездами, а тела становятся тонкими и лучистыми — людям не дано узреть ангела, упавшего и разбившегося о твердь мира смертных у них под ногами.

Это был город света и извечного добра… только я так и не разгадал: почему ангелы прыгали с облаков на верную смерть?