Лавандовый латте для тебя

Тина Тэкель, 2023

Что случится, если позволить прошлому взять контроль над твоим настоящим? Скорее всего оно заставит тебя бояться даже собственной тени, предложит примерить роль неудачницы, отвернёт от тебя родителей и ко всему прочему натравит на тебя чокнутого парня с ножом. Так себе планы на жизнь, согласитесь? Но Валетта Лэвэндер, кажется, решила проверить себя на прочность, убегая от того, что произошло с ней 8 лет назад. Она запрятала события тех лет в самые пыльные уголки памяти, оборвала связь со всеми, кто хоть как-то напоминал ей о прошлом и даже сбежала в Нью-Йорк, желая начать всё сначала. Но реальность обожает игру в догонялки. Сможет ли девушка уйти от прошлого, или ей придётся всё вспомнить и сразиться с ним лицом к лицу?

Глава 3. Оранжевая куртка

Я шла по тёмному коридору, увешанному пыльными зеркалами. В каждом из них скрывались звуки: шёпот, шелест, вой, скрежет. Разные голоса звали меня. С каждым робким шагом их зазывания становились всё страшнее.

Впереди густая тьма, и я решаю не идти дальше, а заглянуть в одно из зеркал. Провожу рукой по поверхности, стирая вековую пыль. В зеркале возникает расплывчатое отражение. Моё отражение. Я поднимаю руку вверх — отражение делает то же самое. Вглядываюсь в глаза — оно вглядывается в ответ. А потом улыбается, но я не улыбаюсь. И вдруг понимаю.

— Юта! Это ты?! Как ты здесь оказалась?

Она молча улыбалась в ответ на услышанное. Я решилась на вопрос, что мучал меня столько лет.

— Кто убил тебя? Расскажи!

Какое-то время она молчала, но, заметно погрустнев, всё-таки подала голос:

— Будь осторожна, Валетта. Он следит. Следит за вами. Он смотрит. Не оставит. Просто так не оставит. Не оставит тебя!

Зеркало стало жидким, тягучим, навстречу мне тянулась её ледяная рука.

— Нет! Пусти! — Юта схватила меня за плечо и пыталась мёртвой хваткой втащить к себе в зазеркалье. — Нет! Нет! Пожалуйста, не надо! Пожалуйста! Стоп! Стоп! — продолжала кричать я, вырываясь с новой силой.

Поняв, что будет сложно утащить меня за собой, она начала душить меня. Подключив вторую руку, она смотрела на меня пустым взглядом. Её глаза гипнотизировали меня и стало так жаль её, что тело уже было готово сдаться.

— Прости, Кх-кхм, мен-ня. Я не помню, кха-х, ни-чего, но, хр-р, п-пожалуйста…

Глаза её стали яснее после моих слов. Юта снова обрела себя. Такая, какой моё сознание сохранило её. Что-то задребезжало за её спиной, затем раздался грохот, и мы обе вздрогнули.

— Он близко — прошептала она, озираясь по сторонам, и за этим шёпотом последовал скрежещущий вопль. — Вспоминай, Валетта! Вспоминай! Не дай ему убить! — с этими словами она резко толкнула меня обеими руками в грудь.

— А-а-а! — лечу в бездну.

Я распахнула глаза и упала с кровати, задыхаясь. Больно. Сажусь на пол и пытаюсь поймать хоть каплю воздуха.

«Что это было? Где я? Мама! Мамочка… Я не понимаю, что происходит».

Отдышавшись, выключаю будильник.

Сон. Это был сон.

Снова бросаю взгляд на адское, трезвонящее гадкими звуками устройство.

Теперь понятно почему я услышала вопль во сне. А я уж думала, что умру там. И почему он вообще зазвонил в субботу, не понятно.

Тори пока спала, надеюсь она не слышала этого грохота. Я неуклюже поднялась с пола и посмотрела в окно, часто моргая от яркого света. Открыв окно, дабы впустить немного свежего воздуха, я снова плюхнулась в кровать.

Юта. Почему ты приснилась мне? Спустя столько лет.

Наверное, потому, что я стала часто прокручивать эту историю в голове. Раньше я боялась вспоминать о ней. Поступи я тогда иначе… Но как? Как я поступила? Почему-то в голове крутятся мысли, что это моя вина, но я не могу вспомнить почему.

Разглядывая потолок, я обнимала игрушечного аллигатора. Он достался мне от родителей. Папа подарил его маме, когда они начинали встречаться.

— Если бы не ты, Эдди, я бы точно не выбралась из этого жуткого сна. Спасибо тебе, — прижимаю игрушку крепче. — Может сможешь помочь мне не выходить из комнаты сегодня, как думаешь?

В ответ молчание.

— Понимаю. На сегодня твои силы исчерпаны. Что ж, тогда пора идти готовить завтрак. А ты отдыхай.

Я натянула носки, состав которых — стопроцентный подшерсток белой козы, он же кашемир, надела свои мягкие тапочки и в розовой мятой пижаме, поплелась умываться, широко зевая по пути.

Зайдя в ванную, я с опаской взглянула в зеркало: нужно было убедиться, что я была мной.

— Ты могла бы и получше выглядеть сегодня, Валетта — сказала я, похлопывая себя по щекам, и потянулась за зубной пастой и щеткой.

«Бум! Хрусь! Звяк! Блысь!»

Ну вот, все шампуни, маски, паста и моя любимая зубная щетка рухнули на дно ванны и оглушили мои уши звуками разрушения. Что ж, надеюсь, Тори и этого не слышала.

Как же так, я едва задела этот стакан с щётками, но он упал, потянув за собой всё, что было разложено по краям ванны. К тому же этот подлец разбился…

— Если я так чищу зубы, то каким опасным для меня станет приготовление завтрака…

Может сегодня просто неудачный день? Хотя, я каждое утро так думаю. Пора признать, что это всего лишь моя неуклюжесть.

Я с трудом наклонилась, чтобы собрать все упавшие вещи, пытаясь не затронуть осколки — позже их соберу. Без особого ожидания на этот уже испорченный день, я почистила зубы, умылась и, шаркая ногами по полу, зашла, наконец, на кухню.

Так как работала из нас двоих только Тори, мы договаривались, что готовка и уборка в выходные — моя обязанность. Обычно я завтракала простым бутербродом с сыром, предварительно сунув его в компактную духовку, и запивала всё кофе. Этого было достаточно для меня одной и только тогда, когда я опаздывала. Но теперь мы живем с Тори вдвоем и на выходных я всегда стараюсь готовить что-то более сытное.

Я взяла колонку и включила музыку, чтобы было не так скучно. Далее открыла холодильник, с большим усилием — как он умудряется так захлопнуться? Взяла оттуда пару яиц, молоко, немного масла, и бедром толкнула дверцу — она закрылась, издав глухой хлопок. Выложив все на стол, я полезла в шкаф за мукой и, естественно, просыпала немного себе на голову — шкаф был довольно высоко, а я была мной. Иногда мне кажется, что скоро люди, сделав что-то неуклюжее, будут говорить: «Слушай, я сегодня чувствую себя Валеттой, всё из рук валится!». Подумав об этом, я невольно в голос засмеялась.

Пришло время все смешать. Тори скоро проснётся, а у меня ничего не готово. Всё-таки это тяжело не отвлекаться на свои же мысли. Особенно, если тебе интересна беседа, что происходит в голове. Всё же голова моя и дельные разговоры без моего ведома происходить не должны. Что ж, лучше никому об этом не рассказывать. Да будут пышные оладьи!

Сковорода, которую я поставила на плитку, уже нагрелась, а потому я принялась аккуратно выливать тягучую смесь на ее дно. Ложка за ложкой. Тесто соприкасалось с раскаленным маслом и шипение, и треск не заставили себя долго ждать. Комнату наполнил запах ванили и кокоса, они были добавлены в тесто. Пританцовывая под музыку, я дожидалась момента, когда всё нужно будет перевернуть.

Закончив, я достала две лиловые фарфоровые тарелки, стараясь их не разбить и красиво выложила на них оладьи. Сверху я полила их жидким шоколадом из пачки — что-то вроде шоколадного сгущенного молока — и украсила все консервированными персиками. Также я запихнула грязную посуду в посудомоечную машину и побежала будить Тори.

Но делать этого мне не пришлось, я столкнулась с ней прямо на пороге:

— Ай, Валетта, куда ты так несешься, у нас ведь не коттедж, в конце концов, — девушка сердито растирала ладонь, которую ушибла при столкновении.

— Разве допустимая скорость зависит от размеров пространства? — хитро улыбнулась я.

— Прекрати нести чушь.

— У меня просто хорошее настроение, разве плохо?

— Вовсе нет, просто это было больно. И я плохо спала. Пойду приму душ.

Тут я вспомнила про осколки.

— Ой, пока не входи туда! Я сейчас всё уберу.

— Что там случилось, Валетта?

— Всего лишь разбитый стакан, ничего серьёзного.

Тори вздохнула и в её вздохе снова слышались нотки раздражения. Я поспешила всё убрать.

Взяв половую тряпку и притащив с собой мусорное ведро, я принялась убирать осколки. Для гарантии безопасности, решила помыть ванну чистящим средством и смыла всё горячей водой из душа.

Тори шутливо закатила глаза и зашла в ванную. Я тем временем отправилась заваривать кофе. Сегодня без особых усилий с моей стороны, ведь день и так кажется небезопасным. Я достала дрип-пакеты и натянув их на кружки, принялась медленно проливать кофе кипятком. Должно получиться неплохо.

Добавив себе молока и корицы, я приступила к кружке подруги. Она в свою очередь предпочитала добавленные молоко, сахар и зефирки.

Наконец, Тори вышла из душа, заметно подобрев. Мы еще немного посмеялись над моей неловкостью и сели за стол. Я решила выключить музыку и рассказать Тори о важном для меня решении.

— Тори…

— Мм, да? — отозвалась она, смакуя сдобное тесто. — Ты знаешь, это так вкусно, я не могу оторваться!

— Спасибо, я старалась, — я улыбнулась.

— Это мука у тебя в волосах?

— Что? Где? Я думала, что все убрала… — я ринулась к зеркалу.

— Типичная Валетта. Но за это я тебя и люблю! — она натянуто улыбнулась, крикнув мне в след.

— Да уж, конечно. Всё время подкалываешь меня. Но я не могу ничего с собой поделать. Уж какая есть.

— Я вполне серьезно, не обижайся. Ты же знаешь, я не привыкла болтать нежности.

Вытащив на этот раз всю муку, я вернулась в кухню, и мы продолжили есть. Солнце лучами дотрагивалось до моего лица и бликами играло на моих волосах. Я не люблю его, солнце, оно для меня слишком жаркое и от него мне душно, но осенью солнце светит слабее, а морозный воздух добавляясь к этому создает идеальную атмосферу для меня. Я привередлива, знаю, но такова я.

— Да, Валетта, ты хотела что-то сказать мне, — опомнилась Тори.

— О, верно. Помнишь кафе, в которое мы ходим с самого детства?

— Конечно, только…мы ведь там сто лет не были.

— Да, и я об этом думала. В детстве все крутилось вокруг этого кафе, оно согревало меня. А сейчас в моей жизни происходит нечто странное и мне так не хватает тех дней. Тогда всё было куда проще.

— Согласна с тобой, но детство не вечно, оно уже ушло и его не вернуть, — эта фраза далась ей так легко.

Эти слова, словно лезвие по моему сердцу. Я знала, в глубине души, знала, что ничего не вернуть, но думать об этом я себе не позволяла. И то, что моей подруге взросление дало новых сил, а у меня лишь забрало оставшиеся, меня огорчало.

Я помню, как мы с Тори познакомились. Это было как раз около кафе «Петрикор». Ничто не предвещало беды, и я крутила педали на своем новом бирюзовом велосипеде. Я была так счастлива, что не заметила перед собой девочку с белой кошкой на руках. Она как раз шла по узкому тротуару, по которому я неумело колесила. В тот момент я забыла, что такое тормоза и где они находятся, меня накрыла паника и я начала лихорадочно трясти руль из стороны в сторону. В итоге, я врезалась в большой почтовый ящик, разбила коленку, а та девочка подбежала ко мне, назвалась «Тори», и предложила погладить кошку, чтобы мне было не больно. Но я сказала, что помочь мне может только большой круассан с шоколадом и пригласила ее зайти в это кафе. С тех пор мы ходили туда постоянно, было ли нам весело или грустно, были ли мы влюблены или отвергнуты. «Петрикор» стал спасательным кругом для двух одиноких девчонок.

Но мы выросли. Особенно Тори. Стала настоящей красоткой. Умная, длинные русые волосы, карие глаза. Все парни без ума от неё. Все преподаватели уважают её мнение. И ей это нравится — жить во взрослости. Ну а я, кажется, осталась там, в прошлом, около своего поцарапанного велосипеда.

Но как же так, ведь я до сих пор помню, что мыслила, думала о разных вещах, мечтала и верила в то, что человек может отрастить крылья, я помню. Куда ушло детство?

С возрастом мы забываем, что в детстве понимали весь окружающий мир. По-своему, но мы его понимали и потом, когда у нас появляются дети, мы считаем, что они ничего не смыслят и не ведают что говорят, но они видят гораздо больше, чем взрослые, чья жизнь напичкана проблемами социума, чувствами, сексом, деньгами. Поэтому я не хочу взрослеть. Потому что не желаю, чтобы обыденные вещи становились моими смыслами. Не хочу, чтобы моей мечтой стало заработать кучу денег, сфотографироваться с кумиром, переспать с тем парнем или получить повышение. Потому что счастье в тех моментах, когда мы не думаем о выгоде, спонтанно, без долгих раздумий мы делаем себя счастливее и стараемся сделать счастливее другого.

— Так вот я думала, было бы хорошо мне работать там. Я бы тогда могла вспомнить…

— О, точно, звучит отлично, — Тори перебила меня. — Лишний заработок нам не помешает, наконец то ты станешь вносить вклад в эту квартиру.

— Да, верно. Кстати, ты не опоздаешь на свою работу?

— Ох, нет, сегодня не моя смена и, кстати, уже через 2 часа я отправляюсь на свидание!

— Что!? — я чуть не упала со стула от неожиданности. — Тори, ты ведь ненавидишь всех знакомых тебе парней. Или это кто-то незнакомый?

— Нет. На самом деле, это мой одногруппник. Его зовут Алекс.

— Это тот блондинчик, которого ты называла смазливым и, дайка вспомнить, «его манеры никак не сочетаются с его внешностью, а его волосы, увы, длиннее его интеллекта», верно? — я громко рассмеялась.

— Ну, я ближе его узнала, наверное, — она тоже засмеялась и покраснела.

— Тори влюбилась, ну и чудеса! Чего еще мне ждать от этого дня?

— Позвала бы Марка в парк или в то самое кафе.

Ой, он снова скажет нет. Ничем не занят, но вечно твердит: «Прости, именно сейчас у меня появилось очень важное дело». Ага, дело, которое он только что придумал. Да и мне не особенно хочется куда-то идти. Хотя может я одна пойду на прогулку.

Я так и не рассказала Тори о том, что стала сомневаться в любви к Марку, и о том, что, возможно, пытаясь вернуться к прошлому, в лагере, я невольно сама заставила себя влюбиться в него.

Решаю сменить тему. Интересно узнать о её новом бойфренде.

— Как так случилось, что он смог растопить твое сердце?

— Я всё расскажу тебе, только вечером, я сначала должна разобраться во всем. Что он за фрукт, этот Алекс. А сейчас я иду краситься.

Я улыбнулась Тори и сказала, что сама уберу тарелки. Сделав это и протерев стол от крошек, я плюхнулась на диван с целью посмотреть какой-нибудь сериал. Но так и не включила телевизор, погрузившись в своё сознание.

Обманом в голову пробрались самые печальные мысли. Об университете. Мне совершенно не хотелось туда возвращаться. Понедельник был совсем близко и предстояло сделать колоссальное усилие над собой, чтобы войти в этот так называемый храм знаний. Юрист из меня, честно, ужасный. И если однажды я всё-таки смогу им стать, то заранее сочувствую всем своим клиентам. Они проиграют своё дело!

Я никогда не хотела сюда поступать. Струсив перед прослушиванием в колледж искусств, я убедила себя, что более приземлённая профессия будет лучшим вариантом. Кто знает, может меня бы взяли, и я бы сейчас училась пению, но выбор прошлого уже не изменить, а потому нужно было смириться.

Мои мысли прервала Тори, вышедшая из ванной комнаты:

— Валетта, помоги мне. Прошу, — впервые она глядела щенячьими глазками в надежде на спасение.

— Что случилось?

— Я не могу придумать что надеть.

— Проще простого: джинсы, джемпер и ботинки. Да, не празднично, зато ты сможешь ходить как нормальный человек.

— Верно, но ты в этом уверена?

— Конечно нет. Кто знает, может ему нравятся те, кто боятся, что юбка взлетит и ходят на каблуках, как на костылях, а к концу дня завывают от усталости.

— Не смешно.

— Так странно видеть, что ты волнуешься, — я улыбнулась.

— Когда насмотришься, дай мне знать, я бы хотела услышать от тебя совет, — Тори и правда было не по себе, а потому я решила взять себя в руки.

— Эх, ладно, ну, посмотрим…

Мы около часа выбирали наряд и, наконец, я наблюдала результат. Всё же Тори больше любила образ леди, а потому решила отправиться на свидание в красной трикотажной юбке и черной водолазке.

— Правда хорошо выглядит? — видно было, как она волновалась.

— Выглядишь элегантной! Думаю, если накинешь пальто и наденешь ту массивную цепь из псевдо-золота, будешь ещё более несравненной красоткой.

Наконец мы попрощались, и Тори ушла.

Сев на подоконник, я посмотрела в окно. Листья падают. Как красиво. Солнце светит уже с девяти часов и люди кажутся более оживленными, чем вчера. Интересно, а о чем они думают? Ведь у каждого из нас свои мысли и первый раз, когда я осознала это в детстве, я заплакала. Не знаю от чего, для меня это казалось необъяснимым феноменом. Представляете, все точно так же, как и я, говорят сами с собой порой и это не может меня не удивлять. Глупость, а я ревела, когда думала, что столько всего еще остается для меня загадкой и столько всего я еще не смогу узнать, потому что никто не знает. А когда карты раскроются, буду ли я еще жива?

Солнце сквозь стеклопакет обжигало правую часть моего лица и мне стало дурно. Я решила открыть окно. Холодный воздух вмиг сковал все мое тело.

— Брр!! Холодно!

Я поспешно вернула все так, как было секунду назад. Все-таки конец сентября выдался на удивление холодным. Я заметила это еще вчера, когда решила выйти на улицу в платье и джемпере. Возвращаясь домой, я едва не упала от того, что не чувствовала ног.

Так или иначе, мне пора встать и навести в квартире небольшую революцию. Под этим я имела ввиду уборку. Посудомойку я уже включила, а потому принялась собирать вещи, дабы засунуть их в стиральную машину. Следом шло мытье полов. Я включила музыку, сейчас это был рок-н-ролл, и принялась в такт аккордам пританцовывать вместе со шваброй. Я пела, представляя, что швабра — стойка с микрофоном, а мокрый пол отлично подходил в качестве сцены, потому что придавал моим движениям хоть какой-то грациозности.

Покончив со всем этим, я взглянула на часы. Было почти 3 часа дня. Суббота скоро закончится, а все из-за потраченного мной времени в шкафу. Ну, зато я помогла Тори, надеюсь, ее свидание пройдет лучше всех моих.

Итак, если я хочу пройтись по вечернему городу, мне стоит привести себя в порядок. Я отправилась в душ. На самом деле мне страшно оставаться дома одной. Все шумы и скрипы я воспринимаю слишком близко к сердцу. От того все мои проблемы.

Я закрыла дверь на замок и принялась стягивать с себя пижаму. Тапочки были отброшены в сторону, рубашка и шорты так же лежали на холодном кафеле. А я стояла под горячим душем и водяные капли плавно стекали по изгибам моего тела.

— Мм, как прекрасно…

Я опустила кран и взяла небольшую красную бутылочку, выдавила на ладонь немного шампуня и принялась намыливать им голову. Душевую кабинку окутал запах магнолии. Я не знала, как она пахнет на самом деле, но судя по этикетке этот тонкий и нежный аромат принадлежал именно магнолии и ничему иному.

Подняв ручку крана вновь, я снова растаяла под уютной струей воды, мои руки скользили по плечам, спускаясь к талии и бедрам и белая пена стекала прямо в сток.

Я посмотрела в маленькое зеркало, что находилось прямо в душевой кабине. Сейчас, без макияжа, я выгляжу ничуть не хуже обычного, но стоит мне выйти на улицу, как с моим милым выражением лица начинают происходить некие метаморфозы, не позволяющие мне ловить на себе восхищенные взгляды парней.

Еще какое-то время понежившись в тёплой воде, я вышла, завёрнутая в полотенце.

Нужно одеться.

Чёрные джинсы, свитер, куртка, ботинки на ноги и перчатки на руки. Я готова. Захватив рюкзак и положив в него наушники, вышла из квартиры и закрыла на ключ дверь. Вприпрыжку, я одну за одной преодолевала ступеньки и, наконец, оказалась на улице. Воздух морозный и чистый. Я впустила его в свои легкие, наполнив их до предела, а после выпустила обратно, но уже белый пар. Но так или иначе на улице было довольно тепло, и я сняла перчатки и расстегнула куртку. Постояв еще немного, проверяя нет ли ветра и не станет ли мне холодно, я грациозными шагами направилась вверх по улице.

Идя по скучно серому асфальту, я подумала о собеседовании. Мне было интересно, как оно будет проходить, какие вопросы мне будут заданы и смогу ли я на них ответить. Казалось бы, что это обычная забегаловка, но на самом деле это было не так. Это был шанс почувствовать хоть что-то, что я когда-то давно так ценила в себе. Доброту, любовь и какой-то особенный огонек внутри меня. Сейчас этого нет, я просто стала рассеянной, неуклюжей и отчасти беспечной. Любовь… хм, ее что-то убило во мне, а огонек и того больше — погас. Кажется, будто его уголек все еще тлеет у меня в душе, но где же тот, кто его разожжет?

Пока я предавалась ненужным мыслям, ноги уже привели меня к самому концу улицы, и я увидела на ее углу небольшой магазинчик книг. Я тотчас вошла туда. Не собираясь ничего покупать, я просто гуляла, рассматривая стеллажи. Все вокруг было таким красочным и так здорово здесь пахло бумагой. Я взяла в руки какую-то черную книжку с золотыми узорами и принялась ее разглядывать. Потом поставила ее на место и подняла глаза, заглядывая за пределы полки с книгами, куда-то вглубь магазина. Странно, с противоположной стороны на меня открыто пялился мужчина лет 40–ка, с длинными спутанными волосами, неопрятной щетиной и пугающе оранжевой куртке. Я не стала обращать внимание. Опустив голову, я продолжила просмотр книг. Но вдруг я столкнулась с кем-то, и он выронил какую-то книгу. Это был тот самый мужчина.

— Ой, простите! — я наклонилась, чтобы поднять книгу. «Достопримечательности Нью-Йорка». Хм.

Он молча взял книгу и кивнул. Своим холодным чёрным взглядом он пронзал меня до дрожи в теле. Я тут же отвела взгляд. Мне было до жути неловко и, признаться, немного боязно, что я решила уйти.

Я распахнула пластиковую дверь, и решила пойти в «Петрикор». Если решусь, то пройду собеседование сегодня же, если нет, то куплю себе горячий шоколад.

Я достала из рюкзака наушники, включила «Runaway» Джона Бон Джови и направилась угощать себя. Пока я шагала по вымощенной брусчаткой дороге, я мысленно благодарила людей за то, что они изобрели музыку. Особенно, я была благодарна миру за классику и рок. Кто бы что сейчас не сказал о том, что слушать и то, и другое один человек не может, мне будет все равно. Потому что гитара и, к примеру, скрипка, вопреки правилам совместимы.

И вот ноги привели меня к зданию, окрашенному в цвет карамели. Я взглянула на дверь. Листок, он исчез! Видно, не мне одной кажется хорошей идеей работать здесь. Что ж, горячий шоколад я все еще способна здесь купить.

Я вхожу и за барной стойкой меня сразу встречает улыбкой рыжеволосая девушка.

— Добрый день, определились с заказом? — улыбнулась она.

На ее металлическом бейджике черным переливалось «Кира». Милое имя для милой мордашки. Что ж, я озвучила ей свой заказ, добавив к напитку «улитку» с корицей.

— Ваш заказ будет готов через несколько минут, — она так и светилась.

«Интересно, а это маркетинговый ход или она и правда так мила с людьми. Так или иначе, кафе от этого только лучше».

— Скажите, а объявление…

— О, вчера мы приняли на работу молодого парня. Он должен выйти на работу завтра, вместо меня.

— Вы больше не будете работать здесь?

— Нет, мне пора идти дальше, — она все еще была мила.

— Хм, понятно.

Сказать честно, я была расстроена, хмуро забрала заказ и направилась в парк. Всю дорогу до него я думала отчего мне так не повезло. Я слишком долго думала, нужно было сразу решаться, раз я так хотела этого. А теперь там будет работать какой-то парень, который возможно даже не хотел там работать. А я хотела. В этом кафе часть моей души, а во мне часть кафе, но это, впрочем, уже слишком.

Я села на изогнутую деревянную лавочку и сложила ноги в позе лотоса. Рюкзак лежал рядом со мной, наушники на моей шее, они извлекали нежную мелодию, достаточно громко, чтобы можно было не надевать их. В парке почти не было людей и можно было насладиться пейзажем. Мой город не был маленьким, не был большим, сюда часто съезжались какие-то бизнесмены, которые хотели сохранить в тайне свои проекты, а также множество туристов из Европы и иногда Азии. Тут было очень красиво и были мои воспоминания, но я больше не чувствовала себя здесь на месте.

Посмотрев на небо, я вдруг заметила на стене огромного офисного здания рекламу. Там была надпись: «Проведите это рождество в Америке по национальным традициям! Поблагодарите индейку за день благодарения! Отметьте новый год на Таймс-Сквер! Будьте счастливы!» Никогда не замечала в нашей стране призывов уехать, но…это звучит заманчиво. Может стоит подать документы на визу.

Я спокойно попивала горячий шоколад и уже хотела приступить к булочке, как вдруг в небольшом расстоянии от меня что-то мелькнуло. Я присмотрелась к деревьям. Это же…неужели? Оранжевая куртка, это точно он! Тот мужчина, который так упорно разглядывал меня в книжном, сейчас стоит около большого дерева и точно так же сверлит меня взглядом. Я решила, что могу спокойно доесть булочку дома и, стараясь не привлекать особого внимания, встала и направилась ускоренным шагом к выходу из парка.

«О, моя вселенная, сделай это совпадением, а не преследованием, я еще так молода».

Я повторяла это около десяти минут, пока шла по багровой аллее парка, но обернувшись, в очередной раз убедилась в отсутствии каких-либо высших сил, потому что этот ужасный человек в оранжевом шёл прямо позади меня, в каких-то паре метрах! Моё сердце билось, как бешенное, мне было страшно, но и бежать я не могла, вдруг он побежит за мной и догонит. Как назло, поблизости не было никого, кто мог бы защитить меня.

На часах примерно 7 часов вечера, начинало темнеть. Я обернулась. Исчез. С облегчением я вздохнула и, всё ещё с опаской и сбитым дыханием, буквально понеслась домой.

Я боюсь подъездов, там темно, а проникнуть туда может кто угодно. Но я вошла внутрь, потому что хотела домой. Это логично. Я забежала в квартиру, заперлась на все замки и с облегчением рухнула на пол.

Ну и денёк. Без алкоголя мне не отойти от этого. Я поплелась на кухню, попутно стягивая ботинки и всё остальное, далее полезла в нижние шкафчики и достала темно-зелёную бутылку, в которой, собственно, и было моё спасение. Кажется, это было вино.

Я не пью. Точнее не напиваюсь. Да и эта ситуация могла оказаться простым совпадением, если бы я не вспомнила о том, что уже видела его, мужчину в оранжевом. Вчера, когда возвращалась с прогулки без Марка. Было темно, и я не особенно тогда разглядела его, но он так же шёл за мной около пятнадцати минут, а потом обогнал и толкнул меня, случайно будто задел, но я отлетела и врезалась в стену. Тогда я просто разозлилась и ничего такого не думала, но сейчас, с бокалом в руках, мне открылись глаза на истину — меня определённо преследовали.

Я взяла бутылку с намерением перейти поближе к телевизору, но видно не рассчитала что-то, что должна была и полетела вниз.

— Вот так беда-а, — пропела я, словно Винни, смотря на пролитую красную лужицу моего спасения.

«Я не пью. Точнее не напиваюсь».

Вдруг я услышала, как открывается дверь. Затем глухие шаги, направляющиеся ко мне.

— Тори, ты вернулась! — я всё ещё сидела на полу.

Девушка вошла в комнату, а я начала рыдать.

— Меня никто не лю-юбит! — простонала я.

Вообще-то, это не то, что я хотела сказать, ведь ещё час назад я была жертвой преследования. Но почему-то я сказала именно это.

— Ты что творишь?! — Она смеялась.

Я перестала плакать.

— Почему ты не кричишь?

— Потому что ты никогда не пила. Ты столько вечеринок испортила, когда всем говорила о смысле алкоголя, а сейчас смотрите, любуешься пролитым вином. Убирай это сама.

— Не смейся надо мной!

— Почему? Ты вечно делаешь что-то подобное.

— Но сейчас это крик души.

Она подняла бутылку, осмотрела ее и начала смеяться ещё больше.

— Тори, в чем дело, ты совсем меня не уважаешь?

— Вставай, уважаемая, это не вино! — она смеялась, как могла, а я, недоумевая смотрела на неё.

— То есть как это?

— Эту бутылку прислала моя мама, это сок.

И тут я поняла. Вот почему я не чувствовала чего-то, что не похоже на мое обычное состояние.

Вот тебе и типичная Валетта. Сама себе внушила, что пьяна.

И тут я не выдержала и начала тоже смеяться, истерическим смехом, смешанным со слезами.

— Да не волнуйся, в другой раз обязательно получится пострадать, как в кино, а сейчас слушай.

— Точно, твоё свидание! Вещай! — мой страх, как рукой сняло.

И она рассказала мне, что Алекс встретил её букетом из белых роз — любимые цветы — и сказал, что поведёт её туда, где она забудет о том, кто она такая.

— Если честно, то я испугалась, он таким загадочным голосом это говорил мне. Но я сказала, что согласна.

Оказывается, это был просто парк развлечений, как ни странно, Тори ни разу там не была. Такой счастливой я подругу давно не видела, видно Алекс и правда смог растопить её холодное сердце.

— Ах, Валетта, я такая счастливая! Я давно так не смеялась, это было, как будто…

— Как будто ты вернулась в детство?

— Да! И это было потрясающе!

Потом мы перебрались в комнату, взяв с собой кофе, и ещё долго разговаривали, пока не уснули.

Воскресенье я провела за конспектами и просмотром телевизора. Марк снова не брал трубку, а я не звонила ему больше двух раз в день. Что ж, пора бы это закончить. Как только я подумала, что больше не стану звонить ему, мне пришло СМС. Я включила телефон и прочитала его: «Дорогая Валетта, прости меня, что бросил тебя вчера у кафе. Я хочу всё исправить. Но не сейчас. Как только я всё разрулю, я дам тебе знать».

«Что? Даст мне знать? Какого чёрта? Он думает, что, я вечно его ждать должна? Ну уж нет. С меня хватит», — я швырнула телефон в тумбочку и легла спать.

***

— Встаю, встаю, — стонала я, обращаясь к своему будильнику.

На часах было шесть утра. Как жаль, что выходные закончились, нужно собираться в институт. Помимо того, что я хотела петь, так же я хотела путешествовать и надеялась сделать это удовольствие способом своего дохода. Но все как-то не сейчас и может быть потом. Да и где взять на это денег. Забавно, ведь, чтобы начать зарабатывать тебе уже нужны деньги.

«Жизнь, всё-таки, не сказка, Валетта», — вспомнились мне слова Тори.

Я встала и зашаркала на кухню. Кажется, не было еще ни одного дня, чтобы я проснулась без усталости в глазах, мыслях и теле.

— Ну здравствуй, соня, садись, я уже приготовила завтрак.

Я всегда поражалась как это Тори умудряется радоваться каждое утро. А может, это любовь окрыляет её?

— О, у нас сегодня…эм, жареный хлеб? Что это такое и как этим питаться?..

— Ты что никогда не ела гренки?

— Наверное, нет, раз для меня — это жареный хлеб.

— Не привередничай и ешь. Он сладкий.

Она поставила передо мной тарелку, на ней расположились гренки, вареные яйца, порезанные пополам и помидоры. Попробовав кусочек жареного хлеба в молоке, я поняла, что это очень даже съедобно. Доев, я запила всё гранатовым соком и, поблагодарив Тори, скорее побежала на автобус.

Мы с моей подругой учились в одном заведении, но на разных факультетах, она изучала цифры и была в этом довольно хороша. Наверное, поэтому она была рассудительней меня и строже. Я же была серьезной только в моменты чрезвычайной важности или с малознакомыми людьми, в остальное же время я была настолько рассеянной, что, как говорится: «туши свет, бросай гранату».

Я зашла в автобус, заплатила пластиковой картой и уселась около окна. Натянув наушники, я немного задремала и очнулась от того, что кто-то усердно пытается быть мною услышанным, сквозь музыку слышалось чье-то бормотание. Я приоткрыла глаза, подняла голову, сняла наушники и — о вселенная! — рядом со мной сидел тот самый мужчина с длинными спутанными волосами в той самой оранжевой куртке! Я не смогла ничего сказать, просто вжалась в кресло и как ни в чем не бывало начала пялиться в окно, а он пялился на меня.

— Уже поздно, — его хриплый голос донесся до меня.

Решаю молчать.

— Он тебя выбрал, уже недолго осталось.

Я посмотрела на него исступленным взглядом.

— Он заберет тебя! — мужчина начал кричать, смотря на меня со злостью, и схватил меня за рукав куртки.

Теперь и я начала кричать.

— Что происходит, пустите меня, вы, психопат!

Я оглянулась вокруг, людей почти не было, на задних рядах лишь сидела молодая пара и какой-то старик, но им было явно не до этого, они молчали, оставляя меня на произвол судьбы. Помогите…

— Ты убила её, и Доктор заберет тебя!

Я начала вырываться, он лишь схватил меня за второй рукав, моя паника превратилась в безысходность. Автобус остановился, оранжевая куртка всё так же смотрел испепеляющим безумным взглядом. Момент — массивной подошвой ударяю его по ноге, чудом вырываюсь из его лап, хватаюсь за впереди стоявшие кресла и, перелезши их, выбегаю вон из салона. Двери автобуса закрываются, оранжевая куртка начинает долбить в стекло кулаками, а водитель и все остальные, будто зомби никак не реагируют. Вот что наш мир знает о помощи другим. Как только транспорт двинулся с места, мужчина-оранжевая куртка начал зловеще смеяться и показывать на меня пальцем. Моё сердце стучало так сильно, и я думала, что умру.

В автобус я больше не села и пошла до университета пять остановок пешком. Я ничего не чувствовала больше: ни страха, ни боли и уж тем более радости. Я была в ступоре.

«Кто он и зачем это делает? Кто такой этот Доктор и кого я якобы убила?» — мысли роем сгустились надо мной. Не было сил даже плакать, зато было чувство, будто я уже мертва и иду навстречу холодному воздуху вовсе не я, а кто-то другой.

Я опаздываю. Впрочем, плевать. Когда я вошла в двери университета, я уже знала, что первую пару пропустила. Мне звонили, я сбрасывала и на один звонок вроде ответила, чтобы все шли куда подальше. Мне было уже всё равно, я ненавидела это место, мне было плевать на него и на то отчислят меня или нет.

Навстречу мне шёл директор, весь важный, в костюме и лысый. Меня уже знали, как хорошую студентку, сдающую всё вовремя, но я всегда слышала: «Ты умна, но ты будто не хочешь учиться». Это значило, что я учу, но не интересуюсь, на что я отвечала: «Верно». Не знаю на что я рассчитывала. Начать все сначала — вот чего я хотела. Я хорошо училась, мои оценки были безупречными, но я не чувствовала, что хочу этого.

— Остановитесь, мисс Лэвэндер, — он грозно посмотрел на меня. — Это для вас.

Он протянул мне маленький листок, на котором было написано:

«Студент Валетта Лэвэндер, обучающийся по специальности юриспруденция, в связи с пропуском занятий и неприемлемым поведением в стенах учебного заведения, вы отчислены».

— Что? Как вы можете меня отчислить сейчас? Я опоздала лишь сегодня и пропуск был единственный за этот месяц! Это нечестно!

— Прошу прощения, но нам поступил приказ из департамента. Увы, ничем не могу помочь, — он развернулся и направился по своим делам.

— Но…Как…Я, — он не слушал меня.

Вот и всё. Я, наверное, должна была радоваться, ведь я ненавидела этот факультет, но что мне теперь делать? С бумагой об отчислении в престижный ВУЗ мне путь заказан. Кто я теперь? Раньше я была студенткой, получала стипендию и мне полагалось думать о будущем. Но я ничего не решила. Я ещё не успела понять, чем хочу заниматься. Как же так?

Я бы хотела, чтобы существовал такой вот человек, который сам за меня всё решит. И да, кажется это моё официальное признание в том, что я некомпетентна для современного мира. Раньше я, кажется, писала тексты, но снова не могу вспомнить куда делась та записная книжка 8 лет назад. Почему-то последнее время я пытаюсь вспомнить то лето, но ничего не выходит.