Пепел на венце

Стефан Брег, 2022

Жителей славного города у подножия вулкана сложно напугать. Они готовы и к ярости стихий, и к прибытию огромной армии, что собирает против них империя Эллас-Амин. Но никак не могли предугадать островитяне, что самой большой опасностью станет человек, ступивший на земли Пепельного архипелага не ради золота и славы. Он прибыл сюда в поисках отмщения и горе тому, кто встанет у него на пути, будь то создание подлунного мира или адской бездны. Теперь наемник Фосто обрел новых союзников и приготовился пройти нелегкий путь до конца. Продолжение романа "Кровь деспота".

Глава 4

Заговорщики

Ветер наполнял паруса и увлекал корабль в море со скоростью, которой позавидовали бы даже альбатросы. Ясное небо, невысокие волны, попутный ветер — что еще надо для успешного плавания? Жан Батист не соврал, говоря о скоростных качествах своего судна.

Я провожал глазами берег, оглядывал окружающую меня лазурь и испытывал противоречивые чувства. Даже сейчас я не до конца понимал, зачем раз за разом удаляюсь от привычных мне мест. Откуда такая уверенность, что Энрико еще можно спасти? Мысли сменяли друг друга, как волны, разрезаемые носом корабля, и кое-что начало проясняться.

Я посвятил себя военному ремеслу, смог сохранить жизнь и больше всего на свете хотел тихо и мирно завершить ее в городе у моря, в великолепном Шэрдашехе. Интересная ирония — вместо этого я стал участником гражданской войны в Парлании, а теперь плыву туда, где скоро развернется последняя битва южных мятежников с империей. Видимо, здесь нечто большее, нежели простое безрассудство и невезение. Судьба нашептывает мне, что я давно определился с тем, как должна закончиться моя жизнь, хоть и пытался себя обмануть. Выбравший путь меча от меча и погибнет. «Так чего ждать? — рассуждал внутренний голос, который я хотел заглушить. — Умирать за правое дело куда веселее и почетнее». Только правое ли дело месть…

«Ты не спасешь Энрико», — частенько говаривал Лексо. Иногда витиевато, иногда так, как я и процитировал. И в его словах совершенно точно ощущалась близость к истине. Я не слишком-то отрицал это. Да, Энрико в огромной опасности, и князь Дамиан, что славится резкой переменой своего настроения, возможно уже лишил моего друга жизни, но то, что нельзя исправить, можно превратить в навязчивую идею. В данном случае это будет идея отмщения. Князю, купцу Хавьеру — плевать. Всем, кто исполнял приказ злодеев. И наградой послужит не только успокоение души, но и камень невероятной ценности, который стоит больше, чем сто кораблей Жана Батиста.

Магический артефакт древности лишился хозяйки и попал в нечестивые руки, но я не верю, что даже у главного мятежника он пробудет долго. Войско императора раздавит Эстерида и преподнесет его величеству воистину королевский подарок. Тот самый, который должен преподнести я. Во имя справедливости… И Алабели. Во имя Алабели тоже.

Она часто снилась мне в последние ночи. Я всем естеством ощущал, как гневается ее дух, как он содрогающим сердце молчанием призывает меня действовать, отомстить. Я никак не ожидал, что души погибших людей могут иметь такое влияние на мир живых. И уж тем более на меня. Я отправил в загробное царство кучу народа, но редко испытывал угрызения совести. И снились мне убиенные нечасто. Из последнего времени вспоминается лишь парланский граф, к смерти которого я имел косвенное отношение. Он стоял передо мной с расплющенной головой и что-то мычал. Свисающие на плечи глазные яблоки тогда порядком испугали меня.

С Алабелью все иначе. Это не кошмар или фантасмагория. Это явный и убедительный призыв. Костлявая рука смерти должна коснуться бывшего негоцианта, торговца доспехами Хавьера из Патса, который давно нас преследовал и, в конце концов, исполнил свой замысел. Именно он отнял у Алабели жизнь, сбросив ее в пропасть, и я ничего не смог с этим поделать. Передо мной стоял выбор: немедленно броситься за врагами, увлекшими с собой Энрико, или попытаться спасти чародейку. Я верил в чудо, несмотря на высоту обрыва, острые скалы внизу и напор горной реки. Я выбрал второй путь.

Вместе с Лексо я искал тропу вниз, рисковал свернуть себе шею на скользких камнях, но даже это не помогло мне что-то исправить. За одним уступом — другой, за размеренным течением воды — бушующий непроходимый поток. Алабель не смогла бы выжить здесь. Я прекратил поиски, когда уже вечерело. Мне пришлось смириться с неизбежным. Вместе с этим, затянувшиеся поиски позволили отряду Дамиана от нас сильно оторваться, и возмездие откладывалось на неопределенный срок.

Даже здесь, на корабле, в окружении тихого моря и птичьих криков, я с трудом сохранял отстраненный вид, вспоминая о битве у водопада. Из круговорота беспокойных мыслей меня вывел звук охваченного спазмами желудка. Отвратительный и напористый. У борта напротив стоял и кряхтел один из наемников, которого с непривычки укачало. Моряки на палубе даже не пытались помочь бедолаге: хохотали, тыкали пальцами и отпускали неуместные шуточки.

— Не на палубу — и то хорошо, — разрядил обстановку Жан Батист. Он спустился со скрипучих шканцев, подошел ко мне и произнес:

— А ты, гляжу, привычен к морским путешествиям.

— Довелось прогуляться по всем возможным поверхностям, — я отвечал непринужденно, ничем не выказывая нежелание продолжать разговор. Даже рад был, на самом деле, отложить неприятные воспоминания о Скалистом Крае.

Мои слова, казалось, устроили капитана, поскольку он начал интересоваться о другом.

— Говорят, ты с вольного города. А с какого, если не секрет?

— Ярв.

Жан Батист присвистнул.

— Далеко же тебя ноги занесли.

Я промолчал о том, что носят меня ноги по разным странам уже очень давно. Лишь кивнул с улыбкой и сказал:

— Профессия воина везде востребована. И торгаша тоже. Старик не говорил, откуда ты родом, но я не вижу в тебе нардарца или жителя островов. Уж прости, коли ошибаюсь.

Жан Батист преобразился на глазах. В том смысле, что стал гораздо веселее.

— Я вообще-то из южных провинций Гелетии. Слышал, наверное, про тамошние театры, школы поэзии и виноградники. А уж какие там девицы! Вспоминаю, и хочется плакать. Даже сегодня сон снился: поглаживаю я напудренную красавицу по бедру, скольжу выше, выше. Вот оно — средоточие страсти. И черт меня дернул голову поднять. Вместо прежнего милого личика — кривая морда старого рулевого. Такие вот коварные сны.

— И ты добровольно избрал жизнь на чужбине?

— Абсолютно, можешь мне верить. Скучать по милым ухоженным дамам — это одно, а воплотить мечту о покорении моря — совсем иное. Да и чужбина перестала быть таковой уже давненько. Знаешь, жители Кандлиге не любят чужаков. Я стал для них своим в доску. Они считали, что женщина на корабле — к несчастью. Глядя на мои успехи, засомневались.

— Какая женщина? — удивился я. В команде Жана Батиста состояли лишь ребята разной степени суровости.

— Которая сейчас грабит корабли где-то у восточных княжеств. Выбрала другой путь и другого капитана. Такие дела. Говорила, что любит меня, но соленый ветер любила больше. Из-за этого все и бросила.

— Ничего, другую найдешь. Мало ли отвязных девиц на свете?

— Такую — вряд ли.

— Тогда, наверное, лучшим выходом будет выследить корабль того капитана, захватить его и взять свою избранницу силой, — я заулыбался. — Подержишь ее недельку-другую в кандалах…

— Нет, я против рабства. И дух, и тело человека должны быть свободны.

— И твои убеждения разделяют на Кандлиге?

— Отчасти.

— Так ты с горя подался в политику? — сказал я, имея в виду сделку с Осием.

Одна сторона рта Жана Батиста резко полезла вверх.

— Политика — это нечто вроде большой и зыбкой коровьей лепешки. Ты вляпался в нее и, кажется, вытер ногу, а душок остался. Я, однако, не сильно переживаю об этом. Ключник Осий — хороший человек. Я бы даже сказал — великий, но предпочитаю не превозносить кого бы то ни было из ныне живущих. Времена великих прошли. А еще Осий чертовски богат.

— Ну, как я понял, богат он золотом других людей.

— А есть ли для нас разница, хе-хе?

— И то верно.

— Хорошо, что мы друг друга понимаем, — Жан Батист сжал губы и хлопнул ладонями по перилам. — Думаю, приготовления завершились. Пойдем, тайный совет ждет.

Слово «тайный» капитан произнес с нескрываемой иронией. Его кораблю, в конце концов, уготована лишь роль транспорта.

— Пресвятые чайки! — в негодовании воскликнул наемник, который сидел у мачты и пытался прийти в себя. — Меня опять крутит!

Он вновь поплелся кормить содержимым своего желудка рыб. «Чудесные» звуки рвоты я уже не слышал — спустился в капитанскую каюту. Здесь, в окружении висящих на стенах трофеев и карт, уже ожидали нас Осий, Лексо и первый помощник Жана Батиста — хмурый горбоносый тип, на голове которого красовался черный берет с пером. На вбитом в пол столике к моей радости стояла куча аппетитной еды и широкодонных кружек с вином. Переговоры уже начинали мне нравиться.

— Господа! — взял слово Осий. — Уверен, мы еще не раз вернемся к обсуждению всех подробностей предстоящей миссии, но чем раньше я дам наводки, тем легче вам будет на вражеской территории. Выслушайте, а потом мы как следует подкрепимся.

Я переглянулся с Лексо и закивал.

— Дельное предложение.

— Жан Батист, — Осий похлопал товарища по плечу, — уже не раз прокладывает путь до Пепельных островов. Когда мы туда прибудем, вам двоим следует держаться прочих новобранцев и поначалу изображать из себя самого обычного наемника с континента: мелочного, жестокого и недалекого.

Усилием воли я подавил наползающую на лицо улыбку. Да, я любил блеск монет, ценил свою жизнь куда дороже жизней соратников, но изображать пустоголового дурня так и не научился. Придется овладевать новыми навыками.

— Видите ли, чем дольше вы будете такими, тем меньше нежелательного внимания получите. Это очень важно. Я искренне желаю вам спасти друга, но одновременно с этим хочу выполнить возложенные на меня задачи. Я не прошу невозможного. Серьезные дела лягут не только на плечи двух мстителей из Скалистого Края. Я думаю, уже понятно, что в войсках самозванца достаточно тех, кто работает на меня. С одним из таких агентов вы будете делиться важными сведениями. Он, в свою очередь, выяснит судьбу вашего друга Энрико. Поможет ему сбежать, если тот в темнице. Все просто.

— На неискушенный взгляд. Обычно такие вещи идут наперекосяк в самых незначительных моментах, — заметил я. — Но пока и вправду причин для переживаний мало. Другое интересно: что с медальоном? Я думал, вы приложите все силы, чтобы отбить его у наших врагов. Влияние этой драгоценности на боевой дух трудно переоценить.

Столько скепсиса во взгляде я не видел даже у шэрдашехской ясновидящей, которой пообещал десять золотых за верное предсказание.

— Нет-нет, знаю я все эти истории про древние реликвии. Лет двадцать назад император Амал прислал мне письмо, в котором утверждал, что камень Хантала у него. Предлагал обменять его на царские атрибуты Нардарии. Вот повеселился я тогда. Хохотал так, что напугал послушников — они решили, будто в меня бес вселился. Ответил императору вежливым отказом, не забыв поздравить с находкой тысячелетия. Здесь такая же ситуация, не пытайтесь меня переубедить. Горный князек играет с огнем и, не ровен час, хорошенько поджарится. Без вашей помощи. Давайте сосредоточимся на другом.

С этими словами старик протянул мне кусок пожелтевшего пергамента с рисунками и надписями. Стоило лишь мельком увидеть очертания, чтобы понять — это карта Пепельных островов.

— Это копия более подробной карты, которой пользуются капитаны с Кандлиге, но сейчас нам испещренный линиями, инструкциями и пометками огромный лист ни к чему. Все, что важно, мы найдем и здесь.

Итак, самый крупный остров посередине — Плавильня — оплот и последнее прибежище самозванца. Его столица — Фрета в заливе Клешней. Это самый крупный и самый укрепленный город на островах. Более полувека назад он был полностью разрушен извержением вулкана, но теперь о катастрофе напоминает разве что храм в северной части города. Белые стены стали еще выше, а засыпанный пеплом дворцовый холм превратился в неприступную крепость. Это не заслуга самозванца, так тут свое присутствие обозначил один из имперских наместников. Он подчинил острова новой власти, но так продолжалось недолго. Когда лев чахнет, он может стать добычей для гиен. Мятежи сотрясали Эллас-Амин и раньше, но такого размаха не достигали никогда. Наш общий враг появился в нужный момент. Он уроженец этих островов, нечестивый сын нечестивых и низкородных родителей, который перебрался на континент с мечтами о власти и войне. Даже я до конца не понимаю, как ему все это удалось. Он смог заручиться поддержкой некоторых орденов старой Нардарии, но вопросов остается на целый фолиант.

— Что с островом, который левее? — полюбопытствовал я. — Эм, западнее. На нем нацарапано «Империя».

— Империя и есть. В конце прошлого года ее корабли самонадеянно атаковали Фрету. Кончилось все плохо. Тогда элласцы решили захватить хоть что-нибудь. Крепость на западном острове, на Наковальне, осталась почти без защиты и быстро пала, но я думаю, что это принесло империи больше проблем, чем пользы. Горные племена — вечная головная боль для каждого, кто туда приходит. А еще на том острове незащищенная гавань, мало жителей из-за сложного рельефа и мало угодий. А держать осаду надо. И чем-то питаться тоже. Пока у самозванца есть флот, ситуация не поменяется.

Я даже не знал, разочаровали меня слова старика или нет. С одной стороны, остров являлся возможным убежищем в том случае, если мы сумеем освободить Энрико или заполучить камень Хантала. Ради такого приза император пришлет сюда даже флотилии вольных городов. Не поскупится, нет. А вот опасность возвращения острова под крыло прежнего хозяина волновала. По-видимому, крепость не очень надежна.

— У Эстерида полно воинов. Избыток, я бы сказал, — мой указательный палец чуть не проткнул карту в месте, где была изображена столица. — Чего ж он не вернет контроль над той крепостью?

Осий посмотрел мне прямо в глаза.

— У врага свои планы. Обрати внимание на остров восточнее. Офитовый Обломок. Там обосновался старый противник самозванца, и именно ему придется сдержать натиск избытка воинов, как ты соизволил выразиться.

— Чудны дела, — я дернул бровями.

Восточный остров, как оказалось, Эстерид тоже не контролирует. Его бывший соратник, оставленный в качестве наместника во время бойни на континенте, решил прибрать власть в свои руки, едва услышав о поражении командира. Правда, новообразованное королевство Пепельных островов сдулось сразу после возвращения Эстерида. Его более преданные сторонники удержали Фрету и изгнали «короля», перебив немало коренных жителей, что посмели поддержать узурпатора. Последний сбежал на восточный остров и окопался там, как муравьиный лев. Поддержка аборигенов при этом только увеличилась, поскольку на этом клочке суши их жило больше всего, а неиллюзорная опасность полного истребления определенно сплотила местных.

Самое интересное, что важнейшей своей задачей Осий считал помощь жителям Офитового Обломка. Они должны выстоять до прибытия имперских кораблей. До сих пор Эстерид пользуется большим авторитетом среди своего войска, но одна неудача за другой, неспособность наказать предателя и серьезные жертвы надломят и без того клонящееся к земле деревце под названием «Пустые мечты самонадеянного бунтовщика». Конец близок.

— Что ж, — Осий поднял кружку с вином, когда посчитал, что на сегодня разговоров о прошлом и будущем достаточно. — Приступим к трапезе, господа!

Своевременное и верное решение. Урчание в желудке Лексо это подтверждало — я ведь знал, что от укачивания он не страдает.

Мне понравилось засыпать под звуки волн, чувствовать, как плавно корабль взмывает вверх и тут же падает, рассекая морскую гладь. Так хорошо я не спал уже давно. Наверное, это едва уловимая память о младенчестве, о подвесной колыбели, которую раскачивает мать. Как бы то ни было, первые дни путешествия я просто-напросто отдыхал. И Лексо тоже.

С прочими наемниками мы, как того требовала конспирация, познакомились. Придумали себе простенькие биографии, вспоминали о любовных похождениях и забористо шутили, потягивая разбавленное вино. Рассказали, что выбили себе места на судне благодаря пострадавшему от имперского произвола аристократу, который остро нуждался в охране.

Почти все наши попутчики оказались матерыми бойцами. Кто-то разбойничал на большой дороге, кто-то сбежал из армии Гардариана Заступника, а один забавный приятель оказался ни кем иным, как пыточных дел мастером. Камил — так звали этого невысокого широкоплечего мясника с глазами навыкате и вечно потной лысиной. Слушать его истории — то еще удовольствие.

Вот и сейчас, по прошествии четырех дней, он все еще потчевал нас рассказами о тонкостях своей работы, которую очень любил.

Наверху потемнело небо, а здесь, в трюме, все располагало к тому, чтобы почесать языком. Иные дела ожидали где-то за непроглядным горизонтом, поэтому следовало поудобнее сесть на кучу всякого барахла, вытянуть ноги и, периодически зевая, слушать байки отъявленных головорезов. Теснота и шлепки крупных капель о мой плащ казались совершенно мелкими неудобствами.

Как и в прошлый вечер, большую часть внимания отнял Камил. Он начал беседу с вопроса о том, сколько времени пленник может орать непрерывно, прежде чем силы окончательно его покинут. Я перебирал в голове все пытки, свидетелем которых являлся, но их продолжительность… и громкость вспомнить никак не удавалось — обычно я не выдерживал и покидал место пристрастного допроса. Так что без моей помощи к единому мнению наемники прийти не смогли, а посему Камил, не получив вразумительный ответ, начал новый рассказ.

— Самый забавный случай у меня года два назад был. — Мясник окинул взором всех слушателей и продолжил. — Привели ко мне такого же работничка, как и я. Истязателя то бишь. Говорят, делай что хочешь, но выведай, кто его подмаслил. Он-де клиента замучил, которого слегка припугнуть следовало. Клиент заткнулся навсегда, и ценные сведения пропали. Ясно же, собачья доля, что неспроста это. Ну, мне не привыкать: достаю иглы, точу пилки, огонь развожу. Только начинаю работать, как до меня доходит — истязатель этот ни черта в своем деле не понимает. Новичок и неумеха. Ревет и причитает: «Не убивай, не убивай!» Спрашивается, зачем тебя ко мне притащили? Чтоб убить? Тогда бы тебя на месте крюком за ребра подвесили — даже с рабочего места уходить не надо.

Объяснил я все нанимателям и мне, как опытному и надежному, сразу поверили. Но огорчились. Сказали, чтоб до полуночи его кромсал, да денег отсыпали. Я и кромсал. Час-другой, а потом надоело — молотком в висок его… Профессиональная солидарность, мать ее так!

— А как же такой профессионал здесь оказался? — спросил я, так как понимал — мастер своего дела в любых обстоятельствах ценится высоко.

— Врагов могучих нажил. Все у нас в предгорьях не как у людей. Гардариан кое-что смыслит в военном деле, но окружение себе подбирает, как слепой баран, оттого и страшится измены. Пытал я, значит, одного дворянчика-вольнодумца, и ничего беды не предвещало. А как узнал потом, что он над городским советом начальствовать стал, так сразу понял, что пора драпать. Даже драгоценные инструменты пришлось бросить — слухи о злопамятном дворянчике до меня быстро дошли. Ну а что? Я ему ногти выдрал и в задницу раскаленный прут совал, а он возьми, да окажись оправданным, графчик этот. Зло затаил, гадюка, ясное дело. А за что? Я свою работу выполнял. Теперь вот мечтаю, что мои навыки на островах пригодятся.

Последнюю фразу я слышал еще вчера. Тогда Камил, мечтательно поглядывая на торчащие из досок ржавые гвозди, рассуждал о том, как много пленных имперцев окажется в руках Эстерида. И какая важная миссия выпадет на его долю, если предводитель решит основательно запугать всех последующих врагов. Говорил об этом мясник, как о свершившемся факте:

— Лучше и не придумаешь. Обезобразить и ослепить всех, кроме одного-двух, и отправить на большом корабле обратно. Знаю, что когда-то похожим образом один парланский князь поступил. Только там пленных тысячи три набралось — вражеского правителя паралич пробил, когда он увидел свое обновленное слепое войско.

После таких историй я сам себе позавидовал — в вольных городах, сотрясаемых кровопролитными конфликтами, подобное варварство не практиковалось. Если только в отношении чужеземцев…

Еще о многих славных и курьезных случаях я узнал, прежде чем решил подремать, однако обстоятельства сложились иначе. Сонливость как рукой сняло.

Крики. На палубе случился какой-то переполох. Отборная брань, приказы срывающимся голосом и громкий топот — все указывало на то, что ситуация серьезная. И при этом — никакого шторма, проливного ливня или внезапного крена, который поведал бы нам о том, что корабль пытается уклониться от рифов.

Время незатейливых бесед и смешков окончилось. Все молчали, ожидая дурных новостей, и они не заставили себя ждать. Хлопнула крышка люка, ведущего в трюм. Тяжело дыша и скользя на крутых ступенях, к нам спустился помощник капитана. До сего момента он производил впечатление твердого и уверенного в себе человека. Сейчас он напоминал мышонка, которому на хвост наступил ушлый мальчуган. Был неловок, с трудом перехватил соскользнувший с головы берет и при этом чуть не распластался на полу.

— Уф, всем велено с оружием и доспехами подняться наверх, — выпалил он и всерьез собрался лезть обратно.

Поднялся гвалт. Все хотели знать, что, собственно, произошло, и какого лешего понадобилось вооружаться посреди моря.

— Значит так, не паникуем, — прохрипел помощник и этой фразой привел окружающих в сильное волнение. Во взгляде, движении рук и губ долговязого моряка четко прослеживался посыл — паника неизбежна.

— Капитан увидел корабль и опознал в нем «Душегубца» — имперское судно для перехвата разбойников и контрабандистов. «Душегубцы» очень быстрые, быстрее нас, но пока еще не ясно, заметили они нас или нет. Тут дело в том…

На палубе вновь что-то прокричали. Среди не понятых мною слов выделялось одно явственное: «Увидели». Помощник сглотнул, быстро-быстро заморгал и повторил уже сказанное:

— Поднимайтесь наверх. Не медлите.

Забренчало оружие, заскрипели кожаные куртки и ремни. Я протиснулся в свой угол, рядом с которым обматывал ноги портянками Лексо.

— Что-то нервничает команда, — произнес он с кривой улыбкой.

— Видно знает то, чего пока не положено знать нам.

— Кажется, я догадываюсь.

Неудивительно. Отчего бы переживать бывалым морским волкам, имеющим под боком пару десятков способных бойцов? Не оттого ли, что у врага количество вооруженных пассажиров намного больше?

Я кое-что знал про военный флот Эллас-Амина. Мне довелось несколько непростых лет служить под знаменами императора в качестве наемника. На западной стороне от Кайнакского хребта моря не найдешь, но иной раз мой отряд отправляли к побережью, чтобы переправить к другим очагам восстания. Вот тогда и понял я, что мало-помалу элласцы отвоевывают господство на море у вольных городов. Корабли самых разных форм и размеров: парусные, весельные, плавучие крепости и легкие суда со стрелками, — имперцы решили опробовать все возможные конструкции. Помню, один адмирал хвастался тем, что если понадобится привести к покорности Пармед, то сотня быстрейших судов, заполненных воинами, через неделю окажется у всех пляжей, бухт и портов острова. На каждом корабле, по словам балабола, могло находиться до сотни панцирников. Зачем при таком неоспоримом превосходстве обращаться к бандам из вольных городов, для меня осталось загадкой.

Тревожное число «сто», тем не менее, так и маячило перед глазами. Худший, худший вариант. Только этого сейчас не хватало. В момент, когда я менее всего ожидал драки, Огненное море вдруг стало слишком тесным для двух кораблей.

Когда кольчуга и меч оказались там, где им быть и положено, я бросился на палубу вдогонку за Лексо. Этот бездоспешный ловкач собрался первым.

Дождь почти не ощущался: я не мог сказать точно, дар неба попадает мне на лицо или брызги от волн. Тучи, однако, не спешили покидать небосвод, и чем дальше от нас они висели, тем чернее и угрожающе выглядели. Но это казалось мелочью, несущественной проблемой. Если сейчас начнется шторм, из моей груди вырвется вздох облегчения — при таком раскладе на команду Жана Батиста надеяться можно.

Я отвлекся на природные явления и чуть не упустил главного — как ни вертелась моя голова, вражеского корабля я не заметил. И только моряк на рее, приложивший ладонь ко лбу, и капитан на подмостках, пялящийся в какую-то трубку, подсказывали направление, с которого приближается опасность. Лексо, как и я, отчаянно пытался разглядеть на горизонте угрозу. Кажется, что-то увидел.

Игра в гляделки мне порядком надоела, и я взобрался выше, к Жану Батисту. Старый ключник стоял по правое плечо от него.

— Опускай парус! Живее развязывай, сукин сын! — помощник капитана не затыкался ни на минуту.

— Ну, что там? — не выдержал я, косясь на удивительный окуляр Жана Батиста.

— Там охотники, — медленно процедил мореход и протянул мне трубку. — Смотри туда, где зигзагообразный отросток от черного облака почти достает до линии моря. Левее от него.

Я с недоверием приложил инструмент к глазу и охнул — на месте, где и силуэт врагов едва различим, оказался длинный узкий корабль со сложным парусным вооружением.

— Что за диковинка?

— Поделие мастеров с Кандлиге. Там не одни пираты и смолокуры, как ты думал.

Я развел руками:

— Что может знать человек о месте, где никогда не бывал? Слухи, толки и приукрашенные истории — вот это рождает мнение, хоть оно может быть далеко от правды. А правда нам нужна. Особенно сейчас.

— Понимаю, ты хочешь услышать от меня поток ободряющих слов. Что ж, их я найти не могу. Если такая погода сохранится, если волны будут столь ничтожны, то нас настигнут. Когда? Времени у нас мало. Может, сутки.

Я оглянулся на суетящихся матросов и прильнувших к правому борту наемников и поскрипел зубами.

— Мы так далеко… — произнес я с недоумением. — Когда Эллас-Амин успел обзавестись такими чудными штучками, как у тебя? Я помню, как в Хольне некоторые ученые мужи рассматривали свои книги через увеличительные стекла в тонкой оправе, но в них ничего не разглядеть вдали. У элласцев не было даже этого. Я, конечно, не истина в последней инстанции, но…

— Особые люди. Такой ответ тебя устроит, Фосто Дознаватель? Очень зоркие и… чувствительные к опасностям. На преследующем нас корабле один такой наверняка есть. А теперь прошу меня извинить, но пусть рядом со мной останутся лишь ключник и рулевой. Кое-какие правила должны быть даже на судне контрабандистов. Сюда и простым морякам вход заказан.

Я с пониманием кивнул. Правда, не сдержался и окликнул Осия:

— Не кажется ли, эм-м, что нас засмеют на том свете, если мы падем жертвами имперцев?

Старик ничего не ответил. Да и сомневаюсь я, что он ожидал такой незапланированной встречи далеко от побережья материка. Похоже, Эллас-Амин начал посылать перехватчиков на порядочные расстояния. И факт, одновременно печальный и удивительный, остается фактом: такими рейдами элласцы могут потопить корабли, на которых плывут их же агенты. Во время резни никто не станет слушать оправдания.

Последнее, что я услышал, когда спускался со шканцев, был возглас Жана Батиста, обращенный к рулевому:

— Гавен, сверься и держи курс на востоко-юго-восток. Видит Бог, я этого не хотел.

Я хмыкнул, но не придал сказанным словам должного внимания. Обязанностей у капитана много, а проблем еще больше. В тот момент я слышал только невнятную фразу. Откуда мне было знать, что с некоторых пор Огненное море таит в себе невиданную угрозу?