Ноктюрн льда и клавиш

Софи Сорель (2024)

Назар Елизаров — подающий большие надежды хоккеист. В первом матче за сборную он получает травму и на долгие месяцы выбывает из спорта. Назара раздражает стремление родителей вынудить его забыть про хоккей и начать работать в фирме отца. А еще больше его раздражают звуки неумелой игры на пианино, которые ежедневно доносятся из соседней квартиры. Взбешенный Назар решает высказать соседу все, что думает, но дверь ему открывает милая девушка, похожая на бельчонка. У Юли Белкиной своя, не менее трудная история борьбы, побед и поражений. Эти двое либо полюбят друг друга, либо возненавидят до гробовой доски…

Глава 7

Назар

После вчерашней перепалки Белка до самого вечера доводит меня своей игрой. Кажется, несущиеся из соседней квартиры звуки не смолкают ни на минуты. Меня доводит до бешенства эта какофония, и я со всей дури запускаю пультом от телевизора в стену. Но звуки не смолкают. Пульт разбивается в дребезги, а Белке хоть бы хны.

Зато наутро я нахожу реальный способ не слышать ее несносной игры на пианино — врубаю на всю катушку музыку на компе: дикий ор Rammstein заткнет любого Моцарта.

Девчонка не идёт у меня из головы. Худенькая, но не плоская вроде — под просторной футболкой я смог разглядеть призывно вздымающиеся бугорки. Задница очень даже. Это я успел заметить, когда шёл за ней на кухню. Мордашка симпатичная, губастенькая опять же. Конечно, на куколку не похожа, но что-то в этой Юле Белкиной есть. Только вот характер отвратительный: орет, взрывается с полуоборота, критику не выносит. Кого-то мне её характер напоминает, только вот кого?

От нечего делать я мотаюсь из угла в угол по комнате, нахожу в одном из ящиков стола пачку сигарет. Закурить, что ли, с горя? Все равно стать великим спортсменом мне теперь не светит, кажется. Последнюю неделю я даже забросил активные разминки. Все бесит. Отец хоть и расстроен из-за моих травм — он мечтал, что его сынишка станет круче, чем Харламов, — но уже готовит мне запасной вариант: место в своей фирме, которое мне на фиг не надо. А мама тихо радуется, что с опасным спортом покончено. От этого совсем тошно. Да и от самого себя тоже.

Чтобы развеяться и хотя бы на пару часов отвлечься от своих безрадостных мыслей, я отправляюсь в центр и от нечего делать тащусь в магазин, чтобы купить себе новую толстовку. Нет, шопинг меня не радует, как девчонок, но одеваться во что-то надо. И желательно одеваться нормально, а то те же девчонки и не посмотрят.

Купив пару футболок, теплый худи и кеды, я отправляюсь на выход из торгового центра. Навстречу мне идут какие-то цыпочки, смеются, болтают. Весело им, а мне хоть вой! А вот эта блонда ничего такая. И ноги длинные, и фигурка… Давно я с девчонками вот так просто не знакомился. Иду им навстречу. Да ну на хрен. Не до новых знакомств. Я уже почти обхожу их, как блондиночка останавливается и выдает:

— Назар?! Елизаров! Вот уж где не ожидала тебя увидеть! — широко улыбается она.

— Мира! Ты ли это? — хмыкаю я. — Ты прям красотка! — обвожу ее взглядом с ног до головы.

Она явно смущается, но старается не подавать вида.

— Ну, как у тебя дела?

— Зашибись, — тут же перестаю я улыбаться. Только, плиз, не начинай сочувствовать и нести еще какую-нибудь фигню. Я и так на взводе.

— Это хорошо, — кивает Мира.

— Ну ладно, рад был видеть, — прощаюсь я. О чем нам еще разговаривать?

— Назар, — окликает она меня, когда я уже двинулся дальше.

Оборачиваюсь и смотрю на нее вопросительно.

— Назар, а ты ничего про Тимура не слышал?

— Про Тимура? Соколова, что ли? — удивляюсь я.

— Ну, да… — Мира вдруг краснеет и опускает глаза.

Вот блин, неужто девочка до сих пор по Тиму сохнет?

— Да все норм у Соколова. Играет сейчас за Магнитогорский клуб. Вроде собирается подписать контракт с канадцами.

— Значит, все хорошо у него? — Мне кажется, или она совсем расстроилась?

— Все шикарно у него. — Отчего-то злюсь я и прощаюсь.

У всех все шикарно, у одного меня — полный отстой.

Надо выпустить пар. Очень надо. По дороге домой звоню Наташке.

— О, Назар, малыш, ты как? — верещит она в трубку, и тут же в голову закрадывается мысль, что я зря решил ей позвонить.

— Через как, — грубо отвечаю я и тут же перехожу к делу: — Приедешь?

— Сейчас?

— Ну а когда ещё? — и выдавливаю из себя ложь: — Я соскучился.

— Правда? — тут же радостно мурлыкает она.

— Ну, конечно.

— Я уже лечу, — смеётся Наташка.

— Только адрес запиши. Я переехал.

— Ого! В центр? — ахает она.

Ага, в центр, прямиком, блин, в Кремль. Я диктую адрес, слышу удивленные (или разочарованные?) вздохи Наташки и прошу ее приехать через час-полтора. Как раз я успею вернуться домой и принять душ.

С Наташкой мы не то чтобы встречаемся, просто мне некогда было заводить какие-то отношения. Когда постоянные трени и матчи, тут не до серьезных отношений, не до ухаживаний, не до романтики. А Наташка, она всегда под рукой. Мы познакомились с ней в каком-то клубе месяца за два до того злосчастного матча, на котором я получил травму. У нас был бурный роман, точнее перепихон в свободное от хоккея время. Наташка уверена, что я в нее влюблен. Я уверен в обратном, но ей ведь необязательно это знать. Она красотка. Длинноногая, с шикарной гривой волос, с подтянутой пятой точкой. Классная девушка. Туповата, правда. Но какая разница? Мне на ней не жениться. Мне даже с ней разговаривать не надо. Ее интересуют только вечеринки, возможность мелькнуть на фотках рядом с хоккейными звездами, подарки и хороший секс. Может, у нее и есть иллюзии относительно нашего с ней будущего, но это ее проблемы. Я-то ей никогда ничего не обещал.

На пару месяцев у нас с ней все застопорилось, пока я выкарабкивался из травм и депрессий. Ну а теперь… Не особо мне хочется её видеть, но никого более подходящего на приходящую скорую помощь у меня нет.

Возвращаюсь домой и бегу в душ. Наташка должна вот-вот подъехать. Пока жду, прислушиваюсь к звукам за стеной, но у Белки все тихо. То-то же. Рамштайн рулит. Что-то моя соседка сегодня не издевалась над пианино. Может, последовала моему совету и записала свою игру. Может, наконец-то дойдёт до неё, что ничего у неё не выйдет. Придумала — играть, когда ни в одну ноту не попадает. Тоже мне великая пианистка.

Телефон звенит входящим сообщением. Даня. Пацан тоже был подающим большие надежды хоккеистом, и тоже у него случилось попадалово. Мы с ним познакомились в школе «Лед и пламя», вместе не играли, но пересекались на тренировках. Хороший игрок, мог бы далеко пойти. Открываю мессенджер и читаю: «Привет, бро. Живой?» «Типа того», — отвечаю я. «Может, пересечемся на днях?» «Конечно!» — пишу я. Мы договариваемся встретиться в субботу. Хоть какое-то развлечение в моей тусклой жизни. Травмы, допинги, скандалы. И всем друзьям не до меня теперь. У них сезон начался, а я тут тухну.

Из воспоминаний о прошлом меня вырывает звонок в дверь. А вот и Наташка!

В темном коридоре спотыкаюсь обо что-то и чуть ли не падаю, однако удерживаю равновесие. Открываю дверь, но позади меня раздаётся какой-то грохот. Да что ж у тети Вали понапихано по всем углам?

Но мне не до этого. Наташка пищит:

— Наза…

А я не даю ей закончить, хватаю, впихивая в темный коридор, прижимаю к двери и впиваюсь в её губы. Блин, я, кажется, и правда соскучился. Её губы такие сладкие, такие мягкие. Просто обалденно вкусные. От её поцелуя чуть-чуть пахнет орехами и чем-то сладким. Я сжимаю её крепче в объятиях, пытаясь засунуть руку под куртку, и понимаю, что Наташка какая-то не такая. Какая-то она маленькая, худенькая и… И пытается оттолкнуть меня. Чувствую адскую боль и тут же прекратив поцелуй ору:

— Сдурела кусаться! — Я прижимаю руку к губе.

— Ты… ты… Да ты…

Это не Наташкин голос. Но тогда чей? Щелкаю выключателем и вижу перед собой…

— Белка? — в недоумении смотрю на неё.

У Белки грудь ходит ходуном, огромные глаза полнятся удивлением, испугом и негодованием. Щеки пунцовые, а губы…

— Ты вкусно пахнешь, — заявляю я.

— Ты идиот!

Она пытается нащупать замок на двери, но пальцы её не слушаются.

— Извини, я тебя не ждал, — начинаю ржать я.

— Не ждал и поэтому набросился? — пищит она.

— Ну, так получилось.

Виноватым я себя не чувствую, а вот прикоснуться ещё раз к её губам мне хочется. Они у неё нереальные. Я уже наклоняюсь, чтобы опять её поцеловать, как снова звонят в дверь.

Белка подпрыгивает от неожиданности и взвизгивает, а потом все-таки находит замок и распахивает дверь.

На пороге стоит Наташка во всей красе: длиннющие ноги обтягивают рваные в самых неожиданных местах джинсы, свитер с глубоким вырезом, на губищах — розовая помада. Белка ей в пупок дышит. И как я мог перепутать?

— Это кто? — ревниво прищуривается Наташка.

— Это Белка, соседка, — лениво протягиваю я.

— И что она тут делает?

Наташка делает шаг вперёд, а Белка под её напором отступает и натыкается спиной на меня. Я машинально кладу руку ей на талию. Её макушка ниже моего подбородка, и до ноздрей доносится сладкий аромат её шампуня. Сам не соображая, что делаю, я утыкаюсь носом в её волосы.

— Какого хрена, Назар? — орут они в один голос, только Наташка истерично, а Белка испуганно.

— Ну ты и гад! — визжит Наташка и замахивается, чтобы отвесить мне оплеуху, только вот попадает не по мне, а прямо по щеке Белке.