Овердрайв

Сергей Иннер (2019)

Антироман рокера, борца за справедливость и психонавта, психоделически исчезнувшего сразу после публикации своего магнум опуса, успел стать культовым ещё в виде цифрового издания. Спустя годы после релиза цифровой версии мир дождался печатного издания. «Овердрайв» — это точка входа в мир, каким он открылся провинциальному юноше, переехавшему в Санкт-Петербург в поисках любви, возможности стать рок-звездой и разгадки тайны Великого Но (но тут, как всегда, начинается Всё Это). О том, как желаемое становится действительным, о зыбкой грани между реальностью и мифом, о великом гитарном баттле Эроса и Танатоса и о том, о чём не говорят вовсе. «Я люблю эту книгу и боюсь её. Её страницы населены всем самым лучшим, самым кошмарным и самым важным, что я сумел отыскать в себе, её текст высечен из камня. Я не представляю, что с вами будет, когда вы её прочитаете»,□– пишет автор.

Той, что прекратила мои страдания.

Овер — мать твою — драйв!

Выход русского рока за пределы самого себя

Есть более кайфовые времена, есть менее — если мы отталкиваемся от секущей за ними фигуры. В книге описаны времена кайфовые. Кайфовыми, безусловно, они не были, такими они стали впоследствии, когда уставший от этого дерьма ковбой садится в кожаное кресло, располагает кружечку горячего диметилоксиметабензедрина и старую керамическую пепельницу рядом с макбуком и принимается за ностальгию.

Все эти бесконечные концики в блевотных клубах, «ты за рэп или рок?», тёлки с симметрией, сосутся, кто кому тоннель тянет, кто тренирует трёху на доске, кто-то втыкает в стену напротив — короче каждый при деле.

Они ощущают кайф? «Ты чего, ебанулся здесь балдеть на сухую!?» Кайф тогда ещё не был сформулирован, потому что, когда на тебе слипперы в клеточку, серьёзными кажутся другие вещи. Кайфово стало потом, при оглядке на самую дикую и беззаботную из эпох. Все было на пределе, весело и наивно, но пространственно-временному континууму в общем-то поебать на твой чёрный лак для ногтей. «Овердрайв» проносит вспотевшего читателя из субкультурного модерна в постмодерн, в материи которого то тут, то там поблёскивают пелевинские кварки.

Дать сколько-либо вменяемый комментарий в адрес этого отрезка времени я бы затруднился, да и все мои ребята, думаю, тоже: на тот момент мы особо не отказывали себе в сходстве с городской фауной, стараясь вылезать из баров, ангаров и студий сугубо во имя базовых потребностей.

Твои друзья тащат сраный студийный диван на улицу, чтобы сжечь его перед репточкой, пацаны раз в год клянутся, что это уже точно последняя осень, когда они не тронулись — и похуй, что по-шевчуковски, — тёлки вопят на углу Лиговского и Кузнечного, малышка нежно стряхивает пепел в окно, блестят коготки, охранники «Зала ожидания» выгоняют дебилов из туалетной кабинки, ржёшь, «Вы задержали чек уже на час — два — месяц — похуй», удутый звукарь тупит в консоль, блевать перед выходом на сцену — мы из НИИ мозга, вот ксива, ну а в токс до отеля загрузит тур-менеджер, сморщившись от негодования.

И сам ты вылезешь вдруг из собственной кожи, влажным мышечным корсетом шлёпнешься в чёрную «Волгу» или малиновый «Корвет» да и растворишься в артериях Северного Мегаполиса.

Чем «Овердрайв» уникален по-настоящему, так это смесью оголтелой экстатичности и джанки-гиперреализма. Повествуется при этом по-набоковски легко и весело — так всю дорогу.

С одной стороны ты (ну или я) обнаруживаешь себя почти соучастником событий, давно уже погребённых под толщей метамодерна: «Ночная жизнь. Это город Питер», как пели кое-какие кумиры того времени. С другой в книге запечатлён метафизический процесс выхода русского рока (в буквальном, неопороченном значении) за пределы самого себя. Стратосферизация проходит в атмосфере слёз, крови и пламени, все свободные ёмкости тотчас же заполняются семенем — тем предостерегу самых маленьких читателей.

И «Овердрайв», кстати, — самое подходящее название для этого всего. Вдумайся. Овер — мать твою — драйв! Уууу, сука!..

Сэм Моргунов,

контр-авангардист, мультипродюсер,

один из шестисот клавишников

Junkyard Storytellaz