Овердрайв

Сергей Иннер (2019)

Антироман рокера, борца за справедливость и психонавта, психоделически исчезнувшего сразу после публикации своего магнум опуса, успел стать культовым ещё в виде цифрового издания. Спустя годы после релиза цифровой версии мир дождался печатного издания. «Овердрайв» — это точка входа в мир, каким он открылся провинциальному юноше, переехавшему в Санкт-Петербург в поисках любви, возможности стать рок-звездой и разгадки тайны Великого Но (но тут, как всегда, начинается Всё Это). О том, как желаемое становится действительным, о зыбкой грани между реальностью и мифом, о великом гитарном баттле Эроса и Танатоса и о том, о чём не говорят вовсе. «Я люблю эту книгу и боюсь её. Её страницы населены всем самым лучшим, самым кошмарным и самым важным, что я сумел отыскать в себе, её текст высечен из камня. Я не представляю, что с вами будет, когда вы её прочитаете»,□– пишет автор.

121. Ленин

Был январь, и я вышел покурить на лестничной клетке. Вскоре появились Макс и Ленин. Макс новый житель хостела — молодой парикмахер, чем-то похожий на Эллиота Смита. Ленин тоже заехал недавно и получил такое прозвище (вероятно, не впервые в жизни) из-за удивительного внешнего сходства с разлагающимся на известные компоненты вождём. Он и вёл себя похоже — видно, поймал кураж. У Ленина было какое-то имя, но мы все, конечно, быстро его забыли.

— Не отыщется ли цигейки, товарищ? — плутовски щурясь, спрашивает Ленин.

Протягиваю открытую пачку.

— Плюшку будешь? — спрашивает Макс.

— Спасибо, я не голоден, — отвечаю.

Они двое смеются. Макс достаёт и показывает мне шоколадного цвета камешек.

— Что это?

— Срань господня! — отвечает Ленин, и они снова ржут.

— Ты что, гашиша не видал? — спрашивает Макс.

— Не видал.

— Так смотри.

Макс греет камешек в пламени зажигалки, отщипывает три кусочка и кладёт их на подоконник. Обдаёт их пламенем, зажигалочьим боком плющит. Ленин достаёт полулитровую бутыль из-под колы с проплавленным на боку отверстием, раскуривает сигарету, мочит палец слюной, подбирает им одну из плюшек и осторожно кладёт её на тлеющий табак. Ленин помещает сигарету в отверстие бутылки, и та полнится густым дымом. Снизу раздаётся звук шагов.

— Дай сигарету, — говорит мне парикмахер.

Я даю, он закуривает. Ленин осторожно убирает бутылку с дымящимся гашишем за спину. По лестнице поднимаются наши соседи — пожилая супружеская пара. Ленин говорит им с улыбкой:

— Здравствуйте, товарищи! Верной дорогой идёте!

Макс выпускает дым и обращается ко мне со словами:

— Ну так и вот, приходит она к нему…

Соседи растерянно отвечают на приветствие и бредут выше. Ленин, убедившись, что мы вне поля их зрения, достаёт из-за спины бутылку, вытаскивает сигарету, зажимает отверстие в боку пальцем и протягивает мне. Взяв бутыль, пытаюсь вытянуть дым через отверстие. Они двое опять смеются. Макс забирает у меня бутылку, откручивает крышку и возвращает. Я втягиваю дым из горлышка, задерживаю его в лёгких на секунду или две и начинаю кашлять. В школьные годы мне доводилось курить траву через бульбулятор, но это совсем другое. Тех двух секунд, что я продержал в себе гашишный дым, хватило, чтобы меня унесло в стратосферу.

Парикмахер что-то говорит, Ленин жарит вторую плюху, а я высоко, как подъёмный кран. Оставив их, возвращаюсь в хостел, сажусь на кровать и начинаю думать. С внешним миром коммуницировать не хочется — я только размышляю, очень крепко размышляю о своей жизни и периферийным зрением ощущаю шевеление моих соседей по хостелу, потолок и пол со стенами, город за окнами, да где я вообще? Как это возможно? О чём поёт ночная птица? Зачем Пилат и Афраний отлили вино в блюдо с мясом? А что насчёт философского камня? Мыслей так много, и каждая неожиданным образом перетекает в другую, ветвится, распускается. Тогда я ещё не имел обыкновения вести заметки, так что к моменту, когда меня отпустило, забыл всё, о чём думал, кроме одной мысли, как мне показалось в тот момент, ключевой:

«Мне нужно отдельное жильё, где я буду курить гашиш и слушать Pink Floyd»