Овердрайв

Сергей Иннер (2019)

Антироман рокера, борца за справедливость и психонавта, психоделически исчезнувшего сразу после публикации своего магнум опуса, успел стать культовым ещё в виде цифрового издания. Спустя годы после релиза цифровой версии мир дождался печатного издания. «Овердрайв» — это точка входа в мир, каким он открылся провинциальному юноше, переехавшему в Санкт-Петербург в поисках любви, возможности стать рок-звездой и разгадки тайны Великого Но (но тут, как всегда, начинается Всё Это). О том, как желаемое становится действительным, о зыбкой грани между реальностью и мифом, о великом гитарном баттле Эроса и Танатоса и о том, о чём не говорят вовсе. «Я люблю эту книгу и боюсь её. Её страницы населены всем самым лучшим, самым кошмарным и самым важным, что я сумел отыскать в себе, её текст высечен из камня. Я не представляю, что с вами будет, когда вы её прочитаете»,□– пишет автор.

155. Окно

Мой дом и железная дверь подъезда. За ней ещё одна: деревянная, с маленькими застеклёнными оконцами. Одно выбито. Сам выбил в том году, в первую зиму после армии. Мама лежала в больнице, я навещал её после работы, а однажды вечером пригласил в гости девушку, которую любил. Она явилась, мы включили «Стиляг» Тодоровского. Не успел Гармаш допеть «Человека и Кошку», как я попытался деву поцеловать, однако ей эта идея не понравилась.

Я просил её остаться, а она просила меня вызвать ей такси. Я вызвал, проводил её до него, в подъезд возвратился и с размаху саданул кулаком по стеклу в двери. Осколки зазвенели на весь подъезд, но никто из соседей не вышел. Кисть словно бы запылала, и поверхность её кожи покрылась алыми точками, которые быстро выросли в капли, а затем в струйки крови. Порезы стремительно набухали, боль предлагала закричать. Я поднялся домой, сел на кухне и долго смотрел на капающую на линолеум кровь. В комнатном свете в ранах заблестели маленькие осколки. В них я видел, как та, которую я люблю, едет по заснеженному тёмному городу в дынно-жёлтом своём такси, видел и безмолвно предпочитал, чтобы она была рядом.

Наконец я пошёл в ванную, ополоснул руку холодной водой, достал пинцетом осколки стекла, обработал раны йодом и забинтовал.

Полгода минуло с тех пор, а новое стекло так и не вставили — во имя памяти о нас. Когда-нибудь здесь будет цветной мемориальный витраж с аллегорическим изображением сцены, где я сажаю ту, что люблю, в такси.