Глава 2. Гурманы ощущений
Яркое солнце гоняло по куполам церквей гигантских солнечных зайцев, которые бесшумно прятались в листве верхушек росших вокруг храмов берез и лип.
— Танюха, а ты замуж собираешься? — уставившись на крашеную блондинку, спросил молодой мужчина с помятым лицом.
— За тебя, что ли?
— Почему обязательно за меня? Я для семейной жизни не годен.
Танюха надула огромный розовый пузырь из жевательной резинки, смачно щелкнула им, оставив на кончике вздернутого носика кусок липкого розового вещества. И усмехнулась:
— Маклер, а почему тебя это вдруг заботить стало?
— Просто интересно. — Мужчина, которого назвали Маклер, заботливо снял с ее носика кусок жвачки. — Все девушки мечтают выйти замуж, обзавестись детьми…
— Ты к чему клонишь? — насторожилась она.
— Даже представить тебя не могу за стиркой пеленок, — продолжал развивать он свою мысль.
— Фу! — скривилась Танюха. — Нашел о чем говорить. Тебя что, кроет так?
— Ничего меня не кроет, — обиженно проговорил Маклер.
Он явно не мог сосредоточиться и ясно сформулировать свою мысль, отчего морщил лоб, странно кривил губы и то и дело плевался, большей частью себе на штаны и на грудь.
— А мне кажется, что у тебя от этой «дури» совсем «крыша» поехала.
— Может быть, — легко согласился он и, словно проверяя, тронул висок.
— Тебе тридцать пять, а на вид уже под полтинник, — зло продолжала она. — Даже виски поседели.
— Что есть, то есть, — в очередной раз согласился он и потер покрытый трехдневной щетиной подбородок.
— Выглядишь как старик, а ведешь себя как шпана! — не унималась Танюха, явно желая разозлить великовозрастного дружка.
— Кто бы говорил! — восхитился он. — Ты, никак, повзрослела?
— Представь себе, — с задором выкрикнула она и, неожиданно сникнув, устало отмахнулась: — Уйди!
Перемена в настроении подружки ничуть не удивила Маклера. Для любителя спайса и других наркотиков это обычное дело, и он стал философствовать:
— Для чего человек живет?
— Для того, чтобы жить, — вяло ответила она ему.
— Все равно все умрем, — неожиданно погрустнел и он. — Через год уже никто и не вспомнит, что был на свете такой Маковецкий.
— Про тебя предки при жизни, по ходу, забыли, — съязвила Танюха.
— Предки деньги дают, — возразил он.
— Это чтобы ты быстрее загнулся. Тебя лечить надо!
Над полянкой воцарилась тишина. Некоторое время оба сидели молча, каждый наедине со своими мыслями, если они и были.
— Я вот хочу что-то такое в жизни сделать, чтобы меня запомнили, — наконец выдавил из себя Маклер и тихо засмеялся: — Может, самолет угнать?
— Кукурузник? — насмешливо спросила девушка. — Ты ведь на него учился.
— Запомни! Не кукурузник, а «Ан-2», между прочим, самый надежный в мире биплан…
— Началось, — с тоской протянула Танюха и устало вздохнула: — Мне твои лекции о малой авиации уже вот здесь, — ткнула она двумя расставленными пальцами себе в худую шею. — Если такой летчик, так и летал бы себе, а не травился всякой гадостью на пару со мной…
— У-уу! — провыл Маклер, повалился на спину в траву, задрал ноги вверх и стал крутить невидимые педали невидимого велосипеда.
— Слушай, — испуганно уставилась на него Танюха, — а мы не загнемся от этой отравы?
— Фреш ее уже месяц курит, и ничего, живой.
Маклер согнул колено, обхватил его двумя руками, но потерял равновесие и повалился на бок. Это его явно развеселило, и он зашелся странным беззвучным смехом.
Испуганно озираясь, Танюха потрясла его за плечо.
Маклер неожиданно перевернулся на спину, коснувшись ее носика своим, и резко, по-собачьи, гавкнул. Она отпрянула.
— Да я пыхнул для пробы, — снова рассмеялся он. — Даже не держал. Не кроет меня. Это после вчерашнего… — приподнявшись, вынул из карманов джинсов пакетик спайса и стал забивать «гильзу».
— Я больше не буду, — неуверенно проговорила Танюха, однако подставила сложенные лодочкой ладони под его руки, ловя слетавшие лепестки зелья. Сосредоточенно высунув язык, Маклер забил «гильзу», изогнул ее вопросительным знаком и хитро посмотрел на Танюху:
— Не боишься?
— Кто? — фыркнула та. — Раскуривай…
— Только держи дольше, — давал последние наставления Маклер. — Выдыхай, когда уже мочи не будет держать…
— Слушай, учитель, ты не забыл, что я тебя первая с кайфом познакомила?
— Да уж куда там, — снисходительно улыбнулся Маклер. — Только я на траве года два как сидел до этого.
— Как ты еще летать умудрялся? — проворчала Танюха.
— У нас полеты раз в месяц были. То поле каким-нибудь говном поливали от вредителей, то парашютистов бросали. Я за неделю прекращал.
— Но ведь впалился? — неуверенно спросила она.
— Нет, — категорично покачал головой Маклер. — Техника старая была. Списали. Отряд расформировали. Я новое место искать не стал… — Он старательно раскурил сигарету, затянулся и замер.
Танюха наблюдала, как Маклер побледнел, сделавшись белым как мел, и как остекленел и стал диким его взгляд.
— Выдыхай! — Для верности она слегка шлепнула его по спине ладошкой.
Казалось, вместе с дымом из Маклера вылетели остатки разума. Он встал на четвереньки, вывалил язык и стал тяжело дышать, при этом страшно вращая глазами.
— Маклер! — взвыла Танюха.
Она догадалась, что на этот раз и они перегнули палку, подобно Вальку, который сиганул с девятого этажа, накурившись спайса.
Но особо выть и рыдать времени не было. Маклер начал вытворять такие кренделя, что Танюхе пришлось то убегать от него, то гнаться за ним по кустам до церковной стены, где он забрался в мусорный контейнер и стал впихивать в себя все, что попадалось под руку. Трясущимися руками она достала трубку сотового телефона. Но попытка набрать номер «Скорой» не увенчалась успехом из-за полностью разряженной батареи. В это время, издавая нечеловеческие рыки и визг, Маклер размахивал руками, будто бы плыл по земле. Оглядевшись по сторонам, Танюха бросилась к видневшимся за кустами воротам церковного двора…
