Рубин для мастодонта

Светлана Лаврова, 2021

Наверное, ничего этого не было. Наверное, просто Джек рассказывает своей сестре Мэгги о миоцене, мечтая, как вместе с дядюшкой, мистером Беннингом, скакал бы по равнине, заросшей низкими болотными пальмами, охотясь на гигантских кабанов, выслеживая стада ещё не лошадей, а гиппарионов, и махайродов – саблезубых тигров. Всё это просто фантазии Мэгги. Она, как и Алиса (или профессор Челленджер?), умеет погружаться в её бездны. Палеонтологическая фантастика началась во времена Конан Дойла. В это время великих открытий не только дети надеялись увидеть гигантских животных, которых все считают вымершими. Так что всё это – просто викторианский пикник на фоне миоцена. Просто произошла небольшая путаница. Как раз для того, чтобы разобраться в ней, лёжа на диване и тоже мечтая о миоцене – удивительном времени, когда всё было больше и интереснее. Важно: не забыть кота. И конфеты.

Глава первая

Охотники пока не охотятся

Мы проверили всё, исторично вполне.

В самом деле, ну что же тут странного:

Впереди Пугачёв на буланом коне

С томагавком в зубах, в ламеллярной броне,

С запорожской двуручной катаною.

Вот так.

(Эльфину, Кот, Потаня, Скайюни и др)

ВУМП!

Над равниной выстрел знакомого штуцера* прозвучал не так, как в спёртом пространстве индийских джунглей. Или это туман меняет звук? Длинная тень между зарослями нипы* — низкой болотной пальмы — и таксодиями* покачнулась, и целых пять секунд Джек надеялся, что попал. Но палеотрагус метнулся в сторону и скрылся в болотных кипарисах.

— Вот чёрт! — рявкнул Джек, покосился на стоящего рядом священника и поправился:

— То есть я хотел сказать «мне очень жаль», Ваше Преподобие.

— Да, друг мой, я вас понимаю, — улыбнулся мистер Суонелл и погладил исцарапанное ложе своей старенькой двустволки «Вестли Ричардс»*. — Когда я промахиваюсь, то говорю что-нибудь из моего морского прошлого. «Три тысячи крюйс-бом-брамселей*», например, звучат не хуже проклятья, но вполне себе добродетельно, не так ли?

— Не огорчайся, Джек, мы ведь не собирались охотиться, сезон охоты еще не открыт, — похлопал его по плечу мистер Беннинг. — Я хотел показать тебе наши старые местечки поблизости от логова Олд Куба. Самого его мы тревожить не будем — на старика надо идти, серьёзно подготовившись. Сегодня так, экскурсия по охотничьим угодьям. Я бы и Мегги взял, она очень просилась. Но мисс Хикс наказала её за разбитую супницу — заперла в чулан.

— Да, дядюшка, но я не видел палеотрагусов четыре года, — оправдывался Джек. — Вот и не выдержал. Он так подходяще повернулся. В Индии, где квартировал мой полк, их почему-то не было. Из жирафов ходили одни палеомериксы*, а они маленькие и неинтересные.

Четвёртый охотник, мистер Резинг, обратился к священнику:

— Ваше Преподобие, я не перестаю удивляться: священник, представитель самой мирной профессии — и вдруг страстный охотник. Проливает кровь божьих созданий! Совместимо ли это с догматами англиканской церкви?

— Эх, друг мой, это грех, но он лучше, чем лицемерие. Я же ем жареного зайца* и ростбиф из палеотрагуса. А брать грех на душу и стрелять их для меня должен кто-то другой? Нет, нехорошо перекладывать грешное деяние на мою паству. Лучше уж согрешить самому, но спасти душу ближнего своего. Вот когда я был судовым священником на корвете «Разящий»…

— А в Библии охотник Нимврод — грешник, — блеснул познаниями мистер Резинг.

— Он не потому грешник, что охотник, а потому что поклонялся идолам, — возразил священник.

— А в Евангелии были охотники и одновременно праведники? — не унимался вредный мистер Резинг.

Священник почесал бровь, вспухшую от комариного укуса.

— Герои Евангелия жили намного позже Нимврода. К тому времени в окрестностях Иерусалима охотиться было уже не на кого, всю дичь извели, вот и охотников не осталось. И в Англии будет то же, если не регулировать охоту. В дни моего детства поля за деревней аж прогибались под тяжестью динотериев, а где они сейчас? Один-два заходит раз в год перед сезоном дождей, да и те мелкие.

— Тише, — оборвал их мистер Беннинг. — Мы уже близко к логову Олд Куба. Сам он не бросится, но всё же не шумите.

Джек одёрнул свою новенькую норфолкскую курточку* и поправил шляпу — как будто Олд Куб был герцогиней, которой его собираются представить.

— В Индии мы охотились на кабанов с бамбуковыми пиками, как туземцы, — сказал Джек, на всякий случай перезаряжая штуцер. — Верхом на верблюдах. Кто опасался подойти ближе к зверю, тот брал длинное копье, 13–20 футов*. Его надо держать одной рукой, захватив за две трети древка от заднего конца, суставы кисти повернуты вверх, а большой палец располагается вдоль древка, вот так.

И Джек показал правильный хват на сорванной тростинке.

— Рука висит свободно, а когда кабан покажется вдали, то кидаешь копьё вперёд с безопасного расстояния. Оно запутывается в зарослях, и прощай, добыча. А кто не боится приблизиться к кабану, тот брал короткое копье, 8 футов*, со специальным свинцовым грузиком на конце. Тут хват другой, суставы вывернуты вперёд, большой палец вверх. И верховой верблюд должен быть нетрусливый, специально обученный. Дождёшься, когда кабан будет прямо под тобой и наносишь вертикальный удар!

— Опасно, — покачал головой священник.

— Я всегда бил коротким копьем, — небрежно бросил Джек.

— А какие кабаны?

— Да местная разновидность микростониксов*. Их там тьма тьмущая, целыми полками по джунглям бегают.

— Фи, микростониксы! Малявки. У нас они домашние, по свинарникам сидят. То ли дело Олд Куб…

— Да тише вы, болтуны! Старик выйдет — никому мало не покажется.

Олд Куб — Старый Куб, мощный кабан из рода кубанохоерусов*, давно уже слышал этот гам. «Опять эти… как их, — думал он. — Как надоели. Сожрать что ли парочку? Нет, эти крупноваты. Вот детёныши — это да, это вкусняшки».

Олд Куб не боялся людей. Он был самым сильным в зарослях Блексвомпа, Чёрного болота. Высота пять футов* в холке, длина 10 футов*, длинная морда с рогами в центре и по бокам, мощные клыки — ах, как он был хорош! И еще не стар, в самой поре, хотя люди и прозвали его Старым Кубом. Даже огромные динотерии, выше его в два раза — и те опасались раздражать могучего зверя. Впрочем, динотерии редко заходили в его владения. А других хищников — махайродов*, амфиционов*, иктитериев* — он не боялся.

Олд Куб неподвижно замер в зарослях на расстоянии двух шагов от охотников. Ветер от охотников — они его не учуют. Маленькие глазки оценили размер дичи — ладно, пусть идут.

Они прошли. Джек чуть не задел плечом морду чудовища. Олд Куб хорошо умел прятаться.

— Нету его, — сказал мистер Беннинг. — Может, ушел куда. Обычно кубанохоерусы живут большими семьями, а этот одиночка. Только по весне к девушкам бегает. Солнце уже высоко, господа, пора возвращаться. Нет, Луи, свое ружье я несу сам, ты же знаешь.

И перехватил поудобнее своё изящное двуствольное ружье фирмы «Ланкастер»*, не доверяя его слуге.

— Красавица, — одобрил ружье мистер Резинг. — Оно будит во мне недостойные чувства. С удовольствием украл бы его у вас, дорогой сосед. На редкость удачная модель.

— Не укради, — весело заметил священник.

— Не буду, — хмыкнул мистер Резинг.

Джек дождался, когда эти двое прошли вперёд, и тихо попросил мистера Беннинга:

— Дядюшка, вы поговорите с Софией? Она опять отказала.

— Вот негодная девчонка! — огорчился мистер Беннинг. — Не горюй, мой мальчик, мы уговорим её. Я так давно привык называть тебя сыном, что хотел бы звать тебя так на законных основаниях.

Охотники скрылись в гуще высоченного тростника и осоки. Олд Куб проводил их взглядом, фыркнул неодобрительно, почесал рог о ближайшую пальму и всей тушей вломился в заросли нипы.